Алан Лайтман - Диагноз
— Что со мной случилось? — спрашивал он каждого, кто смотрел ему в глаза дольше секунды. Он привык к посторонним взглядам и перестал смущаться. Однако по-прежнему не решался спросить ни у кого из пассажиров, куда он едет и кто он, собственно, такой. Мужчина в надетой задом наперед бейсболке начал шутовски подражать Чалмерсу: «Что со мной случилось? И правда, парень, что со мной случилось? Нет-нет, со мной. Что бы это могло быть, док?» Человек последовал за Биллом до конца вагона и попытался поближе познакомиться с его сотовым телефоном. Билл крепко сжал аппарат и поспешил обратно, к противоположному концу вагона. Молодые мужчина и женщина держали друг друга за руки и смеялись. Увидев Чалмерса, они отвернулись и принялись перешептываться. Пол был усеян газетами и пакетами из-под сандвичей. В глаза бил нестерпимо яркий свет люминесцентных ламп. Двое парней с одинаковыми плеерами, одетые в одинаковые шелковые рубашки, с любопытством посмотрели на Чалмерса.
— Что со мной случилось? — спросил он их. В ответ они только пожали плечами. Сзади кто-то тронул его за плечо. Он обернулся. Женщина средних лет с зелеными яркими глазами. Она дала ему долларовую банкноту и отошла. Галстук упал на пол. — Мой кейс, — сказал он.
На следующей станции он перешел в соседний вагон. «НЕ ПРИСЛОНЯЙТЕСЬ К ДВЕРЯМ». Он посмотрел вниз и увидел, что на его ботинках развязались шнурки. Это раздражало, и он сбросил обувь. Поезд резко затормозил на повороте, и Чалмерс упал на пол, угодив щекой в только что выплюнутый ком жевательной резинки.
— Вам надо сесть, пожалуйста, сядьте, — раздался чей-то голос.
Но он встал и продолжал идти, чувствуя себя свободнее без ботинок и носков. Сняв еще и рубашку, он швырнул ее на сиденье. Лицо женщины словно растворилось и пропало. Послышались негодующие крики. Чалмерс поспешил по проходу дальше.
Когда в вагон на станции «Южная» вошли полицейские, они нашли Чалмерса лежащим на полу в эмбриональной позе с телефоном, прижатым к голой груди.
БОЛЬНИЦА
— Какой клевый мобильник, а, Мэтт? — сказал молодой патрульный своему напарнику, когда они, перевернув Чалмерса на спину, прикрыли его грязным одеялом. — Что мы ему предъявим? Публичное совокупление с сотовым телефоном?
Напарник, старший годами полицейский, в ответ только нахмурился и повернулся к небольшой толпе бывших пассажиров, которые, возбужденно переговариваясь, сгрудились у края платформы, с любопытством заглядывая в вагон.
— Ну что уставились? — крикнул старший патрульный и взмахнул снятой с головы фуражкой. — Надо же хоть немного уважать человека.
Толпа не унималась.
— Извращенец! — крикнул кто-то. — Арестуйте этого сукина сына.
— Который час? — спросил с пола Чалмерс. — Что-то случилось с моими часами.
Он сел и, прищурившись, посмотрел на свободные сиденья и двух склонившихся над ним полицейских. У старшего было широкое доброе лицо, покрытое морщинами и складками. Он сочувственно улыбался. Молодой нетерпеливо поигрывал наручниками. Глаза его, как пара мелких зверьков, непрестанно рыскали из стороны в сторону. Оба были одеты в одинаковые, пропитанные потом синие форменные рубашки с короткими рукавами.
— Вам не нужны часы, мистер, — отрезал полицейский с рыщущими глазами. — Назовите ваше имя и адрес.
До Чалмерса вдруг дошло, что от одеяла нестерпимо воняет. Постепенно он начал вспоминать, что опоздал на работу.
— Который час? — повторил он. — На двенадцать часов у меня назначена встреча.
Молодой полицейский фыркнул:
— Нет, ты только послушай, Мэтт, у него назначена встреча на двенадцать!
— Прекрати, Эрни, — отозвался полицейский, которого звали Мэтт. Он обернулся к Чалмерсу и вежливо спросил: — Как вас зовут?
Чалмерс закрыл глаза, стараясь отыскать в своем сознании хотя бы маленький просвет. Он отчетливо ощущал, как вибрирует вагон и как пульсируют артерии в висках. С поразительной ясностью он вдруг вспомнил, как снимал с себя одежду прямо в вагоне. Что он наделал? Билл вспотел и снова почувствовал тошноту. Крепко обхватив себя руками, он сморщился от боли и начал всматриваться в лица пассажиров, столпившихся на платформе. Кто из них видел, как он строил из себя дурака? Нет ли здесь знакомых ему людей? Задрожав, он отвернулся от зевак и с головой завернулся в грязное вонючее одеяло.
