Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2004)
Тайной поистине то я зову, что у всех пред глазами,
Что окружает вас всех, только невидимо вам.
С тем отличием, однако, что здесь стремятся не постигнуть тайну, но противопоставить ей закон.
Но закон, восставленный, так сказать, поперек истории, сам оказывается фактором истории. Тем более если «агентом» его становится (если уже не стало) государство, играющее далеко не последнюю роль в современном мире. Ортодоксы не скрывают, что их целью является полное подчинение государства. Тобес писал: иудаизм есть «политическая теология» (христианство, для сравнения, по крайней мере в идеале метаполитично, как и метаюридично), которая «должна преобразовать Израиль таким образом, чтобы в конечном счете он явил собою целокупное единство»30.
Представляется совершенной загадкой, что в этом случае явил бы собою Израиль в культурном отношении. Что стало бы конкретно с науками и искусствами? Закон «укорачивает руки» человеку, и это можно понимать как в позитивном смысле, так и в негативном — нечем «срывать звезды с неба». Стоит, правда, заметить, что в основе традиционного еврейского воспитания была и остается не только Галаха, но и Аггада — корпус текстов, который может быть отнесен к художественной литературе. Уже упоминавшийся Х. Бялик считал, что в отличие от Галахи, замыкающей еврейский народ на самого себя, Аггада демонстрирует живое воображение этого народа и его открытость внешнему миру. Есть, однако, другая точка зрения: Аггада просто дополняет собою Талмуд (собрание толкований Библии), давая ему как бы художественное обрамление31. Если это так, то дальнейшее развитие культуры Израиля в русле Аггады будет означать весьма любопытный поворот в истории народа, который своими достижениями (зачастую блестящими) в науках и искусствах до сих пор обязан был главным образом или даже почти исключительно тем, кто вышел из-под опеки закона.
Как они понимают свою задачу
Есть высокая вероятность того, что Израиль и дальше будет развиваться в направлении фундаменталистского государства, и минет не так уж много лет и зим, как вырастет на древней земле — «Святой Израиль». Это обстоятельство не сможет не сказаться на мировом раскладе сил; и прежде всего оно внесет существенные коррективы в ситуацию великого противостояния «христианского мира» с миром мусульманским.
Объективно «крепость Израиль» останется, конечно, союзником Запада в борьбе с агрессивным исламизмом, мало того, самым надежным его оплотом — более надежным, чем какой-нибудь Крак де Шевалье (кажется, это самый мощный из замков, выстроенных в Палестине крестоносцами) в былые времена. Израиль настолько силен, что способен одолеть, как это уже не раз случалось за последние десятилетия, соединенные армии своих непосредственных соседей; а если обратится к своим тайным арсеналам (где, по оценкам экспертов, хранится от 100 до 300 ядерных зарядов вместе со средствами их доставки), то, пожалуй, и мусульманского мира в целом. И если израильтяне и дальше будут поражать у мусульман любые инсталляции, вызывающие подозрение на производство ОМУ, то такое положение сохранится еще неопределенно долгое время.
В этом отношении израильтяне не идут ни в какое сравнение со своими далекими предшественниками. Древние евреи могли время от времени колошматить амалекитян с филистимлянами, но великие империи, когда им не сиделось на месте, утюжили еврейские царства в любом направлении, пока одна из этих империй не разделалась с ними так, что не оставила от них камня на камне.
Со своей стороны Запад не только и, может быть, даже не столько помогает Израилю, сколько мешает ему. Израильтяне помнят, как в «войну Судного дня» (1973) их схватили сзади за локотки и не дали добить противника. И кто это сделал — Соединенные Штаты, ближайший их союзник и опекун!
Что касается Европы, то, похоже, она готова вообще отречься от Израиля. Во всяком случае, антиизраильские настроения там постоянно усиливаются и соответственно усиливаются проарабские. Последнее происходит отчасти вынужденно: тут играют роль и растущая доля арабского, вообще мусульманского населения в Европе, и зависимость ее от ближневосточной нефти, и несчитанные «арабские деньги», идущие на подкуп политических деятелей, СМИ и т. д.
