Елена Антонова - Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
– Ну молодец, – восхищенно сказал Сергей. – Догадлив. И ведь правда, не производятся.
– Так откуда у вас эти вещи? – снова спросил польщенный похвалой Селиванов, приготовясь записывать.
– Так это всем американским шпионам такие выдают.
– Как это? – не понял Селиванов. На его памяти еще ни один арестованный не сознавался в шпионаже – во всяком случае, до физического воздействия. А тут… Вот так рыбку он подцепил! Ай да удача! Ему уже представлялся стремительный взлет карьеры, награды, благодарности… – Надо срочно дожимать, – решил он.
– Об этом, пожалуйста, поподробнее.
– Все очень просто. Приходишь, регистрируешься, что ты американский шпион…
– Как регистрируешься? Где?
– В Кремле, – пояснил Сергей. – Регистрируешься там, что ты – американский шпион, и тебя ставят на довольствие. И все.
Селиванов бросил ручку.
– Так. Значит, отказываемся сотрудничать со следствием, да? – теперь уже с нешуточной угрозой произнес он.
– Ну почему же. У меня и справка есть, – радостно сказал Сергей и протянул бумажку.
– «Справка, – дрожащим голосом прочитал несчастный Селиванов, – выдана в том, что Бахметьев Сергей Александрович прошел регистрацию в качестве американского шпиона в установленный срок. Данная справка является основанием для выдачи ежемесячного шпионского пособия. Действительно по первое февраля тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года».
Сергей с удовольствием слушал, покачивая ногой в такт. Он гордился этой справкой, потому что текст диктовал самолично. А уж Митя с Иваном доводили корочки, подпись и печать до полного технического совершенства. В подлинности подписи не усомнился бы ни один эксперт, поскольку она была сканирована с подлинной.
Селиванов растерянно взглянул на него.
– Ты дальше читай, - предложил Сергей.
– А что дальше?
– Как это что? Подпись! – оскорбленно воскликнул Сергей. Еще бы! Митя столько с ней провозился, что ее должен был кто-нибудь оценить.
– «Заведующий отделом… – Селиванов запнулся, вглядываясь в буквы, – отделом американских шпионов! – растерянно произнес он. – Вышинский А.Я.» Вышинский А.Я.! – шепотом повторил он, глядя на Сергея.
– Он самый! Андрей Януарьевич, бывший генеральный прокурор, а ныне – сотрудник МИДа.
Селиванов чуть не плакал. Ему срочно требовалось подумать. Он нажал кнопку, вызывая конвойного. Прошла минута – никого. Он нажал еще раз.
– Никто не придет, – спокойно объяснил Сергей.
Селиванов метнул на него злобный взгляд и стал колотить по кнопке звонка кулаком. Но никто и не подумал являться на зов.
– Черт! Заснули они, что ли? Посмотри, что там, – скомандовал Селиванов нахохлившемуся Кузе. Тот распахнул дверь и застыл в дверном проеме.
– Что такое? Дарья! – позвал он.
Селиванов выбежал в приемную, забыв про Сергея. Тот, воспользовавшись моментом, схватил книгу, нажал на диск, сбросил книгу на руки Андрею и снова вернулся в подвал. Не торопясь отжимать диск, он огляделся и повел левую руку в сторону, материализовавшись в коридоре, недалеко от приемной. Впереди него оказался товарищ Скворцов, который озабоченным шагом спешил к начальству.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться, – сказал он, растерянно наблюдая, как тот трясет бесчувственную Дарью, которая спала, сидя за столом. Дарья не просыпалась, и ее голова от тряски стукалась о стол, производя твердый ритмичный стук.
– Товарищ подполковник! – крикнул Скворцов.
Селиванов оставил Дарью в покое, и она снова повалилась на стол, продолжая спать.
– Ну что тебе? – недовольно оглянулся Селиванов.
– Разрешите доложить, – четко, по форме, отрапортовал Скворцов. – Конвоир Хасанов найден спящим в коридоре. Не можем разбудить.
Селиванов оторопел.
– Как «не можем разбудить»?
– Не просыпается. Лежит, как бесчувственный, и все. И перегаром разит.
– Чего-чего? – не понял Селиванов.
– Пьяный он, товарищ подполковник. Странно это. Он с поста-то вроде не отлучался.
Селиванов открыл было рот, чтобы приказать арестовать пьяного конвоира, но оглянулся на Дарью и промолчал.
– И дежурный по второму этажу пропал, товарищ подполковник, – добавил Скворцов.
– Как пропал? – шепотом переспросил Селиванов.
– Вы ее на диванчик уложите, – негромко посоветовал Сергей из-за подполковничьей спины. – Видите – плохо человеку.
