Сборник Сборник - Диско 2000 (сборник)
— Мои братки хотят бренди и колы, так что позаботься об этом, ясно? А потом мы немного поболтаем. Поговорим о том, как там у тебя сегодня насчет навара, понял?
Женщина за стойкой смотрела на Малыша Стэйси; возможно, она догадывалась, что с ним происходит что-то не то, но не была до конца уверена. Он оперся на стойку, каркнул: "Три бренди и три колы", — и принялся молиться, чтобы Рэй зашел сюда и вытащил его из той глубокой задницы, куда он, Стэйси, попал.
Полицейские машины, казалось, были повсюду. Ванесса и Немо съежились за большим мусорным баком и ждали, пока сирены умолкнут, ждали уже тридцать минут — хотя девушке эти минуты показались часами. Из бака ужасно воняло. По временам откуда-то сверху доносились звякающие звуки: кто-то выгружал в мусоропровод груз бутылок и прочего мусора. Шум становился все громче по мере того, как очередная порция отбросов приближалась к первому этажу, а потом валилась в бак со звоном осколков, в облаке вони. Каждый раз Ванесса вцеплялась в руку Немо, а он крепко обнимал и успокаивал ее, не переставая вслушиваться в шум патрульных машин.
Наконец все звуки стихли. Прошло еще пять минут, и Немо кивнул Ванессе. Они поднялись и выбрались на волю.
По улице сновали ребятишки с раскрашенными лицами, похожие на воинов-пигмеев, на время позабывших о войне. Они громко хохотали, но в этот раз взрослые не просили их вести себя потише. Казалось, каждый дом отмечал свой праздник. Высоко над Денвер Хауз огромные электронные часы отсчитывали время: 11.59:22… 23… 24…
Ванесса и Немо переглянулись и улыбнулись друг другу.
Внезапно Немо пришла в голову мысль; он снял свою куртку с капюшоном, скатал ее и направился к мусорному баку. Когда он вернулся, у него в руках был один из двух джемперов, которые он надел в этот вечер; он протянул джемпер девушке.
— На всякий случай, — серьезно сообщил он ей.
— Спасибо, — ответила она и взглянула на Немо. В ее глазах бушевала настоящая буря чувств. Она влезла в джемпер, в процессе помахав рукой каким-то знакомым ребятишкам. Немо коснулся ее руки.
— Эй, хочешь пойти на праздник, или как? Я назад сейчас не вернусь, все равно вовремя уже не успею закончить. Можем потусоваться, или еще чего — не знаю… Там ведь будут все. Твои приятели, и все такое…
Слова Немо поразили Ванессу — уже во второй раз за сегодняшний вечер.
— С тобой все в порядке? Я думала, ты будешь переживать, что не закончил ту штуку… На самом деле, я почти ждала, что ты сейчас начнешь говорить, как хочешь вернуться назад!
Он выглядел немного смущенным:
— Ну, мне жалко, конечно, что мои краски остались в каком-то парке, где их подберет непонятно кто, но…
Он покачал головой; пожал плечами. Ванесса рассмеялась.
— Но что, глупыш?
— Ну… пока мы прятались за этим вонючим баком, я все думал… Понимаешь…
— Бога ради, Немо, уже скажи это!
— Ну… в жизни ведь есть еще что-то кроме граффити, верно?
На мгновение глаза Ванессы сузились, она уперла руки в бедра, пытаясь сдержать улыбку. На этот раз Немо рассмеялся. Девушка подошла и шутливо ткнула его в плечо, потом, помедлив, стала подворачивать рукава джемпера.
— Сволочь такая, — бормотала она. — Заставил меня сидеть рядом с каким-то вонючим мусорным баком целых полчаса, бегать от полиции, прыгать через стены — и все это для того, чтобы сообщить, что в жизни есть что-то кроме граффити? Подожди, вот только разберусь с этим проклятым джемпером, и ты у меня получишь, точно тебе говорю!
— Ой, не надо, — хихикнул Немо, поднимая руки вверх в знак капитуляции. — Я просто говорю, что, хотя я и очень люблю Искусство, нельзя давать таланту тебя ослеплять. Я хотел только сказать, что понял, наконец, как мне приятно находиться в твоем обществе. Ты не можешь меня за это бить!
— Как это не могу? — проворчала Ванесса, угрожающе надвигаясь на него. — Даже сейчас я чувствую запах прокисшего пива и использованных памперсов, Немо… и кое-кто мне за это заплатит…
С востока района и из домов, окружавших Ванессу и Немо, понеслись радостные крики. Молодые люди уставились друг на друга, осознав происходящее — а со всех сторон несся свист, звуки рожков и другие праздничные звуки, все громче и громче, так, что звенело в ушах, и любая попытка сказать что-нибудь была бесполезна — даже, если бы они сейчас нашли, что сказать. Для них это был момент, принадлежавший безраздельно им двоим; все остальное не имело значения. Они смотрели только друг на друга, а где-то на заднем плане толпа единым хором отсчитывала: "Десять… девять… восемь… семь… шесть…"
Они больше не могли сдерживаться. Они бросились друг к другу, крепко обнялись, поцеловались, лаская и гладя друг друга, тяжело дыша, забыв о малышах, с которыми только что здоровалась Ванесса… Детишки смеялись, хихикали и скакали вокруг, радуясь неожиданной удаче. А двое продолжали обниматься, пока голос толпы продолжал отсчитывать:
— Пять… четыре… три… два… один!