Героическая некогда Франция, однажды сумевшая разгромить арабов в битве при Пуатье (если бы не эта победа, они дошли бы до берегов Северного моря, а может быть, и Балтийского), а позднее возглавившая фактически все восемь крестовых походов, ныне лидирует в части потакания арабскому «мирному нашествию». Алармисты указывают на тот неоспоримый факт, что даже в случае полного прекращения иммиграции (что маловероятно) громадная разница в уровнях рождаемости у пришлого и коренного населения приведет к тому, что в Париже, например, уже в близком будущем большинство жителей составят арабы и прочие мусульмане (еще раз приходится вспомнить о том, что «демография — это судьба»). Недаром к нему уже примеривают новое название: «Багдад-на-Сене». За Парижем последует Лондон. Слишком много стало в Англии мужчин, которым можно было бы предъявить «четыре пера» (старинный английский обычай: четыре белых пера посылаются тому, кто проявляет трусость и приспособленчество)32.
Европа демонстрирует, если воспользоваться словами Гюго, «жеманство вырождения… упадок, преподнесенный так, что его и не узнать». Да и не Европа это уже, а «общий рынок». «Святая хозяйственность», как ее назвал Леон Баттиста Альберти в ХIV веке, вытесняет все иные святыни, прежде почитаемые. Истинными предшественниками современных европейцев представляются венецианские и генуэзские купцы Кватроченто, которые, стоя за конторками, заботились о своих прибылях, равно как и «правах и свободах», и других звали «жить корректно», с опаской поглядывая на любые заварушки, где бы те ни возникали; напротив, рыцари-крестоносцы воспринимаются нашими современниками как прискорбное недоразумение33. Интеллектуальные круги требуют «терпимости» любой ценой; толпа готова осмеять все высокое, вообще любые общие идеи, если они мешают ее «маленьким радостям».
Нет великого Патрокла,
Жив презрительный Терсит.
Веками Восток считался «сонным». Теперь Восток проснулся, зато Европа впала в истому. Круглая чувственная луна Содома светит ей, внушая, что отныне ничто не должно меняться. Восток кажется ей совсем не таким страшным, каким его малюют. Европа ленится распознать суть исламского вызова, а о терроризме (представляющем собою его заострение и фальсификацию в одно и то же время) про себя думает, что его «пронесет», и, во всяком случае, этот вопрос должен заботить в первую очередь Израиль и Соединенные Штаты. Даже мадридский теракт не заставил ее по-настоящему расшевелиться.
Хотя в боевой песне исламистов «Сначала победим людей субботы» прямо указывается, кто будут следующие.
В Соединенных Штатах недаром называют Европу «клубом стариков»; хотя луна Содома давно уже заглядывает и в эту страну. Но Соединенные Штаты еще сохраняют энергию сопротивления, многими принимаемую за энергию экспансии. Я не утверждаю, что у американцев угасло стремление к экспансии, но в основу их внешнеполитической активности все-таки положена необходимость защитить себя от «нового мирового беспорядка». И если они не дали зарасти «Траяновой тропе» (ведущей в Месопотамию, по следам императора Траяна), то только потому, что было 11 сентября. Если бы не излучал угрозы острый серп мусульманского месяца, если бы не было прямого нападения на Соединенные Штаты, не последовали бы ответные походы на Афганистан и Ирак.
Нынешняя американская армия — по-своему великолепный механизм, не только в техническом смысле, но и в том отношении, что она наиболее полно воплощает собою американскую гражданственность, дух Вашингтона и Линкольна. Но армия есть неотъемлемая часть общества; поэтому и она оказывается не без пятен. Влияние «новых диких» подросткового возраста или не желающих выходить из такового сказывается и здесь.
К тому же медийные круги, считающие себя наиболее либеральными, как правило, косо смотрят на армию и на все, что с нею связано. Если взять, например, Голливуд и попытаться суммировать его отношение к армии, то оно будет скорее отрицательным, чем положительным, особенно когда дело касается армейского руководства. Даже походы в Афганистан и Ирак, прошедшие, казалось бы, в обстановке патриотического подъема, ведущими СМИ освещались зачастую двусмысленно; не обходилось без иронически-критических замечаний и даже откровенных ухмылок. «Презрительный Терсит» успешно вживается и здесь; он, конечно, хочет, чтобы его защитили от внешней угрозы, и в то же время не способен принимать всерьез свои гражданские обязанности.
