Рейчел Джойс - Невероятное паломничество Гарольда Фрая
Поспешая за ней, Гарольд оглянулся напоследок, и все, что он запомнил: тщедушный человечек бросался в него ложками и вопил, что у него нет никакого сына.
Разве такое выразишь? Придется пересказать целую жизнь. Можно, конечно, попытаться и найти слова, но для Кейт они будут исполнены совершенно иного смысла. Можно сказать: «мой дом», но она вообразит этот дом по-своему. Нет, этим никак не поделишься…
Они еще посидели вместе и помолчали. Гарольд слушал, как шелестит ветер в ветках ивы, как колышутся ее листочки. В сумерках сияли свечки кипрея и раскрывшейся к вечеру ночной фиалки. Со стороны лагеря доносились смех и крики: Рич в потемках затеял игру в пятнашки.
— Уже поздно, — наконец сказала Кейт. — Вам надо поспать.
Они вернулись к остальным, но сон все не шел. Голова Гарольда была полна неотступных дум о матери в поисках каких-нибудь утешительных воспоминаний. Но на ум приходил только холод, пронизавший дом его детства, запах виски, въевшийся даже в его школьную одежду, и пальто на подкладке — подарок к шестнадцатилетию. Впервые Гарольд всецело отдался страданию от того, что родился не нужным ни отцу, ни матери. Он снова долгие часы пробродил в темноте под небосводом, усыпанным крохотными звездочками. В памяти возникали образы Джоан — как она муслила палец, чтобы перевернуть страницу журнала о путешествиях, или скашивала глаза на отца, трясущимися руками тянувшегося к бутылке; но ни разу не обнаружил он случая, чтобы она поцеловала сына в макушку или хотя бы пообещала, что все у него будет хорошо.
Задавалась ли она хоть когда-нибудь вопросом, что с ним потом сталось? Как он живет-поживает?
Он будто наяву увидел ее отражение в зеркальце пудреницы. Джоан подводила губы яркой помадой и делала это с такой старательностью, что ему чудилось, будто она под краской пытается удержать что-то, ему неведомое.
На него вдруг волной нахлынули переживания: Гарольд вспомнил, как однажды перехватил ее взгляд. Она бросила на середине какое-то занятие и застыла с раскрытым ртом — наполовину мать, наполовину просто Джоан. С бешено бьющимся сердцем, отчего голос у него предательски задрожал, собравшись с духом, Гарольд спросил:
— Скажи мне только честно… Я — урод?
Джоан расхохоталась. На ее щеке выщербилась такая глубокая ямочка, что Гарольд, наверное, мог бы засунуть в нее палец.
Мать вовсе не потешалась над ним. Она просто веселилась от всей души. Но за отсутствием у нее родственной привязанности Гарольд был рад довольствоваться хотя бы ее искренним смехом. Он потом жалел, что разорвал ее письмо на мелкие клочки. «Дарагой сын». Вернуть бы его сейчас… Обнять бы снова Дэвида крепко-крепко и заверить его, что все у них еще наладится. Но Гарольду оставалось только тосковать по невозвратимому.
Развернув перед рассветом спальник, Гарольд обнаружил внутри небольшой сверток: горбушку хлеба, яблоко и бутылку воды. Он утер глаза, поел, но заснуть не смог.
Когда на горизонте выросли контуры Ньюкасла, в отряде с новой силой вспыхнули разногласия. Кейт предлагала вообще обойти город стороной. У некоторых обострился бурсит, и им требовалась помощь доктора или хотя бы медикаменты. Рич по-прежнему фонтанировал идеями о природе современного паломничества, и «горилле» понадобился новый блокнот. В довершение Гарольд обескуражил всех, осведомившись, нельзя ли двинуться окольным путем с заходом в Гексэм. Из кармана пиджака он извлек визитку бизнесмена из гостиницы, в которой впервые заночевал. За давностью она успела измяться и обтрепаться на уголках. Но, несмотря на то, что первые дни похода едва не закончились для него полным фиаско, Гарольд вспоминал о них с тоской. В них была простота, которой он запросто мог в ближайшее время лишиться, если уже не лишился.
— Я, разумеется, не принуждаю вас идти со мной, — объявил Гарольд, — но свое обещание я выполню.
За этим последовала очередная тайная сходка под председательством Рича.
— Неужели у меня одного здесь хватает мужества говорить об этом! Но большинство из вас за деревьями не видят леса! Старик от нас откалывается. Нам нельзя идти в Гексэм! Это целых двадцать миль крюка!
— Но он же пообещал ему! — не согласилась Кейт. — Точно так же, как и любому из нас. Воспитание не позволяет Гарольду нарушить слово. Он поступает очень по-английски и достоин всяческих похвал.
— Между прочим, если ты вдруг забыла, — вскинулся Рич, — Куини умирает! Ставлю на голосование создание группировки, которая двинется прямо в Берик. Он и сам такое недавно предлагал. Мы всего за неделю туда дойдем!
