Всеволод Кшесинский - Страсти по Вечному городу
Папа Юлий II приказал построить на месте древней базилики новый собор Святого Петра, который должен был затмить не только языческие храмы, но и существовавшие христианские церкви. В 1506 году по проекту архитектора Донато Браманте начали возводить центрическое здание с крыльями в виде равностороннего греческого креста. После смерти Браманте строительство храма возглавлял Рафаэль, который хотел придать зданию форму латинского креста с удлиненной четвертой стороной. Затем работы по строительству храма возглавил Микеланджело — он планировал здание с центральным куполом и многоколонным входным портиком. После смерти Микеланджело…
— Что же они все помирали-то! — перебила Лёка Ж.
— Так долгострой же, — объяснил я. — У римлян даже есть такое выражение «fabbrica di san Pietro» — «строительство собора Святого Пара», — которое аналогично нашей «сказке про белого бычка».
Итак, после Микеланджело над зданием поработали Джакомо делла Порта, Джакомо да Виньола, Карло Мадерна и любимый Лёкой Ж. Бернини, который построил коллонаду и таким образом создал пьяцца Сан-Пьетро в виде раскрытой замочной скважины. А Доменико Фонтана, разумеется, поставил в ее центре древнеегипетский обелиск…
— Douzo, — сказал наш японец.
Мы почти подошли к кассам, и Кимура-сан, активно кивая, пропускал нас вперед.
— Домо аригато, — сказала Лёка Ж. и чмокнула японца в щеку.
Я пожал Кимуре руку и для приличия три раза кивнул.
Мы шагнули вперед, но стоявший у порога суровый охранник остановил нас, поинтересовавшись:
— Джапан?
Лёка Ж. прищурилась и сказала:
— Вота-вота? Андэстенда икэнай.
Охранник с досадой махнул рукой, пропустив нашу парочку к кассам в обход основной очереди. Там нас поджидал неприятный сюрприз. Оказалось, что билет стоил аж 15 евро. К таким расходам Лёка Ж. была совершенно не готова.
— Это что, теперь последние деньги отдать! — расстроилась она.
— Лёка, ты могла бы посмотреть, сколько стоит билет, прежде чем сюда направилась, — заметил я.
Японец, стоявший за нами, терпеливо ждал.
— Да где бы я посмотрела! В твоей гостинице даже интернета нет! — возмутилась Лёка Ж.
— Ну извини, что не снял номер класса люкс, — язвительно ответил я.
— Кэна ай хэлп ю? — вежливо спросил японец.
— Ноу-ноу. Сэнк ю вэри мач, Кимура-сан, — ответил я.
Общими усилиями мы с Лёкой Ж. наскребли 20 евро. У меня было еще 30 евро, но их я отложил на обратную дорогу — не пойдем же мы в аэропорт пешком. В общем, я хотел уже убираться восвояси. Но тут Кимура-сан протянул нам десятъ евро. Я вежливо отказался, Лёка Ж. схватила купюру, несколько раз поклонилась, присовокупила десятку к нашей сумме и вручила седовласой кассирше-итальянке, которая недовольно пересчитала мелочь и выдала нам два билета.
Лёка Ж. поблагодарила японца на всех языках, которые знала, сказала «Саёнара!» — «До свидания!» — и расцеловала его.
Мы взяли на столике у входа план музеев, поднялись наверх, вышли на площадку, с которой открывался вид на сады Ватикана. Лёка Ж. оперлась на каменный парапет над садами, закурила и сказала:
— Посмотри, что там в твоей книжке написано про папу римского.
Я раскрыл путеводитель и прочитал Лёке Ж., что с XIV века Ватикан является резиденцией папы римского, а с 1929 года — независимое государство. Здесь выпускаются собственные деньги, марки, телефонные карты. Есть своя пресса, вертолетная площадка, вокзал, железная дорога, автозаправки, супермаркет, ферма, пожарная служба, типография, мастерские, фабрика.
— Неплохо устроились… — заметила Лёка Ж. — Но я имела в виду — как попасть к папе.
— Что у тебя за навязчивая идея?
Я глянул на Лёку Ж. с подозрением — может, она все-таки тайком читала мой путеводитель? Лёка Ж. молчала. Я пробежался по тексту и нашел нужный абзац, где сообщалось, что по воскресеньям католики собираются на площади Святого Петра, чтобы послушать папу — понтифик читает проповедь и благословляет паству с балкона над главным входом в собор Святого Петра.
— По воскресеньям? — разочарованно переспросила Лёка Ж. — Нет, мне это не подходит. В воскресенье мы уже дома будем… А про музеи что пишут?
