Дженни Нордберг - Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье
– Ты, позорная женщина, ты не должна водить машину!
– Машина не для тебя. Ты ее разобьешь!
– Твоему мужу следовало бы тебя побить!
– Останови машину! Иначе мы тебя заставим!
Когда она не повиновалась ни одному из их предупреждающих требований, это еще больше их разозлило. Ею двигала не столько дерзость, сколько страх. Ей приходилось изо всех сил сосредоточиваться, отключаясь от этих громких криков и смотреть вперед, чтобы не наехать своей расхлябанной «тойотой короллой» на бордюр. К тому времени как она, наконец, добралась до Джелалабад-роуд, большинство других машин разъехались в разные стороны. Но один водитель, похоже, решил так и гнать ее дальше, вися у нее на хвосте и взрёвывая мотором для пущего эффекта. Если уж другие не сумели остановить ее или согнать с дороги, он по крайней мере преподаст ей урок, показав, что он ездит быстрее.
Очевидно, настолько хрупка мужская власть в этой стране, где мужчины с рождения обладают всеми привилегиями, какие может предложить общество, если мужчинам понадобилось немедленно ткнуть женщину лицом в грязь и продемонстрировать перед ней свою силу и превосходство. В одиночку сев в машину, Надер предъявила права на привилегию, которой ей не положено было владеть.
Она не хотела участвовать в гонках, но и не замедляла ход. Просто не отводила глаз от дороги и ехала быстрее, чем ей на самом деле было бы удобно. Когда через некоторое время ее противник сдался, она сорвала с головы платок и швырнула его на пассажирское сиденье. Надии не положено было становиться водителем.
Надер посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Ее короткие вьющиеся волосы примялись под платком, и она провела по ним ладонью. Потом снова надела солнечные очки и поехала домой – уже без всякого драматизма. Пусть братья орут на нее, сколько хотят. В конце концов, она сама чинила этот двигатель. Она жила как мужчина все свои тридцать с лишним лет.
Как и многие наши героини, Надер была назначена родителями бача пош при рождении, чтобы за ней гарантированно последовали сыновья. Два ее старших брата только что ушли в армию, так что нужда в новых сыновьях была острой: родители опасались, что старших могут убить на их опасной работе. Остаться с одними девочками на руках – это не тот риск, на который они согласны были пойти. Кроме того, им нужен был домашний помощник, который бегал бы по поручениям старших и помогал возить по городу младших. Несколько соседок рассказывали матери Надер, что такой способ гарантированно сработает: если она будет одевать свою новорожденную дочь как сына, это принесет волшебные результаты.
И волшебство проявилось, когда родились еще два мальчика вдобавок к другим четырем девочкам. Старшие братья вскоре стали доказывать, что Надер должна вернуться обратно к девичеству, пока не стала женщиной, чтобы не позорить их перед друзьями и родственниками.
Однако жизнь Надер, в которой она вначале была «Мехраном», а потом «Захрой», так и не приняла такого оборота, как у Шукрии: Надер не вышла замуж. Она не стала женщиной. В круге жизни бача пош Надер – одно из исключений. Ее жизнь повернула в ином направлении.
Ее отец наблюдал, как растет дочь, и видел, что его девочка счастливее всего, когда она в брюках и тюрбане. Он считал, что она может сама решать, что ей носить: «Делай то, что тебе приятно и удобно. Это твой выбор в жизни», – то и дело твердил он ей, когда она была подростком – и позже, когда она миновала порог двадцатилетия.
Для поддержания статус-кво была и еще одна причина: во времена правления Талибана женщины были в основном ограничены домашними стенами. А Надер ездила по городу на велосипеде, избегая КПП. Ее отец часто смеялся над историями, которые она приносила домой – о том, как она обвела вокруг пальца всех, придя на базар, или даже как молилась вместе с другими парнями. Как и почти все кабульцы, ее отец питал к Талибану только отвращение, и игра Надер в «кошки-мышки» с режимом была их собственным маленьким движением сопротивления. Иногда она преувеличивала драматизм ситуации, в которой ее «едва не поймали», просто чтобы повеселить отца.
Когда Талибан пал, вся семья ликовала, но после прихода американцев отец Надер заболел. С его кончиной власть над семьей и будущим Надер перешла к ее братьям. Они не выдали ее замуж, но ей едва удалось избежать этой участи: несколько предложений о браке от родственников, имеющих целью сделать ее «нормальной», были отвергнуты.
