Макар Троичанин - И никаких ХУ!
«__» «_____». Два дня уродовались на тяжёлой лёгкой атлетике. Это преддверие ада решили преодолеть с наименьшими затратами ограниченных и без того растраченных физических сил. Всего выставилось целых двенадцать команд, словно вся Академия с институтами только тем и занимались, что прыгали, бегали и метали. В связи с неясными перспективами предупредил спортсменов: если в забеге первое место не светит, занимать вакантные десятое-одиннадцатое и не ниже – с последним могут быть впоследствии неприятные разборки. В конце концов, главное для нас, учёных, не пресловутая победа, а достойное олимпийское участие и поддержание умственного тонуса в хилом теле. Разумная тактика мужикам понравилась, но Мамма-мия заартачилась. Ладно, им, женщинам, не футболить, пусть себе бегут впереди планеты всей.
Кросс в первый день закончили солидарно, дружной компактной группой, не дав перегнать себя последним доходягам. Результат несколько подпортили женщины, убежавшие вперёд, и пришлось всю нелёгкую дистанцию переживать за них, как бы их там впереди, в толпе, не затолкали и не помяли. На финише меня ущучил Бульдозер и предупредил, чтобы не совался к нему во всё время спартакиады, поскольку он предельно занят в судейской коллегии. Пожалуйста, не больно-то и хотелось! После скудного обеда нехотя попихали мячишко, а Циркуль остался на гранатометание. Пришёл, отдуваясь, к концу тренировки, довольный, хвастает, что не посрамил чести родного коллектива и занял девятое место.
Во второй день с утра были рысистые бега по круговой дорожке стадиона. Поскольку в своё время бежать вызвались почти все, мне пришлось отобрать пятёрку самых достойных иноходцев: Серого, Бена, Фигаро, Гусара и себя.
- Я не могу, - отказался вдруг Фигаро, морщась и хватаясь за пупок, - у меня разыгралась грыжа.
- Ну, это не проблема, - успокоил Макс. – Сейчас прижжём, и будешь как новенький.
- Прижги себе язык! – нагрубил безнадёжно больной. – А если выпадет на бегу, что тогда? – профессионально выдал где-то и когда-то слышанный про-аргумент.
И опять опытный врач-грыжолог успокоил:
- Подберёшь, донесёшь до финиша, а там на место всунем, усёк?
- Варвары! – возмутился Федя бесчеловечным отношением. – Нелюди! Больного добиваете!
- Я тоже не могу, - присоединился к другу Гусар. – У меня шпоры в пятках воспалились.
- Что ж ты их не на месте носишь? – попенял кавалеристу душеолог Макс. – Серьёзное заболевание, ничего не скажешь, - покачал головой. – Применим для исцеления китайскую медицину, - обнадёжил знаток нетрадиционного врачевания.
- Это как? – на всякий случай подтянул Витёк пятки под себя.
- Очень просто и эффектно, - Макс встал и взял тяжёлую металлическую линейку, - постукаем по пяткам, они и выскочат на место – сразу затанцуешь.
- Постукай лучше себе по брюху, - не согласился неблагодарный шпоронос, - может, тоже что-нибудь выскочит. – На том и закончился мини-бунт, и команда рысаков утвердилась.
Со старта резво рванули кучным стадом с гордо задранными рылами и высоко поднимая копыта, но уже с начала второго круга навалилась такая усталость, рыло и копыта так отяжелели, что бежать, не только гордо, но и вообще, расхотелось. Кричу, задыхаясь, своим, жарко дышащим в мой затылок:
- Обгоняйте, я буду у вас на колесе.
- Ни за что! – не соглашается пыхтящий следом Фигаро. – Только после вас.
Нашли, черти, когда соблюдать субординацию! Хотел отчитать его как следует, но тут вдруг появилось второе дыхание, и я помчался дальше, еле передвигая ноги, а они следом тесным пелитоном. Последний, Серый, часто перебирает вихляющимися ногами и испуганно оглядывается, чтобы не пропустить чужих отставших, претендующих на наше законное предпоследнее командное место.
Еле отдышавшись, стали поддерживать наших бегуний. И не только мы, но и вся мужская часть стадиона дружно скандировала: «Наша Маша!» - откуда-то узнали, как зовут. А она, с усилием справляясь с грузом спереди, ланью неслась в числе последних к финишу, и даже судьи, заглядевшись на настоящую женскую стать, забыли зарегистрировать победителей. Двое рефери из пяти вообще настаивали на присуждении первого места ей и требовали, чтобы победительница пробежала круг почёта без майки, размахивая ею над головой. Я даже заревновал, мысленно отвечая стадиону: «Маша, да не ваша!».
На вечернюю эстафету я, пожалев, не включил в команду себя, выставив отдохнувших Царевича, Вахтанга, Доу-Джонса и наших неутомимых женщин. На первом этапе бежал Иван и сдуру прибежал первым. Хорошо, что забыл отдать палочку Марье Ивановне, и, пока она отбирала силой, все убежали, и ей пришлось финишировать в гордом последнем одиночестве под бешеные крики болельщиков, требовавших, чтобы передние приостановились и пропустили её вперёд. Не приостановились. Упущенное наверстал горный козёл Вахтанг, перегнавший последнего. Ну, а дальше уже никто не упустил завоёванного с таким трудом преимущества, и мы заняли-таки десятое место. А в целом по лёгкой атлетике оправдали надежды администрации, профсоюза и всего коллектива, завоевав десятое, призовое с конца место, выполнив тем самым плановое задание, не в пример нашим олимпийцам в Китае. Все выступили достойно, мне не в кого кинуть камень, не получив в ответ такой же.
