Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла
На суде адвокат рейнджеров попросил присяжных определить границы ответственности. По его мнению обвиняемые были «юны, наивны, чисты и честны». Они сами стали жертвами гомосексуального домогательства. Члены жюри прониклись жалостью к рейнджерам и отклонили обвинение в преднамеренном убийстве. Но, поскольку обвиняемые не отрицали, что били свою жертву ногами, присяжные были просто вынуждены обвинить их хотя бы в чем-то. Они выбрали самый легкий вариант: было просто оскорбление действием. Простое оскорбление действием есть судебно наказуемый проступок; оскорбление действием – это значит, что один человек прикоснулся к другому. Солдат приговорили к году тюрьмы с правом подачи апелляции через шесть месяцев.
Этот вердикт породил шумный общественный резонанс. Письма в газетах клеймили присяжных за бессердечие и поругание правосудия в Саванне. Одна медсестра, которая ухаживала за жертвой в госпитале, написала: «Если это было оскорбление действием, то я, наверное, никогда не видела жертв преступлений».
Тот судебный процесс стал дебютом нового окружного прокурора графства Чатем тридцатисемилетнего Спенсера Лоутона-младшего, Вердикт стал сокрушительным поражением, и наблюдатели гадали, сможет ли новый прокурор снять тяжкую ответственность со своего ведомства.
Лоутоны были одной из старейших семей Саванны. Прапрадед Спенсера Лоутона, генерал Александр Лоутон, руководил обороной Саванны в начале Гражданской войны, а позже стал генерал-квартирмейстером армии Конфедерации. После войны генерал Лоутон явился одним из основателей Американской коллегии адвокатов и в 1882 году стал ее президентом. Позже Гровер Кливленд назначил Александра Лоутона послом в Австрии. Семейный склеп Лоутонов был одним из самых величественных – на отвесном берегу реки стояла беломраморная статуя Христа под высокой готической аркой.
Еще один предок Лоутона – Спенсер Шоттер – сколотил громадное состояние на морских перевозках и построил рядом с кладбищем «Бонавентура» одно из самых грандиозных имений Юга – «Гринвич-плантейшн». Для оформления поместья Шоттер в начале века нанял специалистов из архитектурной фирмы «Каррер и Гастингс», которые построили нью-йоркскую публичную библиотеку на Пятой авеню. В доме было сорок комнат, со всех четырех сторон его окружала двойная колоннада из сверкающего мрамора. В доме насчитывалось двенадцать спален, десять ванных, бальный зал украшали золотые листья, рядом помещались молочная ферма, крытый плавательный бассейн и обширный английский парк. Пальмы были привезены из Палестины, плакучие ивы с могилы Наполеона на острове Святой Елены, а статуи – с развалин Помпеи. Вилла предназначалась для грандиозных балов и морских прогулок на яхтах. В имении снимались фильмы с участием Мэри Пикфорд и Фрэнсиса Бушмена.
Правда, когда на свет появился Спенсер Лоутон-младший, блеск семьи пошел на убыль. Дом Шоттера был уничтожен пожаром в 1920 году. Английский парк заняли под кладбище, известное ныне, как кладбище «Гринвич». Престижную юридическую фирму «Лоутон и Каннингхэм» поглотила более крупная контора, а впечатляющее здание Лоутоновского мемориального дома на Булл-стрит отдали греческой православной церкви.
Сам Спенсер Лоутон был мягким человеком с деликатными манерами и тихим голосом, с ясными серо-голубыми глазами и копной зачесанных вверх темных волос. Круглые щеки и полные, изогнутые в виде лука, губы, делали его похожим на херувима. По его собственному признанию он был посредственным студентом юридического факультета Университета Джорджии, по окончании которого вернулся в Саванну и занялся юридической практикой. Очень часто он работал на общественных началах. Одна женщина, которой приходилось сталкиваться с Лоутоном в его бытность чиновником Жилищной администраций Саванны, вспоминала, что он на редкость принципиален. «Он очень приличный человек, – говорила она. – Он не просто делал свою работу; он выказывал заботу и сочувствие к бедным людям. Но, насколько я помню, он всегда был слишком робок».
Последние тридцать лет прокурорское место графства Чатем являлось семейной вотчиной Джоя Райана. Его сын Эндрю, по прозвищу Брылястый Эндрю, унаследовал должность отца и просидел на его месте один срок, когда Спенсер Лоутон решил бросить ему вызов.
Брылястый Райан был, что называется добрым малым.