В небо взвились фейерверки; казалось, весь мир вокруг сошел с ума. Люди визжали, кричали, поздравляли друг друга… некоторые плакали от радости, что стали свидетелями такого чудесного, такого волшебного праздника. Немо крепче прижал к себе Ванессу; он был счастлив, бесконечно счастлив тем, что не останется одиноким в эту ночь. Ванесса ответила ему тем же, а ночь над Гринсайдом превратилась в день — впервые за всю историю района.
Малыш Стейси был вынужден признать, что ему было не до встречи Нового Года и не до того, сколько до него оставалось. Его вел сквозь толпу парень с ножом и хриплым голосом. Одну руку он держал на плече у Стэйси, в другой был нож, упиравшийся Стэйси в спину. Они выбрались из битком набитого зала на лестницу; приятели бандита внимательно оглядывали окрестности. Оказавшись на лестнице, Малыш Стэйси принялся оглядываться, надеясь заметить Рэя или даже Орина; однако ни того, ни другого видно не было. Молодчики подтолкнули его вниз: спускайся, мол. Они спускались вниз, пока не добрались до самого низа лестницы, туда, где располагались мужские туалеты. Инстинктивно Стэйси направился именно туда, зная, что, реши он кого-нибудь ограбить в такой компании, как сейчас, именно так он и поступил бы. Его грубо протолкнули в дверь; один из молодчиков остался стоять на стреме. Затем Стэйси втолкнули в одну из кабинок и приказали всем остальным выметаться вон.
Один парень выместись отказался: уставился на них над краем унитаза страшными красными глазами:
— Плевать я хотел на ваши разборки, меня тут наизнанку выворачивает, так что катитесь к чертям.
Парни решили, что возиться с ним не стоит, и немедленно принялись за Стэйси. Малыш поднял руки и немедленно сдался.
— Эй, убери перо, ты, я сопротивляться все равно не буду. Вам что нужно, травки? Забирайте.
Он полез за пакетиками и протянул их бандитам; его жгла злость, но он пытался ничем не выдать этого. Первый же признак агрессии — и ему перережут горло; с другой стороны, если он будет слишком уступчив, его могут пришить просто ради развлечения. Очень трудно удержаться на этой грани; Стэйси вовсе не хотелось преступать ее. Он слышал, как давешний парень застегивает молнию; неверные шаги парня простучали к двери; дверь захлопнулась. Стэйси вздохнул. Один из бандитов, повыше остальных ростом, со скучающим видом привалился к двери кабинки.
— А как насчет навара?
— Ладно, парень, погоди, ладно? Не все хоть отбирай!
Тут появился еще один бандит. Он возник совершенно беззвучно. Глаза у него были кошачьи; и, что Стэйси совершенно не понравилось, вел он себя так, словно ему все было безразлично.
— Ты, парень, лучше не упирайся, отдай, что просят. Не заставляй моих братков тебя убеждать.
Стэйси пригляделся к новоприбывшему и решил проглотить обиду. Он опустил глаза, полез в карман и вытащил примерно треть вырученных за сегодня денег. Остальные были припрятаны в маленький кармашек на колене, но этим придуркам знать о таком было совершенно незачем. Бандит с ножом вырвал у Стэйси бумажки и передал их своему приятелю.
— Тридцать, сорок, пятьдесят… И это все, что у тебя есть?
— Не может это быть все, он весь вечер торговал травкой, я его видел в «Гараже». Не морочь голову, выкладывай навар, не то мы сами его из тебя вытряхнем.
— Точно, — прибавил другой бандит.
— Мать вашу! — взорвался Стэйси. — это весь навар, никого я не морочу! Дела паршиво идут, сегодня канун этого гребаного Нового Года…
— Думаешь, меня е…т Новый Год? — воскликнул парень с кошачьими глазами, но тут дверь в туалет распахнулась, и внутрь ввалились четверо широкоплечих охранников.
— Это что еще за гребаные игры тут? А ну прекратить, уроды!
Это было лучшее, что только могло случиться с Малышом Стэйси; хотя он и не видел, что происходит, но времени, чтобы начать действовать, было вполне достаточно. Он захлопнул дверь кабинки перед носом у бандитов, расстегнул и спустил джинсы, вслушиваясь в звуки тяжелых ударов. Чтобы все выглядело естественно, он прикрыл глаза и принялся мочиться; впрочем, справлять здесь большую нужду он не согласился бы ни за что. Из того, что говорили вышибалы, он понял, что парня, стоявшего на стреме, заловили с косяком; потому охрана сюда и ввалилась.
