Маша Царева - Девушки, согласные на все
– Значит, когда подвернулся Вахновский, ты уцепилась за него?
– А что мне оставалось? Мне было двадцать. Мало, кто-то скажет. Но для шоу-бизнеса – возраст спорный. Сейчас спрос на совсем молоденьких. А Вахновский сразу без обиняков предложил: ты мне – руку и тело, я тебе – клип на Муз-ТВ и свою студию… Он меня любит, – неуверенно добавила она.
Небольшой уютный отель, в котором они остановились, находился в самом сердце Венеции. Тесные резные балкончики нависали над невозможно узкой улочкой – при желании Филипп с Марьяной, выйдя на балкон, могли запросто здороваться за руку с жителями противоположного дома. Филипп хотел было поселиться с ней в одном номере, но Марьяна его предостерегла:
– Гога наверняка звонить будет.
– У него что, есть видеотелефон?
– Он может расспросить портье.
– Прекрати, – рассмеялся Филипп. – Он же взрослый человек, к тому же серьезный бизнесмен. Дел у него других больше нет, кроме как за тобой следить!
– Ты просто плохо знаешь Гогу, – грустно вздохнула Марьяна. – Он хуже, чем Отелло.
– Хочешь сказать, что в случае измены он тебя придушит?
– Хуже. Он отберет у меня карьеру. Это хуже смерти!..
Наверное, туристы, которым посчастливилось отдыхать в Венеции одновременно с Марьяной и Филиппом, запомнили эту сцену не хуже, чем площадь Святого Марка и многочисленные дворцы. Пышноволосая рыжая красавица, замотанная в прозрачное тюлевое покрывало, словно в невестину фату, стоит задумчиво в гондоле, поставив на бортик босую ногу. Она так красива, будто только что сошла с античной фрески – да и не похожа она на живого человека. Во-первых, не обращает никакого внимания на порывы прохладного весеннего ветра. Большинство людей одеты в ветровки и свитера, а эта красавица щеголяет почти голая… Во-вторых, похоже, ее совсем не волнует повышенное внимание толпы. Венецианские каналы узкие, обнаженной чудачке не скрыться от посторонних глаз. А она ведет себя так, словно не в людном месте находится, а в собственном будуаре перед зеркалом. Томно потягивается, поднимает руки (при этом покрывало соскальзывает вниз с полной высокой груди бесстыдницы), становится видна подмышка со светлым пушком и розовая родинка на животе. Красавица, смеясь, ловит фату руками, но ветер, словно желая подольше полюбоваться на нескромно оголенные красоты, вырывает из ее рук тонкий материал – и тот развевается, подобно белому флагу. И девушке, кажется, это даже нравится – вместо того чтобы, как положено приличной женщине, зардеться и стыдливо потупить глаза, она смеется, смеется… В конце концов, ей надоедает сражаться с ветром – силы явно неравны, и она уступает – вовсе отпускает ткань из рук. И фата, словно живая, улетает куда-то вниз по течению, потом мягко приземляется на воду и раздувается причудливым белым пузырем, не спеша намокнуть и утонуть.
А красавица… Красавица остается в гондоле абсолютно голая. Она – само совершенство, ее тело – волшебного сливочного цвета, нет на нем ни одного темного пятнышка – даже родинки светлые, а волосы на лобке и вовсе белые, словно обесцвеченные.
Проходящие мимо мужчины еще долго оборачиваются ей вслед, самые смелые из них голосят: «Белла! Белла рогацция!» А смуглолицые итальянские старушки в кружевных черных платках плюют вслед этой странной гондоле. И только самые беспристрастные зрители замечают, что на краю гондолы устроился мужчина с фотоаппаратом в руках. Он тоже внимательно наблюдает за обнаженной девушкой, но нет в его взгляде ни любопытства, ни вожделения. Время от времени он командует ей:
– Прогни спину. Приподними рукой грудь. Не смотри в камеру, повернись в профиль…
Четыре с половиной часа длилась эта необычная съемка. Несколько раз Марьяна просила Филиппа прервать работу. «Мне холодно! – капризно говорила она. – Я есть хочу. И в туалет».
– Потерпи. Потерпи, милая, – бормотал он. – Это будет гениальная фотография. Самая лучшая во всем календаре. Ты ведь хочешь, чтобы все смотрели только на тебя? Ты ведь собираешься стать большой знаменитостью? Или я ошибаюсь?
Стоило ему так сказать, Марьяна мгновенно умолкала. Она была болезненно помешана на собственной карьере. Так же, как и Азия. Правда, у Марьяны было гораздо больше шансов добиться успеха. Конечно, в Азии был какой-то внутренний стержень, какая-то необыкновенная завораживающая сила. Но Марьяна – человек вообще уникальный. Филипп смотрел на нее и удивлялся – высшие силы не поскупились одарить ее всеми возможными из человеческих достоинств. Она была красива – даже спросонья, без косметики. Неглупа. Талантлива – ее чистому сильному голосу могла бы позавидовать сама Уитни Хьюстон. Сексапильна.
