Сара Дессен - Замок и ключ
— Привет, — сказал он весело.
«Просто я умею скрывать», — прозвучал у меня в ушах его голос.
— А что с обедом? Ты решила не зачитывать благодарственный список и ушла в самоволку?
— Нет, я забыла про пироги, пришлось вернуться. Я не знала, что вы дома.
Лицо Нейта дрогнуло: он понял, что мне все известно.
— А, ясно, — произнес Нейт бесцветным тоном.
Я подошла ближе, присела рядом и тоже стала подбирать осколки. Воздух вокруг нас буквально искрился напряжением, словно перед грозой или после нее, когда все ионы в атмосфере перемещаются. Мне было знакомо это ощущение. Я его давно не испытывала, но хорошо знала.
— Так что здесь произошло? — осторожно спросила я.
— Ничего. — Он бросил на меня взгляд и сразу же отвел глаза. — Все нормально.
— Не похоже.
— Просто отец выпускает пар. Ничего страшного — основной удар принял на себя стеллаж.
Я сглотнула, перевела дыхание. Через открытые ворота гаража было видно, как по улице идет, держась за руки, пожилая пара в ветровках.
— И часто твой отец так?
— Роняет стеллажи? — уточнил Нейт, отряхивая руки над мусорным ведром.
— Разговаривает с тобой таким тоном.
— Нет.
Он встал и откинул волосы с лица.
— Знаешь, — медленно произнесла я, — мать иногда нас била, когда мы были помладше. Обычно Коре доставалось сильнее, но и мне порой перепадало.
— Да? — Он не смотрел в мою сторону.
— Она могла ударить в любую минуту. Это было ужасно!
Нейт помолчал, а затем сказал:
— Отец… в общем, у него вспыльчивый характер. Он всегда был таким. Взрывается, швыряет вещи, но потом быстро отходит.
— Он поднимал на тебя руку?
Нейт пожал плечами.
— Ну, может, пару раз, когда очень сильно сердился. Редко.
Он нагнулся, поднял стеллаж и придвинул к стене.
— Все равно, отец обращается с тобой слишком жестоко. Как он говорил, что ты ему отвратителен…
— Да ладно, это еще мелочи, — сказал Нейт, складывая банки на нижнюю полку. — Слышала бы ты его на соревнованиях по плаванию! Он был единственным родителем, которому запретили подходить к бассейну. Но разве отца остановишь? Он кричал из-за забора.
Я вспомнила парня, который подозвал Нейта на парковке.
— И поэтому ты ушел из команды?
— Не только. — Он поднял бутылку со стеклоочистителем. — Послушай, это мелочи. У меня все нормально.
Нормально. Когда-то я тоже так считала.
— А твоя мама знает?
— Она в курсе, что отец — сторонник строгой дисциплины. — Последние слова Нейт произнес с особым выражением, было ясно, что он слышал их не один раз. — Мама избирательна в обработке информации. Отправляя меня к отцу, она искренне полагала, что делает это для моего же блага.
— Какое же тут благо? — спросила я.
— Наверное, ты права, но что вышло, то вышло.
Он направился на кухню. Я молча следовала за ним, глядя, как он подходит к столу и берет ключ, который я вертела в руках раньше. В памяти промелькнуло ощущение тяжести на ладони, жест, которым Нейт забрал ключ и положил на стол, и я вдруг почувствовала себя частью происходящего.
— Ты должен кому-нибудь рассказать, — заявила я, когда Нейт сунул ключ в карман. — Даже если он не часто распускает руки, это все равно неправильно.
— И попасть под опеку социальных служб? Или отправиться к матери, которая и слышать обо мне не хочет? Нет, спасибо.
— Значит, ты уже думал об этом.
— Не я, Хизер, — сказал Нейт, вытерев лицо. — Страшно возмущалась, только не могла понять одного: мать избавилась от меня, а отец, по крайней мере, взял к себе. Так что мне и выбирать-то особенно не из чего.
Я подумала о Хизер, о том, как встретила ее в магазине, где мы покупали рыбок для пруда. «Я рада, что вы с Нейтом друзья», — сказала она.
— Она беспокоилась за тебя.
— У меня все нормально.
Я невольно отмечала эти слова всякий раз, когда он их повторял.
— До окончания школы осталось полгода, а потом буду работать в лагере, тренером по плаванию. После поступлю куда-нибудь учиться, и все.
— И все, — повторила я.
— Да, в колледж или куда-нибудь еще. Только бы уехать отсюда.
— И быть свободным как птица.
— Совершенно верно.
Нейт посмотрел на меня, и я вспомнила, как мы стояли здесь раньше, как он забрал у меня ключ. Впервые за много дней я испытала ощущение близости и удивилась: ни когда я жила одна в желтом коттедже, ни в самом начале моего пребывания у Коры мне не приходило в голову, что я подпущу кого-нибудь так близко.
