Олег Лукошин - Коммунизм
Чёрт, как же старательно исполняли они эту двусмысленную в данных обстоятельствах песню!
— В общем, жуть, — заверил я Дашу, чтобы окончательно отделаться от этой темы.
«Сезон любви, сезон разлук» — висел на стене кинотеатра «Ударник» плакат, рекламирующий новый художественный фильм. «Киргизфильм» — значилась киностудия-производитель. А чуть ниже жанр — «Эротика».
— Ничё сее! — присвистнул я, останавливаясь от удивления прямо посреди улицы. — Что, на самом деле эротика?
Даше пришлось схватить меня за руку и потащить за собой, на обочину, чтобы не мешать движению транспорта. Автомобили, правда, терпеливо ждали, когда освободится проезд, сбить меня не пытались и даже не сигналили. Советское взаимоуважение!
— Ну а что тут такого? — удивилась в свою очередь она. — Никогда не видел эротических фильмов?
— Видел, но только не советских. Даже в России эротику снимать не научились, хотя никто вроде не запрещает. И что, там всё показывают — сиськи, жопы, траходром?
— «Траходром»? — переспросила Даша. — Фу, слово какое гадкое! Это в России что ли так говорят?
— Не все. Но говорят.
— Не знаю, что там есть, я этот фильм не смотрела. Ленка Гурова из моей группы ходила, говорила — ничё. Пойдём сходим, если хочешь.
— Ну конечно хочу!
Мы тут же купили билеты на ближайший сеанс. Он начинался буквально через пятнадцать минут.
Я до последнего сомневался, что это будет эротика в полном смысле слова, но с первых же минут, когда вместе с титрами пошла жаркая сцена секса между молодыми и симпатичными парнем и девушкой с восточными чертами лиц — сцена, в которой и раздвинутые женские ноги с розовыми складками разреза сверкали, и даже эрегированный член показался — стало ясно, что софт-порно в Советском Союзе пребывало на легальном положении. И никого, кроме меня, не смущало.
В целом фильм оказался мелодрамой о мимолётных увлечениях и супружеской неверности. В очень мягкой форме там присутствовал нравоучительный момент: изменять нехорошо. Он глаза не мозолил, хотя, на мой взгляд, можно бы было его и усилить — всё-таки на молодую аудиторию фильм рассчитан. Всё было снято в полном смысле слова высокохудожественно — возвышенно этак, не пошло, хотя и откровенно. Весь набор сексуальных поз, женских и мужских прелестей тоже имелся.
Я, и без того маявшийся от прилива сексуальной неудовлетворённости, просидел все полтора часа со стояком и вынужден был по-американски сложить ногу на ногу, чтобы сидевшая рядом Даша не заметила бугорок, оттопыривающий брюки. Она вроде бы внимания на меня не обращала, пила всё время через трубочку квас и жевала извлекаемый из большой пластиковой кружки чак-чак.
Эротические фильмы, как объяснила она мне позже, были в Стране Советов обычным делом. Снимать их разрешили с конца восьмидесятых прошлого века, когда советское руководство вдруг поняло, что в народе накопилось слишком много неудовлетворённой сексуальной энергии, которая вполне могла сублимироваться во что-то постороннее и чужеродное. В желание смены политического курса, например. Чтобы окончательно закрыть для себя это белое пятно, я пошарил в Мировой Сети (так просто и незатейливо назывался здесь Интернет) — ряд компьютеров стоял прямо в фойе кинотеатра — и выяснил, что в 1988 году при «Мосфильме» для решения важных государственных задач по сексуальному образованию и привитию советскому человеку здорового эротизма было создано творческое объединение «Эрос», с которого и началась эпоха отечественного откровенного кино. Позже аналогичные творческие объединения были созданы и при некоторых других советских киностудиях. Неудивительно, что в авангарде этого направления шли прибалты, в большинстве среднеазиатских республик, за исключением Киргизии и Казахстана, эротику решили не снимать. А «Киргизфильм» — тот да, повёл эту линию основательно и удачно. В настоящее время эротические кинокартины составляли основную часть производимой этой студией продукции.
