Дороти Л. Сэйерс - Человек, рожденный на Царство. Статьи и эссе

И и с у с. Принесите рыбы из той, что вы поймали.

П е т р (подходит к ним). Андрей, невод с вами?

А н д р е й. К корме привязан.

П е т р. Найдите мне рыбку получше…

И а к о в. Вот, пожалуйста… И ножик…

П е т р (возвращается к костру). Спасибо.

Н а ф а н а и л. Пойдем с ним?

И о а н н. Лучше рыбу пересчитаем. Крупная! (Небольшая пауза.)

Фо м а. Двенадцать… четырнадцать… шестнадцать…

Н а ф а н а и л. Печет их… и нашу и ту, что была… двадцать, двадцать один… Как ты думаешь, можно спросить, кто это?

И о а н н. Мы и так знаем…

И а к о в. Сто сорок.

А н д р е й. И тринадцать — сто пятьдесят три. Вся крупная.

И о а н н. На этот раз сеть цела.

И и с у с. Ловцы людей, идите, поешьте.

И о а н н. Солнце взошло. Ты видишь, кто это?

Е в а н г е л и с т. А когда они поели, Он сказал Петру…

И и с у с. Симон, сын Ионин, предан ли ты Мне?

П е т р. Да, Господи.

И и с у с. Паси Моих овец… Симон, сын Ионин, дружен ли ты со Мной больше, чем они?

П е т р. Да, Господи. Ты же знаешь.

И и с у с. Паси Моих ягнят… Симон, сын Ионин, ты вправду Мне друг?

П е т р. Конечно, Господи!

И и с у с. Корми Моих овец… Снова и снова скажу, когда ты был молод, то подпоясывался сам и шел, куда хотел. Когда ты состаришься, ты протянешь руки, и другой тебя подпояшет и поведет, куда не хочешь.

П е т р (догадавшись). Так же, как Тебя?

И и с у с. Иди за Мной!

П е т р. Да, Господи, куда Ты пойдешь. Смотри, Иоанн! А с ним что будет?

И и с у с. Если Я хочу, чтобы он Меня ждал, что тебе до этого? Ты иди за Мной. Пауза.

Е в а н г е л и с т. Через сорок дней Он повел их на Масличную гору и говорил с ними, и сказал…

И и с у с. Дана Мне всякая власть на небе и на земле. Так было написано, что Христос пострадает и восстанет из мертвых, и вы — тому свидетели. Оставайтесь в Иерусалиме, пока не получите силы свыше, а уж тогда — идите, научите все народы, крестя их во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Вот, Я с вами до конца времен.

Е в а н г е л и с т. Он поднял руки, благословил их, стал от них отдаляться, и облако взяло Его. И когда они смотрели на небо, перед ними предстали два мужа в белой одежде…

Г а в р и и л. Мужи Галилейские! Что вы смотрите на небо? Иисус, Который туда вознесся, точно так же и придет.

Е в а н г е л и с т. Да будет так. Гряди, Господи Иисусе.

Пауза.

Это рассказано, чтобы вы верили, что Иисус — Мессия, Сын Божий. Он сделал еще много, но если писать обо всем, наверное,

Статьи и эссе

Прощение

Тема эта — очень трудная. Словом «прощать» называют многое, далеко не всегда хорошее. Одни говорят: «Как христианка, я ее прощаю, но разговаривать с ней… Увольте!» Другие резонно комментируют: «Прощать по-христиански, то есть не прощать вообще». Тут ничего хорошего нет, как и в тех случаях, когда

Ее вино спокойно пьют,а вот простить — не могут.

Есть и ханжеский подвид — обидят человека, а он улыбнется и скажет: «Я буду за вас молиться». Конечно, он может сослаться и на этику, и на Библию, но так распалит в обидчике дурные страсти, что лучше бы просто послал его к черту. Есть и прощение обусловленное: «Прощу, если вы извинитесь и больше не будете». Тут слишком много законнической торговли, да и стоит припомнить, что все мы грешны, не нам ставить условия. Ставить их может только Бог. Поневоле вспомнишь, что у католиков, чтобы Он отпустил грехи, нужны исповедь, сокрушение и возмещение. Но если мы остановимся на том, что Бог прощает вот так, по закону, нам возразит поэт и пророк:

Разве Господь прощает только за плату? […]Нет. Так прощают боги, не знающие пощады,А Бог не взимает платы, не просит денег,Прощая нас в вечной жертве.Вот он, Завет Господень:«Если прощаете вы, и Я прощу вас,Останусь с вами».

(Блейк. «Иерусалим»)

Видимо, Богу не нужны заверения и возмещение. Если мы хотим, чтобы Он простил нас, мы должны прощать без условий, «до семижды семидесяти».

