Владимир Ераносян - Фронтмен
Расстроенные колумбийцы сняли растяжки и рассредоточились по машинам. Шезлонг дона Диего бросили в багажник. Сам он сел в другую машину, приказав тайно доставить труп мисс Браун в американское посольство. Джипы один за другим, пробуксовав на старте, тронулись в путь.
По прибытию в Каракас дон Диего расстроится еще сильнее, когда узнает из новостей, что диверсия на мосту через Ориноко провалилась благодаря коварству его неблагодарного протеже Корсо. Приятное известие было только одно — Чавес действительно проиграл на референдуме. Эта временная победа ничего не давала, но она могла окрылить оппозицию и сплотить всех недовольных режимом еще больше. К тому же появился мало-мальский повод хоть что-то отпраздновать…
* * *
Персона Вадима Гараева всегда была небезынтересна для ребят с Лубянки. Яркий субъект, неугомонный пассионарий, сует свой нос во все дыры… Но девяностые были временем раздрая и дележа кормушки… Временем или безвременьем, когда Корпорация ослабла. Когда без таких, как Гараев властьпредержащим было трудно обойтись.
Оружие нельзя было продавать легально. Открыто воевать в горячих точках на территории бывшего СССР — в Приднестровье, в Абхазии, в Южной Осетии государство не могло. Отряды добровольцев — другое дело. Но добровольческую армию надо кому-то вооружать. Кому-то, кто не сидит в Кремле, но хорошо знает тех, кто там сидит, а еще лучше знает, где что лежит и как это взять. Гараев знал и брал. Продавал и откатывал.
Сначала он всех устраивал — не сдавал партнеров и своевременно им заносил. Потом стал более избирательным в выборе крышующих структур. Скоро нашел кураторов на самом верху и указал на дверь рыцарям плаща и кинжала. В то время это было сделать достаточно просто — толпа чуть не снесла железного Феликса на Лубянской площади, а нескольких отщепенцев из ФСБ вообще попутал бес, и они переприсягнули Березовскому. В те времена тот еще не был клоуном, и им не пугали детей словно чучелом.
Через пару лет Гараев обнаглел и стал продавать оружие обеим противоборствующим сторонам. Затем вышел на зарубежные рынки, обзавелся собственным парком транспортной авиации. А однажды заключил сделку на поставки оружия, и не только стрелкового, с откровенными террористами. Причем, не спрашивая разрешения ни у кого. Просто у тех, у кого надо было спрашивать, к тому времени выросли аппетиты. А Гараев привык заносить столько, сколько не жалко. Зарабатывал он все больше — поэтому не жалко ему становилось все меньше. Тогда-то ему и указали на место в первый раз.
— Ты враг! — так и сказал высокопоставленный дядечка с одутловатым лицом в форме генерал-полковника ГРУ, — Ты вооружаешь врагов России. Нашего вероятного противника. Сепаратистов. Понимаешь?! Ты меня подставляешь. А я патриот!
— Сколько? — догадался Гараев.
— Как минимум на две единицы больше…
Так он поработал еще год, но потом полностью переключился на дальнее зарубежье. Там были заказчики пожирнее. Их интересовали комплексы ПВО, самолеты, вертолеты, танки и подводные лодки. Все шло как по маслу, но стрелки часов Спасской башни щелкнули, и куранты отбили мелодию двухтысячным.
Корпорация обрела второе дыхание. Обойденные вниманием бойцы невидимого фронта, затаившие обиду на кинувшего их оружейного барона, устроили ему аутодафе, сорвав на финальной стадии крупную сделку с арабским клиентом. Причем, как водится, все было сделано чужими руками. Машина Вадима взорвалась. С тех пор он пересел на кресло-каталку и слегка образумился.
Только после покушения он понял — элита сменилась. Обуржуазившуюся номенклатуру заменили вышедшие из тени чекисты. Рентабельные отрасли экономики возвращались в лоно государства. Жуткие гиганты госмонополий пожирали частный сектор. Выкупались целые империи. У дураков и жадных, что впрочем, часто одно и то же, они отнимались. Оружием и водкой теперь дозволялось торговать только госкорпорациям.
Таким, как Вадим Гараев, оставалось либо смириться, либо направить усилия в неосвоенные сегменты рынка — кино, вино и домино… И не пачкать свои руки нефтью, не дышать газом, не трогать электрические провода. А то убьет!