Остальные помалкивали, но утром Кейт поняла, что оживленные обсуждения продолжались всю ночь. Паломники шушукались по палаткам и у затухающего костра и под конец присоединились к мнению Рича: все любят Гарольда, но настало время отделиться от него. Они поискали старика там и сям, но его нигде не было. Тогда паломники сложили спальники и палатки и ушли. Кейт озирала пустой бивак. Если бы не дымящееся кострище, с трудом верилось, что здесь кто-то останавливался.
Гарольда она нашла на берегу реки — он кидал песику камешки, но сидел понурившись, словно на плечи ему давил тяжкий груз. Ее вдруг поразило, как он постарел за последнее время. Кейт рассказала ему, что Рич убедил «гориллу» поспешить и что они увели за собой прочих последователей и немногих из оставшихся журналистов.
— Он созвал собрание и стал всем плести, что вам нужна передышка. Даже слезу умудрился пустить. Мне не удалось их отговорить. Но долго дурачить себя люди не позволят.
— Ничего страшного. Честно говоря, мне это уже порядком надоело.
Ласточки, вертикально бросаясь вниз, чиркали крыльями по поверхности воды. Гарольд следил за ними взглядом.
— Что вы теперь будете делать, Гарольд? Вернетесь домой?
Он с видимым усилием покачал головой.
— Сначала отправлюсь в Гексэм, а оттуда снова пойду в Берик. Теперь недолго осталось. А вы?
— Я возвращаюсь домой. Мой бывший разыскал меня. Предлагает еще разок начать все заново.
В утренних лучах глаза Гарольда увлажнились.
— Вот и хорошо, — сказал он, взял Кейт за руку и пожал ее.
Ей на миг подумалось, что он вспомнил жену. Сидя рядом, они не разняли руки, а наоборот, потянулись друг к другу. Кейт сама не могла понять, кто кого обнимает: она Гарольда или наоборот. Под его футболкой были только кожа да кости. Они посидели так, в нелепом, слегка кособоком полуобъятии, пока Кейт не высвободилась и не вытерла лицо.
— Поберегите себя, — попросила она. — Я вижу, вы — хороший человек, потому и люди к вам тянутся. Но вы себя измотали. Вам нужно лучше заботиться о себе, Гарольд.
Он стоял и ждал, пока Кейт скроется из виду. Она несколько раз обернулась и помахала ему, а Гарольд, не двигаясь, провожал ее взглядом. Он слишком долго шел вместе с чужими людьми, выслушивал их и подчинялся их прихотям. Какое облегчение, что теперь можно слушаться только самого себя. И тем не менее по мере удаления Кейт он все больше ощущал боль от расставания с ней, словно часть его умирала вместе с ее уходом. Кейт выбралась на прогалину, и Гарольд уже собирался тронуться дальше, но она вдруг остановилась, как будто сбилась с пути или вспомнила о чем-то, потом повернулась и пошла обратно, поспешно, почти бегом. Гарольд радостно встрепенулся, потому что из всех попутчиков, включая даже Уилфа, по-настоящему он полюбил только Кейт. Но она опять остановилась и, кажется, покачала головой. Гарольд понимал, что уходить пока нельзя. Нужно было дать ей ощущение постоянства и смотреть ей вслед до тех пор, пока она не исчезнет за деревьями.
Он отчаянно замахал ей, обеими руками. Кейт снова пошла прочь и затерялась меж стволов.
Гарольд долго не сходил с места — на случай, если Кейт надумает вернуться, но тишина вокруг давно поглотила ее шаги.
Тогда Гарольд снял футболку с надписью «Паломник» и вынул из рюкзака свои рубашку и галстук. Они сильно измялись и обтрепались, но, надев их, он будто снова вернулся к себе прежнему. Гарольд задумался, не отнести ли футболку Куини в качестве сувенира, но потом решил, что неправильно было бы дарить ей предмет стольких пререканий. Позже, когда никто не видел, он сунул футболку в мусорный бак. Гарольд чувствовал непривычное изнурение. Ему понадобились целых три дня, чтобы дойти до Гексэма.
Он позвонил в дверь квартиры бизнесмена и полдня прождал возле нее, но хозяин, увы, так и не появился. Потом спустилась соседка с верхнего этажа и сообщила Гарольду, что бизнесмен уехал в отпуск на Ибицу. «Он все время в отпуске», — пояснила она и осведомилась, не хочет ли гость выпить чаю и заодно напоить свою собачку, но он отказался и от того, и от другого.
Через неделю после раскола появились сообщения о том, что отряд добрался до Берика-на-Твиде. Газеты опубликовали фотоснимки Рича Лайона, прогуливающегося по набережной рука об руку с обоими сыновьями, а также человека в костюме гориллы, ткнувшегося носом в щеку мисс Южный Девон. Паломников встретили музыкой духового оркестра, выступлением местной танцевальной группы и банкетом с участием городских чиновников и предпринимателей. Сразу несколько воскресных изданий похвастались исключительным правом на публикацию дневников Рича. Поговаривали даже о съемках фильма.
