Павел Вежинов - Вдали от берегов
Матросы покорно принялись за тяжелую и неприятную работу. Неджеб прохаживался около них, с болью в сердце глядя, как мешки, один за другим, летят за борт.
«Ради Кенана! — думал он с горечью. — Только ради него!» И в этот миг на глаза ему попался Ставрос. Сидя на крышке люка, он неторопливо жевал ломоть хлеба.
— Эй, парень! — сердито окрикнул его Неджеб.
Ставрос молча встал.
— А ну, берись! — пробурчал Неджеб, жестами показывая, что надо делать. — Да поживее!
Ставрос с неохотой присоединился к матросам.
Неджеб поглядел по сторонам. Капитан лодки стоял на баке и пристально вглядывался в море. Уже целый час он стоял, не двигаясь с места, не вымолвив ни слова. Он следил за лодкой. До нее сейчас было уже несколько сот метров. Гребцы давно бросили весла. Затерянная среди огромного волнующегося моря, она казалась такой крохотной и беспомощной, что Неджеб невольно подумал: «Им тоже не сладко, помоги им, боже!»
Наконец появились и тучи. Вначале они, казалось, не предвещали ничего страшного — обычные, серые, растянутые тучи с металлическим отливом. Их перистые края сливались с мутно-серым небом.
Неджеб, встав на носу, немигающим взглядом следил за их движением. Скопище туч разрасталось пока еще в отдалении, но уже расползалось по горизонту, охватывая его, словно хищная птица крыльями. За этой серой массой померк закат, вдали прогремел первый глухой раскат грома.
«Начинается!» — с тяжким вздохом подумал Неджеб.
Кого поставить у руля? У кого хватит смелости выстоять там до конца? У кого хватит опыта, чтобы управлять кораблем среди разбушевавшейся стихии?
Известно, у кого. У него, Неджеба! Только у него!..
Но ветра пока не было, и в тяжелом душном воздухе не чувствовалось ни дуновения.
Затем на севере тучи начали сгущаться, становясь все темнее и зловещей. Именно там, на севере, как гигантский нарыв, набухал страшный электрический заряд. Неджеб, не отрываясь, наблюдал за этой картиной. Темное пятно чернело, напоминая огромный клубящийся клок шерсти, поминутно прорезаемый молниями. Гром грохотал все резче и отчетливее, подкатывался все ближе, ширясь во все стороны.
Хищная птица с тяжелой неторопливостью поднималась над горизонтом, расправляла крылья, а ее черный клюв тянулся к зениту.
— Живее! — заторопил Неджеб матросов.
Вскоре последние мешки полетели за борт.
Волны подбрасывали их, швыряли в борта фелюги и раскидывали по морю. Фелюга металась среди них в освещенном молниями мертвом море, словно среди чернеющих трупов.
Сразу стало темно, горизонты исчезли. Только на юге еще осталась полоска светлого чистого неба.
— А вот и ветер! — вслух подумал Неджеб.
Было еще тихо, когда он увидел далекие брызги, густой сеткой затянувшие гладкие волны и изменившие их цвет. Первый порыв оказался внезапным и сильным, но быстро иссяк. Потом поднялся западный ветер, затем северо-западный, восточный и снова северный. Ветры налетали со всех сторон, смешивались, раскачивали мачты и беснующимися, яростными вихрями вздымались к небу.
«Настоящий ветер еще впереди», — подумал Неджеб.
И, вдруг тяжелая громада туч стремительно двинулась прямо на них. Гигантские молнии во всех направлениях рассекали небо, сплетаясь в жуткие узлы. Страшный грохот стоял над морем. Под прикрытием туч быстро наступала ночь, подавляя малейшие проблески света. И только блеск молний становился все ослепительнее.
Фелюга содрогалась от адского грохота. Неджеб инстинктивно отшатнулся назад и оглянулся. Кенан, перепуганный и бледный как смерть, стоял у кубрика. Не мигая, он глядел на небо, в глазах его отражались молнии, весь он как-то неестественно сжался.
— Кенан! — тревожно окликнул его Неджеб.
Кенан посмотрел на него с ужасом в глазах.
— Не выживем, — глухо обронил он.
— Не каркай! — сердито прикрикнул на него Неджеб. — Ступай лучше в кубрик!
Взглянув еще раз на раздираемое молниями зловещее черное небо, Кенан скрылся в кубрике.
Неджеб твердым шагом направился к корме. Но не успел он ухватиться за руль, как с бешеной скоростью налетела буря. Фелюга дрогнула, как от удара исполинского кулака, заскрипела, рванулась вверх и протяжно, мучительно застонала. Ветер яростно бушевал, срывая тонны воды с гребней волн и расшвыривая ее водопадами пены и брызг по всему морю.