Как же все это мелко для людей, привыкших не ходить, а летать. Старые клиенты вроде шейха Абдаллы, латиноамериканские команданте и африканские принцы нашли себе более надежных поставщиков. Государство выставляло новые образцы военной техники напрямую, минуя посредников, предпочитая выигрывать тендеры в открытой конкурентной борьбе. Цена на нефть позволяла не сильно расстраиваться в случае проигрыша.
…Олигархия паниковала. Она мечтала смыться, но боялась. Корпорация пометила все территории полонием. Когда олигархия поняла, что смываться бесполезно и накладно, она попыталась подстроиться. Курам на смех! Народу на потеху! Ничего не выходило. Они не могли купить власть, зато власть теперь могла выкупить у них то, что они купили у прежней власти.
Оружейным баронам не повезло пуще других. Если акции и другие ликвиды можно было продать, подарить, потерять… То связи, каналы и трафики в нынешних условиях оказались фикцией. Только одна ниша была незанята — партизаны, повстанцы и террористы. А вторая ниша всегда шла прицепом — наркотики. Если государство запрещает вести дела по-крупному, это не означает, что легион желающих рассеится.
Гараев не насытился и не сдался. Ведь он был далеко не пешкой, а непркосновенным депутатом с заслугами перед Родиной, трансформировавшимися из заслуг перед самим собой. И куда, спрашивается, деть наработанный ресурс, инфраструктуру, штат сотрудников, товар, запылившийся на складах, как быть с лазейками на заводах в сопредельных с Россией странах, с прикормленным генералитетом Министерства обороны, куда девать деньги и наркотики, которые платят за товар изголодавшиеся по власти наркобароны, племенные вожди и обделенные лаской престолодержателей наследники. Гараев сидел на этой игле и не собирался с нее слазить.
Адреналин для такого, как он, больше, чем деньги. Больше, чем женщины. Адреналин возвышается над властью. Вот где собака зарыта! Гараев не уважал власть, памятуя о ее происхождении из мелких клерков прежней элиты. Он не желал признать аксиому — люди меняются под воздействием среды и обстоятельств. Иногда слабые становятся сильными и наоборот. Меняются. Правда, не все. Гараеву подобные метаморфозы и перерождения не грозили. Он не помнил себя не великим…
Возможно, и на Лубянке этого не помнили. Поэтому хотели посмотреть на не всемогущего Вадима Гараева. Мечтали сбить спесь с зарвавшегося олигарха. Считали, что он это заслужил. Быть великим в великой стране чревато. Ведь великому не дано стать невидимым. Невидимый фронт — удел подготовленных бойцов, которых учили не быть величественнее своей страны…
— Неужели есть зеленый свет на старого знакомого? — диалог двух старших офицеров ФСБ начался именно с этого вопоса.
В просмотровом кинозале в известном здании неподалеку от ремонтирующегося «Детского мира» шел фильм, главным героем которого был депутат Государственной Думы Вадим Гараев. На сеансе присутствовали двое. Интрига фильма и его фабула мало их интересовали. Они знали всю подноготную главного героя и могли спрогнозировать с вероятностью, на порядок превосходящей астролога Глобу, чем все закончиться.
— Давно пора, — ответил лысеющий собеседник с крючкообразным носом, — Оперативная информация подтвердила, что он не внял нашим предостережением восьмилетней давности и продолжает нервировать шейха Абдаллу своими выходками. Шейх слишком важен для нас в финансовом, а особенно в геополитическом смысле. Мы должны оградить его от всех внешних раздражителей. Если информация о связях Гараева с наследным принцем дойдет до прессы, эмир может расценить это, как нашу слабость. Посчитает, что мы не в состоянии утихомирить этого субъекта. Мои доводы были услышаны.
— Молодец, а что с контактом Гараева в госнаркоконтроле…
— Арестован в аэропорту. За него уже ходатайствуют. Пресса рвет и мечет. Вынесли весь сор из избы.
— Что мы?
— Подключили своих барзописцев. Но думаю, надо заканчивать эту непозволительную войну компроматов спецведомств…
— Ничего страшного. Это перестройка закончилась, гласность пока осталась… Пусть пишут, что хотят, мы уже этого не боимся. В Сорбонне, знаешь, какую надпись прочитал на фасаде университета… «Запрещено запрещать»…
— Значит, они все-таки запрещают… Запрещать.
— Ну да, представляешь. Значит у нас демократии больше — даже запрещать не запрещено.
— Только не всегда запреты действуют. Запретный плод сладок…
— Лучше скажи. Неужели Гараев свой нос и в Венесуэлу запустил. Наш резидент шифрограмму прислал, что люди Гараева там целый фейерверк пытались устроить?