После нескольких жарких семейных споров Надер нашла для себя спасение: семья не знала недостатка в деньгах, и мать ее не хотела вновь выходить замуж. Поскольку братья имели в собственности соседние дома, прилегающие к родительскому, Надер предложила себя на роль полезного компаньона-мужчины для их стареющей матери. Теперь братьям не придется о ней беспокоиться, поскольку для того, чтобы защищать ее честь и честь двух младших сестер, есть Надер. Кроме того, она выполняет всю работу по дому и выполняет семейные поручения других своих сестер.
До сих пор эта роль позволяет ей оставаться в брюках, футболке и объемной спортивной куртке в тонкую полоску – таков наряд, который она предпочитает в большинство дней. Она в совершенстве овладела походкой на чуть согнутых ногах и разговаривает низким голосом. Когда она выходит из семейного большого дома, полы в котором покрыты густыми коврами, в одном из лучших районов Кабула, где дома огорожены толстыми стенами, она низко опускает голову из страха, что ее увидят соседи. Сплетни вездесущи, и она не хочет без нужды никого провоцировать. Многие знают ее только как мужчину, который живет вместе с матерью и сестрами.
Теперь, приближаясь к 35 годам, она надеется покинуть рынок невест навсегда, поскольку уже просто слишком великовозрастна, чтобы кто-то захотел ее в жены. И, как ей хочется верить, бесплодна. Видя, как ее братья обращаются со своими женами и ее младшими сестрами, она не может себе представить, что ею стал бы повелевать мужчина. Она окончила университет как юноша и работает с неполной занятостью в офисе фирмы программного обеспечения в Кабуле, зарабатывая кое-какие собственные деньги.
Сила молитвы помогла и ей. Когда у ее четырех сестер развивались груди и бедра, Надер в своих подростковых молитвах Всемогущему просила помочь ей остаться плоскогрудой, узкобедрой и без менструаций. Она клялась отдать в обмен за это что угодно. Всемогущий прислушался, и хотя в 15 лет у нее все же начались кровотечения, это случилось на два года позже, чем у ее сестер. Она никогда никому не позволяла прикасаться к своим густым бровям и использовала каждую возможность подставить кожу солнцу, чтобы сделать ее темнее и грубее. Она молилась и о полной бороде, но получила лишь полоску черных усиков над верхней губой. Спортивный лифчик на размер меньше нужного безопасно маскирует ее грудь. На всякий случай она немного горбится, опустив плечи вниз и вперед. Для нее нет лучшего комплимента, чем когда братья говорят ей, что она слишком похожа на мужчину. Она слышала, и как они переговариваются между собой о том, что Надер превратилась в мужчину навсегда. Так и должно быть, полагает она:
– Теперь я свободна. Я не хочу в тюрьму.
Есть выражение, которое порой используют, говоря о бача пош, ставшей слишком старой для рынка невест. Она – мардан кеслат: «как мужчина». Это может быть и порицанием, и комплиментом – выражением уважения и восхищения женщиной, которая обладает умом и силой мужчины.
Для женщины жизнь в качестве мужчины становится особенно сложной, когда она входит в детородный возраст и живет в нем – так, как сейчас Захра. Но когда женщина становится слишком стара, чтобы заводить детей, она больше не представляет сексуальной угрозы для общества и может заслужить неохотное признание или по крайней мере терпимость со стороны более широкого круга людей как «почетный мужчина» (помните, Кэрол ле Дюк описывала однажды виденную ею женщину, которую называли Дядюшкой?). К этому времени она уже в любом случае бесполезна как женщина. Только тогда, когда ее тело больше не годится для приобретения другими в собственность ради деторождения, оно становится почти ее собственностью. Бесплодную афганку считают как бы не совсем женщиной, и в этом-то весь смысл: она – женщина, отказавшаяся от женственности.
Надер – не единственная в Афганистане бача пош, которая отказалась от женственности и теперь живет как мужчина. Сорокапятилетняя Амир Биби{97} из Хоста – неблагополучной провинции, граничащей с Вазиристаном, – носит оружие и заседает в местной шуре, где ее принимают как деревенского старейшину, а слово ее имеет вес. Встретившись со шведской корреспонденткой Терезой Кристиансон в 2010 г., она объяснила, что разрешение не выходить замуж было дано ей отцом, который воспитывал ее как сына среди семерых братьев.