— Я хочу сказать, — продолжил Нейт, — ты же терпела, пока жила с матерью, хотя тебе доставалось. Просто ждала, когда сможешь уехать. Ты меня понимаешь, да?
Да, так оно и было. Я мечтала стать свободной и до недавнего времени охотно бы согласилась с Нейтом. Но если бы я по-прежнему рвалась на свободу, сейчас бы меня здесь не было — сбежала бы раньше при первом удобном случае.
Но я осталась. Осталась потому, что больше не была той девчонкой, которая перелезала через забор ночью, думая лишь о том, чтобы поскорее смыться. Что-то изменилось.
Конечно, я могла бы рассказать Нейту об этом. О том, как я рада, что Хоникатты выдали меня, иначе я не оказалась бы у Коры с Джеми и не получила все, за что теперь благодарна, включая самого Нейта. И о том, как можно ошибиться, думая, что у тебя нет выбора и ты никому не нужен. Но после его признания это все прозвучало бы глупо, да я и не хотела ничего говорить. Шесть месяцев — недолгий срок, а меня и так часто бросали.
«Ты меня понимаешь, да?» — спросил Нейт. Ответ был только один.
— Конечно, — сказала я.
Глава 12
— Наконец-то! Слава богу!
В пятницу, после Дня благодарения, торговый центр открывался в шесть утра — сезон распродаж. Тем не менее Харриет потребовала, чтобы я пришла к половине шестого. Рановато, но я сумела в темноте подняться, прошлепать в душ и налить кружку кофе, который и прихлебывала, пока шагала по скверу, держа в другой руке фонарик. У входа в ожидании уже толпились люди в куртках с капюшонами.
Внутри торгового центра кипела бурная деятельность: продавцы, возбужденно переговариваясь, раскладывали товар — все готовились к наплыву покупателей. Добравшись до своего магазина, я поняла, что Харриет уже давно там: на прилавке стояли две пустые чашки из-под кофе, а третью она не выпускала из рук. Нужно ли говорить, что Харриет была вне себя от волнения?
— Скорее! Скорее! — воскликнула она, энергично размахивая руками, словно желая усилием воли немедленно переместить меня за прилавок. — У нас мало времени!
Я бросила встревоженный взгляд на Реджи, который с чашкой чая сидел у своего киоска. Реджи помахал мне и сонно отхлебнул чай.
— А ты зачем пришел так рано? — спросила я, подумав, что вряд ли кому-то захочется получить хрящ акулы в подарок на Рождество.
Реджи пожал плечами.
— Мне нравится суета.
Он улыбнулся и посмотрел на Харриет, которая торопливо зажигала ароматические палочки. «Ага, суета, как же!» — мелькнуло у меня в мозгу.
— Хорошо, — сказала Харриет, подтаскивая меня к витрине и отпивая еще кофе. — Давай проверим все еще раз. Дешевый товар лежит внизу, более дорогой — наверху. На прилавке — кольца для спонтанных покупателей, ароматические палочки — в ящике под прилавком. Помнишь, что надо делать в чрезвычайной ситуации?
— Взять ящик с наличными и самые ценные изделия, пересчитать и идти к выходу в ресторанном дворике.
— Отлично, — коротко кивнула Харриет. — Вряд ли это понадобится, но кто знает, в такой-то день!
Я вновь посмотрела на Реджи, который подавил зевок и покачал головой.
— Слушай, — продолжила Харриет, внимательно изучая витрину. — Может, поменяем местами серьги и браслеты? По-моему, они плохо смотрятся. Вообще-то…
— Харриет, все замечательно! Мы готовы, — сказала я.
Она тяжело вздохнула.
— Не знаю, у меня такое ощущение, что мы о чем-то забыли.
— Может, об истинном значении праздников? — предположил Реджи. — О том, что в эти дни нужно думать о благоволении и покое во всем мире, а не стремиться к наживе?
— Нет, — ответила Харриет. Вдруг она щелкнула пальцами и воскликнула прямо у меня над ухом: — Постой! Надо же, чуть не забыла!
Она вытащила из-под прилавка пластиковый контейнер, в котором хранила весь товар, и стала перебирать прозрачные пакетики, пока не нашла тот, что искала. Я бросила взгляд на часы — без девяти минут шесть. Я перевела взгляд на Харриет и увидела, что она стоит спиной ко мне, застегивая на шее какое-то украшение.
— Вот сделала пару недель назад, когда было нечем заняться. А теперь думаю, может, их тоже выставить?
Она повернулась, и первое, что я увидела, был ключ. Серебряный и изящный, с красными камешками, он висел на плетеной серебряной цепочке. Я сразу вспомнила свой ключ — гораздо тяжелее и не такой красивый. Тем не менее я вдруг поняла, почему все обращали на него внимание. В одиноком ключе была какая-то тайна — вопрос, ждущий ответа, или что-то целое, потерявшее половину. Бесполезный сам по себе, он требовал чего-то еще.