— Боже, помоги! — в приливе глубокой веры взмолился Неджеб.
Только капитан лодки стоял, не двигаясь с места и лишь крепче сжимая руками канат. Он следил глазами за лодкой и едва различал ее. Лодка то взлетала над волнами, освещенная сверканием молний, то совсем исчезала из виду, погружаясь в клокочущую пену. При последней яркой вспышке капитану вдруг показалось, что люди в лодке не держат курс против ветра — лодка мелькнула во всю длину. «Что они делают! — с ужасом подумал капитан. — Ведь Милутин-то должен знать!»
Когда блеснула молния, капитан снова увидел лодку. Сильно накренившись, она, казалось, готова была вот-вот опрокинуться.
— Против ветр-а-а! — орал капитан во всю мочь.
Голос его тонул в оглушительном треске.
«В уме ли я? — подумал капитан. — Кто услышит меня?»
— Против ветра-а!..
Что-то за спиной пронзительно скрипело и трещало, словно собираясь обрушиться на его голову.
«Погибнут!» — подумал капитан.
Сердце его разрывалось, слезы текли по изможденному лицу. Почему их бросили на произвол судьбы? Почему не взяли на фелюгу?
Ему казалось, что он все еще видит тонкую шею Дафина, широкие плечи печатника, строго сдвинутые брови далматинца. Что случилось с ними? Упустили весла? Или этот парень не знает, как править?
Ветер продолжал бушевать, заливая палубу гейзерами шумящей, пенистой воды и пытаясь бешеным рывком сбросить капитана за борт.
— Против ветра! — проговорил он еще раз глухим, надломленным голосом.
Стемнело. Лодка исчезла из глаз. Как взрыв, сверкнула молния над головой, и капитан в последний раз увидел маленькое белое пятнышко.
Лодка повисла на гребне волны носом к северу.
И опять стало темно. Наконец небо словно прорвалось, и по палубе забарабанил ливень вперемежку с брызгами морской воды. Ветер мчал водяные струи, хлеставшие по лицу, как конским хвостом залепляя глаза и застилая все вокруг.
На миг капитану показалось, что это не ливень, это просто водопад, в котором захлебываешься и не можешь перевести дух. Где нос, где кубрик? Все слилось в густое непроглядное месиво.
Ошеломленный, капитан попятился назад, но не прошел и нескольких шагов, как волны сбили его с ног и поволокли по палубе. Он ударился головой о какой-то угол, извернулся и с отчаянным усилием вцепился в брезент над люком.
Фелюга поднялась на волне, и на мгновение снова стало видно на несколько шагов вокруг.
Крепко держась за брезент, капитан подполз к кубрику. Два прыжка, и он ухватился за ручку двери.
Руки его дрожали, во рту было солоно от морской воды, нестерпимо зудело разбитое колено.
Капитан распахнул дверь и вошел в кубрик. Буря осталась за тонкой деревянной стенкой: Она стонала, ломилась внутрь, срывала с фелюги легкие деревянные части и в бешенстве швыряла их в море.
В кубрике было темно. На капитана пахнуло тяжелым спертым воздухом. Не пытаясь даже освоиться в темноте и не испытывая ни малейшей надежды на спасение, он онемевшими пальцами вцепился в перила.
10Через полчаса стихия успокоилась. Раскаты грома ушли к югу. С надрывным скрипом и треском фелюга все еще металась по волнам, кренясь то в одну, то в другую сторону. Но все понимали, что самое страшное позади. А еще через час стала спадать и волна.
Вскоре после полуночи в капитанскую каюту вошел Неджеб — мокрый до костей, растрепанный, но со спокойным взглядом.
— Все! — коротко сказал он.
Кенан, который немного пришел в себя, чуть слышно вздохнул.
— Дешево отделались! — сказал Неджеб. — Только средняя мачта!..
Капитан молчал, тупо глядя на него.
— А твои люди… — начал Неджеб.
Кенан в испуге поднял руку.
— Дай боже, чтобы унесли кости!.. — закончил Неджеб.
— Дай боже! — глухо повторил капитан.
Неджеб устало опустился на стул.
— Не так-то уж страшно было! — сказал он. — Пришла, пронеслась и даже не подняла большой волны! Самое главное — не растеряться.
— Они не растеряются, — уверенно сказал капитан. — Они видели кое-что и пострашнее!
Вскоре он заснул. Во сне часто вскакивал, тревожно вглядывался в мрак. В какой-то момент ему вдруг почудилось, что среди матросов поднялась возня, послышался испуганный голос Ставроса, и снова все стихло.
На восходе солнца он встал и, тяжело ступая, поднялся на палубу. Дул сильный свежий ветер, и по морю бежали вперегонки барашки. Горизонт был чист, а небо над головой — такое ясное и спокойное, будто никогда оно и не ведало бури.