Все, что Новый Завет говорит о прощении, так удивительно и странно, что это никак нельзя свести к простым урокам доброты. «Что легче сказать, «Прощаются тебе грехи твои» или «Встань и ходи»? Но знайте, что Сын Человеческий имеет силу прощать грехи на земле». Ирония так глубока, что просто и не поймешь, с какой стороны взяться. Христос говорит: «Вы думаете, прощать легко? Не легче, чем поднять паралитика. Вы думаете, прощать слишком трудно? Да, но и это трудно, а ведь возможно!» Судя по Луке, все не только обрадовались, но и перепугались, хотя бы растерялись (см. Лк. 5.26).

Может быть, легче все понять, если мы сперва уберем одну ошибку. Прощение не уничтожает последствий зла. Новый Завет часто говорит о списанном долге; но если долг списан, деньги чудом не появятся. Если я вам должна, а вы подали в суд, убытки терплю я; если вы в суд не подали, их терпите вы. Если мой долг возместить нельзя и вы сердитесь, к одному злу прибавится другое. Если вы меня простили и я каюсь, мы делим убытки и получаем прибыль общей радости. В любом случае кто-то расплачивается.

Из этого следует хотя бы, что плодов прощения не уничтожает и даже не всегда отменяет наказание. Можно простить ребенка и спустить ему; можно наказать, а потом простить. И то, и другое приносит пользу. Но если мы не накажем его и не простим, ничего хорошего не выйдет. Прощая, мы восстанавливаем правильные отношения, при которых и мы, и обидчик искренне чувствуем и действуем так, словно ничего и не было. Когда прощенный ведет себя с простившим неприязненно и грубо, отношений этих просто нет. Да, Бог не требует раскаяния, прощая нас, и мы не вправе его требовать, но вот принять прощение, не покаявшись, просто нельзя. Потому Церковь и учит, что 1) раскаяться надо и 2) любой грех прощен в самом акте раскаяния. Никто не должен томиться в приемной, пока Бог освободится и соблаговолит даровать нам прощение, а заодно — и назидание. Как отец блудного сына, Он видит нас издали, бежит навстречу и мирится с нами. Раскаяние и примирение — одно и то же.

Если уж Бог не щадит Своего достоинства ради кающегося грешника, что говорить о нас! Но тут все сложнее. Богу не мешают Свои нераскаянные грехи.

А когда оба друг друга обидят, прощать очень трудно (как говорил Ларошфуко, трудно простить тех, кого мы обидели). Мне кажется, что-то получится, если мы запомним, что прощение не связано накрепко с возмещением убытков; цель его — свободные, хорошие отношения. Взаимные упреки к ней не приблизят, равно как и дотошное выяснение, кто обижен больше. Если оба раскаются одновременно, это и значит, что они друг друга простили.

Но разве нет непростительных грехов? Сейчас вопрос этот очень важен, и мы непременно должны в нем разобраться. Тут не помогут споры о том, кто начал первым и можно ли бросать бомбы на женщин и детей. Кроме того, никакое прощение не уничтожит последствий. Вопрос не в этом, он — вот в чем: когда война кончится, будет ли в наших душах что-то такое, из-за чего мы не сможем общаться по-человечески? Речь не о равенстве сил; вполне возможно, что придется принять превентивные меры, иначе все вспыхнет снова. Речь о том, существует ли зло, которое исключает навсегда человеческие отношения.

Если мы откроем Новый Завет, который кое-кто, с невольным сарказмом, называет «простым», мы увидим, как и всегда, дичайший парадокс. Самый явный из названных там грехов — намеренное убийство Бога; и он прощен, потому что убийцы «не ведают, что творят». Значит, человек невиновен, если не отличает добро от зла? Разве это — не самое страшное, не самое непростительное? Видимо, нет. Вот — различение, вот — меч, разрубающий то, чего мы не видим.

А может, и видим. У воинов, распинавших Христа, не было воображения, чтобы, выйдя за пределы «воинского долга», заглянуть в вечность. Но в их темные сердца мог просочиться свет. На какие-то его проблески они отвечали — один побежал за иссопом, другой сказал, что в казненном было что-то Божие. Прощение могло их пробить. Другим, весьма почтенным людям свет Его целительной силы бил в глаза, но они говорили: «Это — бес». Вот оно, последнее зло, которое прощения не примет.

Не знаю, нам ли судить ближних. Но представим, что этого зла в нас нет, мы-то примем прощение, «как ни в чем не бывало». Что же делать с теми, кто его не примет? С теми, кто испорчен, искажен, искалечен? Если где-то есть непростительное зло, оно здесь — не в убитых людях, разрушенных домах, умолкнувших храмах, огне, мече, чуме, лагерях и пытках, а в том, что целое поколение воспитали так, чтобы бес казался ему Богом. Быть может, виновным остается только жернов на шею; но что же делать с малыми сими?

Что легче, сказать: «Прощаются тебе грехи твои» или «Встань и ходи»? Сын Человеческий имеет силу прощать и говорит смятенным умам, голодным сердцам, онемевшим душам: «Встань, возьми постель, иди домой».