Ирина Волчок - Главный приз
Он подошел к ней вплотную и, как ни странно, вдруг успокоился, отдышался и взглянул на себя будто со стороны. Поторопился, дорогой. Печально. Ну и пусть. Печаль моя светла…
— Так ты зачем приехал-то? — Голос у нее ну ни капельки не изменился.
Ах ты, Юлия Июль. И что мне теперь делать?
— И что мне теперь делать? — Он взял ее за плечи и слегка встряхнул, безуспешно пытаясь бороться с невероятным, ощущаемым каждой его молекулой, почти болезненным притяжением. — Что мне теперь делать, Юлия? Отпусти меня на волю.
— Нет, — ответила она ровно, и он чуть не застонал — не так от этого слова, как от тона, которым оно было сказано…
Юлия подняла лицо, долго молча смотрела ему в глаза, и Виктору вдруг показалось — она… плачет?
— Что? — быстро зашептал он, вглядываясь в ее лицо все ближе и ближе. — Что? Говори, Юлия, пожалуйста… Не отпустишь?
— Нет. — Она помолчала, шмыгнула носом и упрямо добавила: — По крайней мере, до тех пор, пока ты мне не скажешь, зачем сюда приехал…
— Жить, — сказал Виктор. Как-то все сразу взорвалось, разлетелось на атомы, а потом стало оседать, складываться в новую картину, и каждый атом занимал свое новое место — совершенно новое и очень правильное место. И все стало ясно и просто. — Я сюда приехал жить. Работать. Тебя любить. Цыпленка воспитывать. Маму Нину лечить. Крыльцо починять, а то верхняя ступенька на ладан дышит, ты заметила? Но это весной… А кран на кухне уже сейчас пора менять — того и гляди, зафонтанирует. Огород опять же копать придется. В общем, дел до бровей, на всю жизнь хватит. Конечно, если ты замуж за меня пойдешь. Пойди за меня замуж, Юлия Июль. Я тебя так люблю, что ты меня тоже полюбишь, я знаю, я психологию проходил.
— А если мама Нина… — Юлия запнулась и опять шмыгнула носом. — А если бы мамы Нины не было… Ты бы тогда увезти меня отсюда захотел, да?
Как жаль, что зима, и столько утепления на них наверчено, и тропинка скользкая… Сейчас бы взять ее на руки, укачать, убаюкать и нести на руках до самого дома, крепко прижимая к груди… И чтобы ее коса была обернута вокруг его шеи.
— Я первый раз и вправду потому приехал, что хотел тебя с собой увезти, — признался Виктор. — Все мужики — эгоисты, а я все-таки мужик… Мне так кажется, что я и тогда никуда бы тебя не увез… То есть, как бы ты решила — так и было бы. Ты мне веришь? Ты мне верь, я сроду столько правды в один прием не говорил. Юлия, я всегда рядом с тобой буду. Где ты — там и я. Только лучше бы ты замуж за меня пошла…
— Мне еще кое-что сказать тебе надо… Ужасное.
Она чего-то боялась… Виктор тоже вдруг запаниковал. Чего она боится? Того, что хочет ему сказать? Того, как он это может воспринять? Чего такого она может сказать, чего бы он не знал или чего заранее не мог бы оправдать и объяснить? Он любил ее такую, какая она есть, со всем, что в ней есть, со всеми, кто у нее есть. И всех, кто у нее есть, он тоже любил — и ее отца, и маму Нину, и Цыпленка, и даже доктора Олега, и весь этот странный интернат… Или у нее еще кто-то есть? Валерия говорила, что все мужики Юлии были оч-чень интересные…
— Не говори, — быстро попросил Виктор, крепко обнимая ее, прижимая ее голову к воротнику своей дубленки, чтобы не видеть ее лица. — Про своих мужиков ты мне ничего не рассказывай. Я ревную, а это нехорошо. Это стыдно… Умом-то я понимаю, а душа болит… Извини. Наверное, кто-то из моих предков был автором «Домостроя»…
Юлия вдруг смешливо фыркнула ему в воротник, отстранилась, потерла варежками щеки и спросила:
— А про моих мужиков ты откуда узнал? Тоже Валерия рассказала? — Она повернулась, пошла, на ходу оглянулась и буднично добавила: — У меня никогда не было никаких мужиков. Димка на свадьбе погиб. Больше я замуж не выходила. Так что я — старая дева. Пойдем уж, поздно… Заждались нас, наверное.