Селиванов спохватился, что заключенный Бахметьев находился без присмотра у него в кабинете, и запоздало похолодел. Там секретные бумаги, оружие и Бог знает что еще. Вдруг его осенило:
– Твоя работа? – спросил он, опасаясь услышать утвердительный ответ.
– Я же в камере сидел, – напомнил Сергей. – А потом – с вами все время…
– Ты в кабинет без конвойного вошел, – вдруг сообразил Селиванов.
– Так что же было делать, если он по дороге заснул. А мне, – развел он руками, – было крайне любопытно с вами поговорить. Поэтому, не обессудьте, я уж сам дошел.
– А чего это он по дороге заснул? – подозрительно спросил Селиванов. – И потом, – спохватился он, – чего это тебе было любопытно со мной поговорить?
– Я все думал, – нарочито медленно сказал Сергей и остановился.
– Ну? Чего думал-то? – поторопил подполковник.
– Да вот, – вздохнул Сергей, – хватит у вас фантазии обвинить меня в чем-нибудь, кроме шпионажа, или нет. Не хватило, – с сожалением заключил он и вдруг потребовал:
– Ну давайте, ведите меня в камеру уж кто-нибудь. Или опять самому тащиться?
– Я тебя сам отведу, – встрепенулся Селиванов и с негодованием посмотрел на Скворцова. Мол, все приходится делать самому.
Открыв дверь, подполковник сразу почувствовал, что что-то в ней не так. Прямо скажем, в тюремных камерах крайне редко ощущались вкусные запахи. Он повел носом и вошел внутрь. Все заключенные мирно спали и даже не проснулись, не вскочили встревоженно, как обычно. Селиванов подошел к столу – там лежали какие-то яркие красивые бумажки, видимо, обертки от чего-то необыкновенного, чего не досталось ему, Селиванову. И коньяк, с досадой подумал Селиванов, ему тоже не достался. Эта мысль наполнила его раздражением, переходящим в ярость, и он стал обходить спящих, срывая с них одеяла. Они лениво отмахивались, не просыпаясь, и мычали что-то типа «отстань». Вот тут Селиванов действительно очень удивился – а где же страх?
Откинув очередное одеяло, он увидел лицо пропавшего надзирателя. Надзиратель спал беззаботно, как младенец, причмокивая губами и чему-то улыбаясь во сне. Ярость Селиванова была столь велика, что как-то вытеснила удивление и законный вопрос: каким образом человек, всегда проявлявший служебное рвение и непримиримость к врагам народа, вдруг оказался на постели одного из них и заснул прямо при исполнении служебных обязанностей? Поэтому вместо того, чтобы попытаться подумать, он взревел:
– Встать!
Надзиратель подтянул коленки к подбородку и засопел. У Селиванова потемнело в глазах. Он вытащил пистолет из кобуры и замахнулся, от всей своей полковничьей души желая разбить безмятежный лоб спящего сотрудника. Этого Сергей допустить не мог. Он поспешно сунул руку в карман. Селиванову в лицо пыхнуло чем-то дурманяще-сладким, и он провалился в блаженное забытье.
Проснулся он оттого, что ему было жестко и холодно. Он открыл глаза и увидел прямо перед собой зеленую стену, которую загораживало что-то темное. Он поморгал глазами в надежде, что препятствие исчезнет, но оно, наоборот, стало ближе и превратилось в лицо надзирателя, который изумленно таращился на своего начальника.
Состояние бешенства за последние два дня стало у Селиванова привычным. Он обнаружил, что они оба лежат на твердом бетонном полу коридора, вернее, того маленького рукава коридора, который вел к лестнице в подвал. Камер там не было, поэтому туда никто не заглянул. Кто-то ввинтил лампочку и зажег там свет.
Сергей предусмотрительно брызнул в нос Селиванову меньшую дозу снотворного, чтобы они с надзирателем могли проснуться примерно в одно время.
– Ты что тут делаешь? – спросил Селиванов, стараясь сдерживать кипящую в нем злобу.
– А вы, товарищ подполковник? – спросил надзиратель, испуганно глядя на него и пытаясь подняться. Затекшее тело слушалось с трудом. – Как мы здесь оказались? – изумленно спросил он, оглядываясь кругом. – И… почему мы тут спали? Вместе?
– Это ты меня спрашиваешь? – взорвался Селиванов. – Это я должен тебя спросить. Почему ты спал в камере у заключенных врагов народа?
На лице надзирателя отразилось такое искреннее недоумение, что Селиванов дальнейшие расспросы прекратил. «Всех расстрелять», – думал он, с трудом поднявшись и торопливо шагая к своему кабинету. Он подергал ручку – заперто. Возмутительно! Он вспомнил, что секретарша тоже заснула за своим столом, и повел плечами, ощущая противный озноб. Дарью расстрелять вместе со всеми!
