Михаил Веллер - Приключения майора Звягина. Роман воспитания
И случаев таких не так мало!
Вот что такое сила человеческого духа!!.
Драться!! драться! — хрипел Звягин, брызгая потом и рубя воздух кулаком. — И мы будем драться!! — заорал он, хватая Сашу за плечи и тряся, как тряпичную куклу. — Мы будем драться, ты понял меня?! Как мужчины, как подобает! Волк умирает, сцепив челюсти на горле врага! мертвой хваткой!
Никто и ничто не может победить настоящего человека, который умеет хотеть и драться. Никто и ничто, ты понял?! Кто решил победить или сдохнуть, любой ценой, несмотря ни на что, — тот всегда победит!
И только это — настоящая жизнь! Только эта борьба делает двуногое существо настоящим человеком! Да ты еще никогда не боролся, ты плыл по течению, ты не знал трудностей, — теперь настало время! Настало время с оружием в руках встретить беду, и твердо посмотреть ей в глаза, драться с ней и победить! потому что у тебя нет другого выхода! нет! нет! Ты ничего не можешь потерять — ты все выиграешь! Все силы, все нервы, всю веру, все мужество — собрать воедино, в кулак, в одну точку, встречать каждый новый день как сражение, каждую минуту — как битву! Отковать из себя стальной клинок, закалить свой дух, как сталь, не бояться ничего, драться за победу — как рубились в битвах настоящие мужчины во все времена! Чтоб упереть взгляд во взгляд врага, чтоб мечом встретить его меч, чтоб мысль жгла одна — победа! победа! ты не будешь изрублен на месте — ты победишь! как будешь побеждать всегда!
«Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!» Вся правда жизни — в этих словах! Только теперь для тебя начинается настоящая жизнь — настоящая борьба! Борьба со смертельным, страшным противником! И он будет побежден, как бывал уже побежден не раз!
Ты еще не знаешь себя. Не знаешь себе цену, не испытывал своих возможностей. Не проверял в настоящем деле, как проверяется мужчина в бою. Вот — твой бой. И если ты чего-то стоишь — ты победишь! Ты понял меня, мальчик? Ты победишь!! — загремел Звягин на весь дом, сотрясая голосом стены и стекла. — Драться! С этой минуты, с этой секунды, каждое мгновение — отковывать себя, крепить себя, крепить все мужество, всю веру, все упрямство, все мужское презрение к любым трудностям, почуять азарт борьбы, познать наслаждение борьбой — чем она круче, тем острее это наслаждение, это ощущение настоящей жизни, высшей жизни, той доли, которая достается лишь избранным, мужчинам из мужчин, бойцам из бойцов, солдатам из солдат. Это — твой Клондайк, твоя Брестская крепость, твой тайфун, твоя танковая атака, твоя королевская корона, твоя доля мужчины, бойца, первопроходца, победителя! сурового, несгибаемого, мужественного, сильного, с открытыми глазами встречающего любую опасность и выходящего победителем из смертельных схваток. Вот что дремало на дне твоей души все предыдущие годы — и это ты должен сейчас увидеть в ней, поднять, укрепить, чтоб это стало привычкой, стало твоей истинной натурой, твоим характером, твоей сутью, стало тобой — настоящим, ибо до этого момента ты был только заготовкой мужчины, но еще не мужчиной!
И ты будешь таким — ибо ты на самом деле такой, просто раньше не было случая собой стать — а теперь ты становишься им. Ты станешь собой — и ты будешь побеждать и жить, ты понял меня?! Ты будешь, мальчик. Ты будешь.
…Он шел по темной набережной, опустошенный до звонов. Горячий пот стыл на ветру. Хотелось рухнуть и заснуть. Весь внутренний заряд выгорел там, перед завороженным мальчиком.
Жена горестно промолчала, подумала, тихо захлопотала печь блины.
— Ты сейчас похож на донора, отдавшего больше крови, чем мог, — попеняла она, открывая мед.
Звягин дал себе поблажку, запил молочком кофеин с глюкозой, поусмехался:
— Ценю красивое сравнение. Ну — лучшего сеанса внушения я провести не в силах… Та-акого наговорил, без стеснения… ничего. Должен прочувствовать, ободриться, — чтоб воля к жизни появилась. — Он расслабленно привалился спиной к стенке. — А хорошая рифма — я по дороге придумал — шаман, шарлатан, обман, хулиган?
— Титан, — добавила дочка. — Ураган.
— Счастье еще, что вы стихов не пишете, — трезво оценила жена, оперируя тремя сковородками. — Хватайте блины, пока горячие. Слушай, куда ты вмещаешь столько молока?..
— Сливаю в деревянную ногу, — ответствовал Звягин.