«Этот Гога просто с ней играет, – думал порой Филипп. – На самом деле он вовсе не хочет иметь знаменитую жену. Знаменитую женщину не запрешь дома, как бессловесное животное. Ей надо появляться на тусовках, чтобы поддерживать теплящийся огонек капризной славы, ей надо заводить новые знакомства, общаться с журналистами. Наверное, Марьяна окончательно достала его, выклянчивая славу, вот он и согласился на календарь. Он сам пока не понимает, что наделал. Какое будущее ждет ту, которая хоть однажды появится на глянцевых страничках «Сладкого года»? Ну ничего, я все исправлю!» Эта мысль пришла к нему в голову совершенно неожиданно. До этого он и не думал о том, что сам может «раскручивать» Марьяну.
Основную ставку делал Филипп, конечно, не на гонорар за календарь. Самому ему сумма гонорара казалась солидной, но Марьяна такие деньги, должно быть, тратила каждый месяц «на булавки». И вообще, он потерял интерес к «Сладкому году», как только отснял для него Марьяну. Другие модели казались на ее фоне скучными и совершенно не сексапильными. Хорошо, что съемки были почти закончены, оставалось только снять «Мисс Август» – и на этом считать работу завершенной.
Нет, в основном Филипп надеялся на порнофильм. Ева – вот его будущее. Вот кто поможет ему стать наконец богатым, забросить грязный бизнес и жить в свое удовольствие. Фотографировать только то, что он сам хочет, время от времени устраивать выставки в модных лондонских и берлинских галереях, жить уединенно и независимо.
Осталось только доснять фильм. В том, что это будет настоящий шедевр, он не сомневался. Лучший порнофильм всех времен и народов. Этот фильм его освободит от той, из-за которой все и началось, от той, от которой, даже мертвой, нет спасения.
Шпионский фотоаппарат не подвел. Снимки получились яркими и четкими. И это несмотря на то, что действие происходило в полутемном подъезде, а крошечный фотоаппаратик, разумеется, не был оснащен вспышкой.
Валик смотрел снимки, должно быть, в сотый раз. Девушка, запечатленная на них, была не то чтобы очень красива – простовата на его вкус. Но тело у нее было роскошное – тонкая талия, тяжелая грудь, узкие бедра, круглая попа. На ягодице он заметил татуировку – кажется, это был легкомысленный ангелочек.
Фотоаппарат запечатлел не только девушку. В углу, на самой лестнице, стоял высокий темноволосый мужчина с кинокамерой на плече. Он с садистским каким-то любопытством наблюдал, как насилуют несчастную девчонку. Попал в кадр и насильник. Мужчина, руки которого были сплошь синими от татуировок, выглядел на пленке как исполнитель роли маньяка-убийцы. Он маньяком и был, подумалось Валику. Только маньяк способен зарабатывать деньги таким вот способом. Только маньяк…
Валик отшвырнул фотографии и уронил голову на руки. Господи, да за что же ему такое? Почему он был таким глупым, почему не смог устоять перед соблазном? Почему, почему? Где был его ангел-хранитель, как мог он допустить, чтобы с ним, неоперившимся мальчишкой, случилось такое? Он ведь был таким живым, романтичным, легкомысленным немного. Столько планов было у него, столько перспектив! И все кончилось, все кончилось в один день.
Он человека убил, девушку, и нет ему теперь прощения.
Может быть, стоит просто обо всем забыть? Столько лет прошло. Никто не знает, не осталось никаких доказательств и улик. Она давно в могиле. А люди, заставившие его пойти на этот шаг, скоро будут за решеткой. Он об этом позаботится. Он не допустит, чтобы они сломали жизнь кому-нибудь еще – кому-нибудь такому же наивному, каким когда-то был он. Он обязательно отомстит. Чего бы это ни стоило…
Это случилось почти десять лет назад. Он тогда только вернулся в Москву из армии. Молодой, красивый – красивый до неприличия! Девушки от него млели. Он мог любую выбрать и вовсю этим пользовался. Одна проблема – у Валика вечно не было денег. Поэтому он и попался – не был бы столь жадным, может быть, и не случилось бы ничего.
Тот человек подошел к нему в метро. Тронул его за плечо, Валик остановился. Мужчина был ему незнаком, но его лицо удивительно располагало к себе: добрые морщинки возле глаз, всегда готовые к улыбке губы.
– Простите, можно вас на минуточку? – вежливо спросил незнакомец.