— Про музеи пишут следующее. — Я перелистнул страницу и прочитал, что история музейного комплекса Ватикана начинается в первой четверти XVI века, когда папа Юлий II открыл художникам и студентам доступ к античным скульптурам «Аполлон Бельведерский», «Бельведерский торс» и «Лаокоон с сыновьями», которые были найдены при раскопках и выставлены во внутреннем дворе Бельведер. А вообще есть музей на Капитолийском холме, музей религиозного искусства, музей языческого искусства, музей древнегреческих и древнеримских произведений искусства, Этрусский музей, Египетский музей…
— Все, хватит! Да сколько же тут музеев! — не выдержала Лёка Ж.
— Еще Сикстинская капелла, Станцы Рафаэля, апартаменты Борджиа, Ватиканская библиотека, галерея географических карт, галерея канделябров… — перечислил я. — Вот замечательная фраза: «Протяженность пути по всем ватиканским музеям составляет не менее семи километров».
— Семь километров?! — ужаснулась Лёка Ж. и решила: — Идем только в Сикстинскую капеллу.
— В Станцах Рафаэля тоже интересно. Смотри — тут даже фотки есть. — Я показал Лёке Ж. фотографию знаменитой «Афинской школы». Но она категорически отвергла все мои предложения осмотреть что-либо еще.
Мы вернулись в вестибюль и, следуя указателю, без приключений добрались до следующего внутреннего дворика. С одной стороны здесь была каменная лестница под высокой нишей, украшенная чем-то похожим на огромный ананас. С другой — небольшая колоннада. По центру двора — золотой шар.
Тут-то и началось. Сначала Лёка Ж. возжелала сфотографироваться с ананасом, затем с каждым из двух лежавших у подножия лестницы львов, потом — с золотым шаром, из которого вырывалось нечто похожее на маховик, затем — среди колонн.
— Лёка, если ты сегодня хочешь попасть в Сикстинскую капеллу, то нам надо поторопиться, — сказал я, посмотрев на план. — До нее придется пилить через весь Ватикан.
— Через весь? — поразилась Лёка Ж. — Идем скорее.
Она побежала внутрь. Мы миновали галерею античной скульптуры, промчались узким коридором с высокими расписными стенами и оказались в восьмиугольном дворе, Бельведере музея «Пио-Клементино».
Здесь опять пришлось сделать остановку, потому что среди античных статуй с отбитыми пенисами Лёка Ж. узрела знакомые ей по школьным учебникам «Аполлона Бельведерского» и «Лаокоона».
— Я бы ни за что их не запомнила, — призналась она. — Сам знаешь, зрительная память у меня не ахти. Но Агриппина Сидоровна, наша школьная историчка, свихнулась на античности и заставляла описывать эти долбаные статуи с закрытыми глазами. Сфотографируй-ка меня с ними. Я ей пошлю.
Лёка Ж. встала у Аполлона Бельведерского в устрашающую позу и погрозила кулаком.
После аналогичной фотосессии с «Лаокооном» она обнаружила фавна с эрегированным фаллосом, столь дико смотревшимся среди кастрированных собратьев.
— Сфотографируй меня с ним тоже, — любезно разрешила Лёка Ж.
— Этот — последний, — предупредил я.
— Хорошо, — вздохнула Лёка Ж. — Думаю, Агриппина Сидоровна и без этого впадет в экстаз.
Мы зашли в следующий корпус и двинулись по коридору, не отвлекаясь на античные статуи и настенно-потолочные росписи, пока не застряли в плотной очереди перед высокой, но слишком узкой для такой толпы аркой. Народ сзади напирал, а спереди медленно просачивался как мясо в мясорубке.
— Держись за меня, — посоветовал я Лёке Ж. — Не то на колбасу пустят.
Лёка Ж., схватившись за рукав моей куртки, стала глазеть на потолок с буколическими сценами в маньеристском духе. Толпа медленно продвигалась в арку. Через несколько минут, когда я наконец тоже проник внутрь, посетителей понесло по центрическому залу вокруг огражденного веревками Бельведерского торса, как в центрифуге.
Двое охранников в классических черных костюмах следили за тем, чтобы никто не останавливался, и постоянно подгоняли: «Avanti! Avanti!», то есть «Вперед! Вперед!»
Мы промчались мимо стоявших в стенных нишах гигантских статуй Антиноя, любимца Адриана, и Нерона, изображающего Геракла.
Когда меня выплюнуло в следующий, просторный, коридор, я не обнаружил рядом с собой Лёки Ж. Отошел с прохода и решил подождать. В конце концов толпа должна принести ее сюда же — другого пути нет. Я подождал минут пятнадцать. Лёка Ж. не появлялась. Странно. Я попробовал вернуться. Это оказалось невозможно — посетители выходили плотным беспрерывным потоком.
Я достал мобильный и набрал Лёку Ж. Ее итальянский номер не отвечал. Набрал русский — он был заблокирован. Я посмотрел на план Ватикана. Выход из музеев — один-единственный. Можно подождать ее и там. Что с ней случится, в конце концов. И я со спокойной совестью двинулся дальше.