Назавтра в знакомой мороженице он крепко диктовал Лидии Петровне:
— И не давайте ему ни минуты сидеть в покое! Пусть крутится по восемнадцать часов в сутки. Моет, стирает, строгает, ремонтирует, пусть бегает в магазин, учит английский язык, чинит телевизор, носит кирпичи на стройке — что угодно, но не задумываться ни о чем ни секунды! Пусть постоянно будет в действии, пусть к ночи валится с ног от усталости, чтоб сутки были насыщены действием! Это необходимо, это поможет, это укрепляет дух и снимает беспокойство. Пусть ходит в бассейн, бегает по утрам, подметает подъезд — что хотите, но это необходимо. И никаких на него жалостливых взглядов, никаких в разговоре несчастных интонаций — жестче, суровей, требовательнее! Вы поняли меня?
Они его поняли. Саша закрутился. Несся с сумкой в булочную, когда путь преградила цыганка: клетчатые юбки мели асфальт, золотые серьги брякали, черные очи — с сумасшедшинкой пронзительной и мудрой.
— Постой, миленький, минутку, ничего не попрошу у тебя, помочь тебе хочу. Беда у тебя, горе душу иссушило, всю правду знаю, иди со мной…
Смуглой рукой уцепила за рукав, утащила в подворотню:
— Один ты у отца-матери, нестарые еще, ничего тебе не жалеют… Дай закурить, красивый, бедной девушке… не куришь? — Достала из кофты зеркальце: — Постучи по нему пальцем, три раза!
Взглянула в зеркальце, посыпала ласковой скороговоркой, впилась лаковыми глазищами:
— Смерть к тебе близко подошла, чуешь ты ее, тайная болезнь тебя точит, боишься ее, страх мучит, сны черные, нет радости и покоя, — но я скажу, как все исправить, научу горя избежать, помогу, дай Гале рубль на счастье, не жалей, вот в этом кармане…
Саша ошеломленно извлек из кармана рубль, она сжала его в кулачке, дунула, с улыбкой раскрыла пустую ладонь:
— Первую свою любовь ты потерял, не понимала она тебя, не ценила душу твою, гордая была, плакал от нее, за другого замуж вышла, но нет ей счастья, встретишь ее, будет она по тебе плакать, твоей любви просить, твой верх будет… волос у нее черный, глаз черный, сладка была, да не умел ты ей боль причинить, не умел на место поставить, все делал, как она хотела, вот и ушла от тебя — но вернет ее Галя, надо для этого желтое зеленым покрыть, дай платок зеленый, или бумажку, вот отсюда…
И трехрублевая бумажка последовала за рублем. Саша следил суеверно. Затрещала колода карт, лег пиковый король:
— Сильный человек тебе поможет, ему верь, огромная сила в нем, а сердце к тебе лежит. Ты сам сильный, ты щедрый, настоящий мужчина, слабости поддался — это бывает, не страшно все, обманешь смерть, косая она, не сладит с тобой, Галя поможет, выручит, Галино слово верное, нас случай свел, удача свела, удачу нельзя обижать, покрой зеленое красным, чтоб ворожба сбылась…
Десятка пошла за трешкой. Цыганка схватила его левую руку, развернула вверх:
— Ладонь правду скажет… Много неба здесь, много огня, храбрые мужчины… Встреча с кралей ждет, любовь ждет, свадьба будет, сын у тебя будет, только это все — через год… А скоро легла дальняя дорога, дом казенный, проводы, разлука с кровными… богатство будет, весело будет, семьдесят семь лет проживешь, счастлив будешь… но через большие муки это, много трудов на пути написано…
Саша внимал, целиком во власти этой ясновидящей, этой колдуньи в плещущих юбках, в огромных бусах: она знала все!
Она отступила шаг, полыхнула из-под крутых бровей:
— А когда сбудется все, когда счастье придет — вспомнишь Галю? Найдешь? Отблагодаришь Галю за помощь?
— Отблагодарю, — заикаясь, сказал Саша.
Цыганка захохотала, потрепала его по щеке:
— Смотри же, не обмани! — Взмахнула юбками и исчезла.
Он еще долго оставался в обшарпанной подворотне. Нехитрое гадание легло на душу по точной мерке — потрясло. Отрывистые картины всплывали и тасовались в возбужденном мозгу, и были картины эти просечены резким и чистым солнечным светом. Надсадно и яростно пела победу боевая труба. Кулаки его сжимались, стиснутые зубы скрипели, — он не замечал этого.
…На дежурстве, ночью между вызовами, лохматый Гриша спросил, устраиваясь отдохнуть на кушетке:
— А если бы вы не нашли на Финляндском вокзале эту цыганку?.
— Уговорил бы какую-нибудь актрису, — ответил Звягин.
— А если б родители не знали о его несчастной любви?
— Рассказали бы что-нибудь другое — чтоб он поразился и поверил.
— А деньги-то она с него слупила, — заметил Гриша.
— А иначе нельзя, — возразил Звягин. — Чтоб поверил.