Виктор опять остолбенел, глядя ей вслед с открытым ртом. Нет, точно, у него ангина будет. И хорошо, если только ангина. Ой, Юлия Июль… Но он-то хорош! Как ревновал, как бесился… И как приперся к ней в каюту тогда… Идиот.
Виктор догнал ее, пошел следом, время от времени касаясь рукой ее плеча. Молчал и вроде слегка плыл, как бывает в первые дни выздоровления после тяжелой болезни. Ничего, уже не страшно. Он уже выздоравливает.
Так молча они и пришли в дом Июлей, и вместе стали готовить ужин, как будто сто лет этим занимались, и все вместе — с мамой Ниной и Машкой — долго сидели за столом, спокойно и немножко лениво разговаривая о разных пустяках, иногда одновременно смеялись, глядя на проделки Машки, иногда замолкали легко и уютно, как это умеют только очень родные люди.
— Пойду Цыпленка уложу, — наконец сказала Юлия, вынимая Машку из рук мамы Нины. — Я скоро, она уже спит на ходу.
Виктор согласно кивнул, не вставая, и мама Нина на этот раз не сделала никаких попыток оставить их вдвоем. Сидела себе спокойненько, задумчиво помаргивала глазами, пила чай с вишневым вареньем и молчала.
— Ну, как, договорились? — спросила она, как только Юлия унесла Машку.
Виктор вздрогнул и чуть чашку не уронил. Он только что, прямо минуту назад, сам подумал: до чего же они с Юлией все-таки договорились?.. Ведь она ему так ничего и не ответила — ни да, ни нет.
— Договорились… — Он подумал и поправился: — То есть я не знаю. Я говорил… Говорил, говорил, говорил… А она ничего не сказала, вернее — только вопросы задавала.
— Какие вопросы? — Мама Нина с острым интересом уставилась на него.
— Да один вопрос… Зачем я сюда приехал.
— И ты признался?
— Признался. — Виктор засмеялся и разлохматил волосы ладонью. — Я признался, что жить сюда приехал.
— Хорошо, — удовлетворенно буркнула мама Нина, опять утыкаясь в свою чашку. — Это правильно… Двух мальчиков и одну девочку.
— Что? — не понял он.
— Ты мать с бабкой сюда привезешь? Знакомиться-то. — Мама Нина опять подняла на него ожидающие глаза.
— Это как Юлия решит. — Он помолчал, опять поерошил волосы на затылке и растерянно напомнил: — Мама Нина, а ведь она так и не сказала ничего… Ну, замуж за меня выйти она ведь так и не пообещала. Это как понимать?
— Боится, — объяснила мама Нина и вздохнула. — Ты ее шибко-то не торопи.
— Чего это я боюсь? — В дверях стояла Юлия, очень смущенная и немножко даже сердитая. — Ничего я не боюсь… Просто все это как-то неожиданно, вот и…
— Ага, — ехидно сказала мама Нина. — Неожиданно, конечно. Не прошло и полгода… Ладно, я тоже спать пойду.
Она ушла, и Виктор с Юлией долго молча стояли посреди кухни, глядя друг на друга, и почему-то оба не решались что-нибудь сказать.
— Знаешь что, — наконец сказал Виктор и полез в карман.
Она молча протянула ему руку.
Виктор осторожно надел кольцо на тонкий смуглый палец, ухватился за ее ладонь обеими руками и нерешительно спросил:
— Ты ведь не будешь его продавать? В тяжелые времена и все такое…
— Не буду, — серьезно пообещала Юлия. — Для тяжелых времен у меня кое-что приготовлено уже. Одно вечернее платье чего стоит! Олег говорит, что в этом году за него опять мне главный приз дадут.
— Опять круиз? — ужаснулся Виктор, выпустил ее руку и даже отступил на шаг. — И ты опять поедешь?
— Зачем? — Юлия подняла на него подозрительно честный взгляд и вздохнула с легким сожалением. — В круизы все отправляются, чтобы мужа искать. А мне теперь это без надобности. Я правильно понимаю?
Последний атом нашел свое место и прочно занял его, скрепляя монолит новой вселенной Виктора.
Некоторые другие издания:Издательство «Центрполиграф»; 2007 год
Издательство «АСТ», «Астрель», «ВКТ»; 2010, 2011 год
Издательство «Центрполиграф»; 2011 год