Полицейский джип не стал останавливаться у главного входа в Бостонскую городскую больницу, а сразу проехал к отделению неотложной помощи, ворота которого выходили на Олбани-стрит. Здание, как и всякая административная постройка, было старым и безобразным. Из кирпичной стены на уровне третьего этажа торчал желтый паропровод, протянутый к дому на противоположной стороне улицы.
— Зачем вы привезли меня сюда? — спросил Чалмерс с заднего сиденья. В машине стояла нестерпимая духота, грязное одеяло пропиталось потом. — Вы хотите мне помочь?
Полицейские, не отвечая, остановили джип возле двух припаркованных у входа машин «скорой помощи» с работающими двигателями. Под бетонным навесом болтались три санитара, они курили и, обмениваясь дружескими тычками, передавали друг другу галлонную бутыль «Доктора Пеппера». Увидев полицейских, они дружно хихикнули и замолчали. Патрульные провели Чалмерса мимо разинувших рот санитаров через раздвижную стеклянную дверь к массивному полукруглому столу секретаря приемного отделения. Точнее, к месту секретаря, так как девушку, склонившуюся над клавиатурой компьютера, было не видно, и люди с мелкими травмами, стоя у перил ограждения, терпеливо ждали, когда она явит им свое лицо.
Когда патрульные подошли к столу, секретарша резко подняла голову. Сначала показались забранные в пучок волосы, выкрашенные, как и плитки пола, в розоватый цвет. Она взглянула на полицейских, а потом на Чалмерса, завернутого в грязное одеяло.
— Что вы привезли мне сегодня, ребятки? — Произнося эти слова, девушка продолжала жевать резинку. Она еще раз окинула взглядом Чалмерса. — Стриптизер?
— Почти, — ответил тот, которого звали Эрни, и улыбнулся секретарше. — Мистер почти совсем оголился в метро, заигрывая с собственным мобильником.
— Понятно. — Секретарша скорчила гримасу отвращения.
Чалмерс, съежившись, прижался к перилам. Руки его тряслись. Он почти физически ощущал направленные ему в спину взгляды дюжины чужих людей. В коридоре висел запах антисептиков и спирта. Проблеск памяти. Встреча в полдень с молодой женщиной по поводу систем анализа данных. Токио.
Где-то в недрах гигантского стола зазвонил телефон. Раздался электронный зуммер, и секретарша ударила по прибору так, словно собиралась прихлопнуть надоедливую муху.
— Десять минут назад, — сказала она, глядя на полицейских, — сюда приперся какой-то парень с фотоаппаратом и сказал, что хочет пофотографировать. Очень нервничал. Представляете? Я сказала этому педику, чтобы он катился отсюда. Это больница, а не какой-нибудь музей. Разве я не права? Кстати, вы привезли какие-нибудь документы?
— Мы за него отвечаем, пока не прибудут данные из полицейского досье и его личные документы, — ответил Мэтт.
Секретарша кивнула. Какая-то медсестра кричала что-то одному из больных, размахивая картонной карточкой.
— Мэри Энн, — вяло, без всяких объяснений произнесла секретарша. — Представляете?
Было непонятно, к кому она, собственно говоря, обращается.
— Они что, думают, у меня три головы? Лейла, ответь по телефону, Лейла, пересчитай больных, Лейла, подбери нужные файлы. Да, кстати, Лейла, твой обеденный перерыв сокращен до получаса. Как будто у меня есть время обедать! Я перегружена до чертиков. Вообще все это проклятое место перегружено до чертиков.
По коридору рысью пробежали двое врачей в голубой хирургической форме. Они жевали бутерброды и одновременно переговаривались между собой. Должно быть, время обеда или просто перерыв, подумал Чалмерс и вспомнил пончик, съеденный им, кажется, сто лет назад.
— Который час? — спросил он.
Секретарша посмотрела на Билла с таким видом, словно ее изумила сама способность этого существа издавать членораздельные звуки. Вытянув вперед розовый ноготь длиной в добрый дюйм, она указала на висящие на стене часы.
— Они всегда врут, — сказала она, — но мне некогда.
Чтобы подчеркнуть свою занятость, она взмахом руки обвела толпу больных, потом наклонила голову и снова исчезла за ограждением.
— Ну что, мы закончили, мистер Мэтт? — спросил Эрни. Облокотившись на перила, он перебирал бланки регистрации. — Я очень хочу есть. Хочется съесть чудное барбекю на Масс-авеню.
— Закончили, — кратко ответил Мэтт.
— Отведите его за двойные двери направо, там его осмотрят, прежде чем показать психиатру, — произнесла из-за ограждения невидимая секретарша. Больничный охранник взял Чалмерса под руку. Один из полицейских снял с него наручники.