Он любил рыбалку, охоту и выпивку. На голове его возвышалась копна нечесаных каштановых волос, а щеки украшали рыжеватые баки. Мешки под глазами создавали впечатление вечного похмелья. Эндрю превосходно ладил с полицией; выступая в суде, он всячески подчеркивал свой простонародный, протяжный акцент. Райан-младший самолично оспаривал практически каждое дело об убийстве, но ни для кого не было тайной, что дела он ведет из рук вон небрежно, впрочем, так же, как и его отец, за двадцать пять лет прокурорства которого накопилось более тысячи нерассмотренных дел. Сам Брылястый Эндрю обожал свою должность окружного прокурора, хотя и признавал, что она не лишена некоторых неудобств.
– Вас постоянно подстерегают всякие ограничения, – жаловался он. – Например, нельзя выпить с женой пива, потому что завтра об этом прочтешь в утренних газетах. Райаны не привыкли к наличию какой бы то ни было оппозиции на выборах, но когда наступило время переизбрания, помощник прокурора заявил, что выставит свою кандидатуру от демократической партии. Началась предвыборная дуэль. В последний день регистрации Лоутон решил поучаствовать в гонках и стал их третьим участником. «Я решил участвовать в выборах ради шутки», – сказал позднее Лоутон. Пока два основных кандидата ожесточенно грызлись, вцепившись друг другу в глотки, Спенсер выступил с разумными предложениями по упорядочению ведения дел. Всю предвыборную гонку он прошел на цыпочках, усыпив бдительность прокурора и его помощника.
Когда Брылястый и Лоутон встретились во втором туре, Эндрю изо всех сил набросился на Спенсера. Он вспомнил, что Лоутон не состоялся как адвокат, что он не имел опыта расследования преступлений, работы с апелляциями, что ему никогда не приходилось оспаривать решения Верховного суда Джорджии, что следствием лени и некомпетентности Спенсера Лоутона стал развал юридической фирмы, в которой он, Лоутон, работал. За два дня до голосования Эндрю предпринял еще один шаг. На страницах «Саванна морфинг ньюс» он опубликовал заявление, которое сделала на бракоразводном процессе бывшая жена Лоутона. Миссис Лоутон заявила, будто Спенсер много раз говорил ей, что он «был бы намного счастливее, если бы вместо работы мог сидеть дома и читать книги». Публикацией Эндрю хотел сказать, что Спенсер Лоутон не тот муж чина, который может быть прокурором. Поклонники Брылястого окрестили Лоутона «пухлым мальчиком из Пилсбери». В ночь после предварительного голосования Райан, не веря своим глазам, наблюдал, как голоса черных предместий принесли преимущество Лоутону. То же самое произошло на всеобщих выборах – победу одержал демократ Спенсер Лоутон, оставив ни с чем республиканца Райана.
Однако после того, как Спенсер стал прокурором, сомнения в его способности занимать эту должность лишь усилились. Недовольные чиновники, оставшиеся работать после ухода Райана, пустили слух, что Лоутон не разбирается в законах. «Он просит составлять записки по таким случаям, которые он должен знать сам, – жаловался один помощник прокурора. – Например, экстрадиция или защита прав невменяемого. Что можно сказать в записке – на эти темы надо писать книги». Потом последовало сокрушительное поражение в деле рейнджеров. Так уж получилось, что вердикт по их делу был вынесен через несколько дней после того, как Джим Уильямс застрелил Дэнни Хэнсфорда. Лоутон вцепился в дело Джима мертвой хваткой. Если он выиграет это дело, то выиграет все. Однако, схватка предстояла более чем серьезная.
Защищать себя Джим Уильямс поручил Бобби Ли Куку из Саммервилла. В области уголовного судопроизводства Кук был личностью, известной на весь Юг. Его специальностью являлись убийства. За тридцать лет он защищал в суде двести пятьдесят человек и в девяноста процентах случаев сумел добиться оправдательного приговора, зачастую вопреки массе вещественных доказательств. Кук брался за самые дохлые дела, которые, Казалось, невозможно выиграть… и выигрывал их. Его Коньком были изматывающие перекрестные вопросы к свидетелям. «Я видел, как он работал с одним парнем до ленча, – рассказывал федеральный судья. – Некоторое время его расспрашивал, потом во время ленча он рассказывал, что будет играть со свидетелем, как кошка с мышкой, а вернувшись в зал заседаний, разделывал бедолагу под орех». В статье, посвященной его методике и дерзости, журнал «Пипл» писал: «… Если бы дьяволу понадобился адвокат, то Бобби Ли Кук с удовольствием взялся за его защиту».
Будучи родом с гор северной Джорджии, Кук прекрасно понимал, что жюри Саванны воспримет его как чужого, заезжего адвоката, поэтому нужен был еще один защитник, который помог бы ему вести дело. Самой подходящей кандидатурой оказался человек, способный довести Спенсера Лоутона до белого каления, юрист, только недавно подвергший окружного прокурора беспощадной критике за дело рейнджеров: Джон Райт Джонс.