День отдыха и…
«__» «____». Вот и случилось то, что и должно было случиться: мы продули первый матч. Причём продули бездарно, имея полное игровое преимущество, забили один, а пропустили два гола, как это часто бывает с нашей национальной сборной. И кому продули – пузатым малоподвижным шоферам из транспортного отдела академвозов, которые с детства, наверное, не касались мяча и – на тебе! – выиграли у почти профессионалов. Надо, однако, признаться, не пудря мозги, что выиграли-то не у нас, а у нашего мандража. Валёк, не сумев встряхнуть вдруг напрочь завявшую команду, плюнул и взял, в конце концов, игру полностью на себя, обстреливая вражьи ворота с любых позиций и положений, но мяч, как заколдованный, летел то рядом со штангой, то выше перекладины, то прямо в брюхо вратарю, и только раз, отскочив от штанги, влетел в ворота. К мандражу, как всегда в таких случаях, добавилась и полная непруха. Нам вообще не забили ни одного мяча, а он сам вкатился, когда метался в сутолоке ног в нашей штрафной, ища выхода в чистое поле, и дважды срикошетил с близкого расстояния от стоящих ног шоферюг в незащищённые углы ворот. Не хочется ни вспоминать, ни думать, а только спать, спать, спать…
«__» «____». Мы выиграли! Аве! Выиграли у сильной и молодой команды института нана-технологий в комхозяйстве.
А вчера, в свободный от игр день, собрались к одиннадцати, расселись молчком, старательно избегая взглядов друг друга, скучно треплемся о чём попало, а о проигрыше – ни гу-гу! Да и что толковать о нём без толку! Не пацаны, понимаем, что к чему, дяди взрослые – нотации читать некому да и не кому, все оказались сапогами всмятку, кроме Валька и, пожалуй, Василия. А вот центральный позвонок, хвалёный плеймекер, не оправдал ни своих надежд, ни чужих. Тряпка! Но никто и слова обидного не сказал, а самому каяться, чтобы повторяться, бессмысленно. Чего бог не дал, того покаянием не приобретёшь. Оказывается, в футболе не только нужно хотеть и уметь играть, но и проявить характер. У кого он размазня, как у плеймекера, тому место на трибуне.
- А что, - разрядил Витёк гнетущую атмосферу взаимной вины, - не смотаться ли нам в киношку? В «Горизонте» как раз «Белое солнце пустыни» повторяют в сорок четвёртый раз.
- Идите, ребята, - поддержала Гусара Марья Ивановна, - идите, не кисните, не мозольте заплаканные глаза.
- Не был в кине с самой школы, - мечтательно улыбнувшись, с готовностью поднялся Циркуль. – Даже не упомню, какую кину последней видел. – И все обрадовались отвлекающему детскому развлечению.
В пустом на две трети дневном зале мы стыдливо примостились с краю, чтобы не застить мелюзге экран, и с неподдельным интересом уже в который раз сопереживали, казалось, безнадёжным проигрышам солдата, выигравшего, в конце концов, главный приз-грант – веру в себя и самоуважение. И каждый из нас, хотелось верить, захотел стать непобедимым оптимистом Суховым.
После кина, улыбаясь и жалея о расставании с везучим красноармейцем, завернули в соседнее кафе и, к ярости официантки, заняли почти весь зальчик, а заказали всего-то по булочке и молочному коктейлю. А расходились по домам, прямо и дружелюбно глядя друг другу в глаза. Что ни говори, а мы – команда.
И вот, сегодня мы выиграли. Перед самой игрой будущий Газаев произвёл эффектную рокировку, заняв моё место плеймекера и выдвинув меня в центрфорварды, наказав нам с Серым ни при каких обстоятельствах не оттягиваться в защиту и активно пастись вблизи штрафной соперников в ожидании длинных пасов. А всем наказал играть только низом, поскольку наши мягкие и шишковатые от излишнего ума головы не приспособлены к верховой игре. И ещё он сказал, что в отсутствие техники и футбольного таланта, у нас, как и у всего нашего медлительного северного народа, нашими козырями в чужой игре являются нахрапистость, выносливость, наглый прессинг на грани фола, бесстрашие и бесшабашность в единоборстве, терпение и взаимостраховка. Главное – сохранить свои ворота в неприкосновенности в первом тайме, вымотать противника физически, вывести из психологического равновесия, а во втором собраться с остатками сил, забить хотя бы один гол и уйти в глухую защиту. Так учат все наши поседевшие тренерские корифеи. И ещё Валёк напомнил, что мы не олимпийцы и не профессионалы, чтобы просто играть, и обязаны побеждать. Сегодня, заключил он наставление, мы должны выиграть, во что бы то ни стало и каких бы сил нам ни стоило, и никаких ХУ! И мы согласно рявкнули: «Никаких ХУ!». И выиграли!