Не запрещалось производство эротического кино и в новообретённых республиках Союза. Италия, Франция — даже в советском варианте они не перестали радовать кинолюбителей забористой обнажёнкой. Как узнал я из той же Мировой Сети, а затем и убедился на практике, без особых проблем можно было скачать и настоящий порнофильм. Официально советская власть с порно как бы боролась, но на деле закрывала на его присутствие глаза. Мне, с одной стороны, позиция такая показалось понятной — всё-таки я сам из мяса и костей сделан, а потакать человеческим слабостям всё же надо, даже если не хочется, люди — не роботы. Но с другой — что-то всё же смущало. Порнография в моём понимание — порождение капиталистического мира. В светлой советской действительности её быть не должно. Я решил для себя это противоречие тем, что сейчас в советском мире всё же переходный период. Лишь недавно закончились Освободительные войны, лишь недавно угнетённые мировым капиталом страны Запада и третьего мира обрели долгожданную свободу, так что наивно и неправильно желать моментального превращения тамошнего населения в идеальных советских граждан. Вот пройдёт время, человек по всей планете улучшится, порнография отомрёт сама собой, а люди, исключительно в познавательных и воспитательных целях, будут смотреть высокохудожественную киргизскую эротику, против которой я ничего не имею.
Буквально через десять минут по завершении фильма мы с сестрой оказались в центре весьма неприятных событий. Я и подумать не мог, что увижу такое на улицах советской Москвы.
Началась стрельба. Да, настоящая стрельба — очередями и одиночными выстрелами. Какое-то время невозможно было понять, кто в кого стреляет, да и где это вообще происходит, как вдруг из-за дома прямо на нас выскочила парочка вооружённых людей. Обмотанные белыми платками головы, автоматы в руках — они бежали по улице и, оборачиваясь на ходу, стреляли в милицейский автомобиль, тоже показавшийся в поле зрения. Скрываясь за его корпусом, то ли трое, то ли четверо милиционеров в шлемах и камуфляжной форме, преследовали убегающих.
Едва милицейская бригада выбралась из-за поворота на оживленную улицу, один из милиционеров, видимо главный, поднял над головой руку. Это, по всей видимости, означало сигнал к прекращению стрельбы. Внимание, мирные граждане — ну, или что-то в этом духе. Убегающие же автоматчики стрелять по милиции не прекращали. Были они, судя по всему молоды, бежали легко и озорно, а ко всему прочему я обнаружил первичные половые признаки на груди одного из них — трясущиеся под футболкой сиськи.
Пешеходы дисциплинировано и спокойно, не выражая особых эмоций, ложились на асфальт, либо прятались за всем, что было поблизости — театральными тумбами, киосками «Союзпечати», припаркованными к обочинам автомобилями. Даша тоже присела на корточки. Только я, разинув рот, взирал на происходящее стоя. Я поверить не мог, что всё это на самом деле. Кино, оформилось в голове объяснение, это снимается кино. Видимо, мне стоило заодно проверить в Мировой Сети, на какой из советских киностудий имеется творческое объединение по созданию кинобоевиков.
— Пригнись! — потянула меня за рукав сестра. — Витя, ну пригнись же!
Растерянный, я присел рядом с ней.
— Это кино? — спросил я её, хотя, чёрт меня дери, сомнения в этой версии родились тотчас же после её возникновения.
— Нет, это на самом деле!
Молодые автоматчики с белыми платками на головах, что делало их похожих на бойцов палестинского сопротивления моей прошлой реальности, почти поравнялись с нами.
— Свободу народам! — крикнул один из них, тот, кто с сиськами, и, выхватив из висящей на боку сумке кипу листовок, запустил их в воздух.
— Смерть коммунякам! — выкрикнул второй и направил долгую автоматную очередь в сторону милицейской машины.
Очередь оказалась настолько продолжительной, что у него закончились патроны. На бегу он отстегнул от автомата пустой магазин, отбросил его в сторону — тот запрыгал по асфальту прямо в нашу сторону и остановился в метре от меня — выхватил из-за пояса новый и ловко прикрепил его к оружию. Милиционеры на выстрелы не отвечали, спокойно и терпеливо следуя за бандитами.
— Ребята! — закричала вдруг им Даша. — Сворачивайте вон на ту улочку! — она показывала рукой направление. — Там тупик, машина не проедет. Они не догонят вас.
Оба белоплатковых автоматчика бросили на неё взгляд, мимолётную секунду беспокойно всматривались в лицо сестры, а затем парень, который явно был в этой парочке главный, дружелюбно кивнул ей и вроде бы даже улыбнулся. Даша тоже взирала на него не без симпатии. Потом боевик пристально и как-то требовательно посмотрел на меня, и со мной случилось короткое замыкание: из-под замотанного платком лица на меня смотрели глаза Гарибальди. Я успел сформулировать в мозгу короткую, но ясную мысль: я мнительный психопат, мне нужно расставаться с прошлым и освобождаться от комплексов. Я зажмурился, и это помогло. Когда белый свет снова предстал перед моим воспалённым взором, глаза бывшего товарища больше не пытали меня.
