Павел Вежинов - Вдали от берегов
— Да хранит вас бог! — сказал он, с сочувствием глядя на исхудалое лицо студента.
Крыстан спустился в лодку. Волна слегка улеглась, и сейчас их болтало не так сильно, как раньше.
Милутин отвязал веревку и с силой оттолкнулся веслом от черного борта фелюги. Лодка отвалила и погрузилась в волны.
— Вставьте весла! — приказал Милутин. — Крыстан, на руль! Будем грести мы со Стефаном!
Лодка медленно удалялась. Капитан с окаменевшим лицом смотрел ей вслед и машинально кусал загрубевшие, потрескавшиеся губы. Он достиг того, к чему так горячо стремился все эти дни. Он отделался наконец от беглецов, и перед ним открылся путь к дому. Почему же сейчас он не думал ни о доме, ни о жене, которая ждала его? Что-то словно перевернулось в нем. На сердце было пусто, ни тени радости. Отсутствующим взглядом смотрел он на белую лодку, ничего не чувствуя, ни о чем не думая, как во сне. Лодка качалась на волнах, и с весел сбегала вода, и печатник, сидя на носу, смотрел на капитана с пониманием и участием.
И вдруг капитану показалось, что когда-то он уже видел все это — и удаляющуюся лодку, и волны, и черную палубу фелюги, и черные мешки, уложенные барьером вдоль бортов. И на сердце его было тогда так же тоскливо.
На смену душевной пустоте незаметно пришло какое-то гнетущее чувство незавершенности. Порвалась какая-то незримая нить, какая-то мысль осталась недодуманной, какое-то слово — недосказанным.
Почему так быстро покинули они фелюгу? Почему так и не сказали своего последнего слова — слова, которое было бы приговором всем его поступкам?
Капитан вздрогнул, услышав громкий всплеск.
Схватив винтовки, матросы бежали на бак. В волнах мелькнула голова Дафина, который быстро плыл к лодке, удалившейся уже метров на сто. Он плыл неумело, волны подбрасывали его.
— Дафин! — закричал капитан, подбегая к борту. — Дафин!..
Но тот упорно плыл вперед.
— Дафин!
Отчаяние и ярость горячей волной нахлынули на капитана. Куда его понесло? Почему он покинул его? Пока не поздно, надо броситься в воду, догнать, схватить его за тощую шею и вернуть обратно. Иначе останешься один среди чужих, с глазу на глаз с этим гнусным змеенышем — Ставросом. Нельзя…
— Милутин! — захлебываясь, прокричал Дафин.
Лодка повернула и пошла обратно.
Дафин уже не боролся с волнами. Из последних сил он старался удержаться на воде, но намокшая одежда тянула ко дну.
— Быстрее! — крикнул он слабеющим голосом.
Капитан, как во сне, скинул верхнюю одежду, разулся и подошел к борту. Но лодка опередила его. Далматинец уже протянул руку и подхватил Дафина.
Теперь они снова были близко. Но капитан почувствовал себя еще более одиноким — одиноким, как никогда в жизни, как та пестрая бабочка, которую он недавно видел над морем.
8Только Неджеб не знал, что случилось. Когда он вышел из кубрика, лицо его было мрачным, в серых глазах затаилось глубокое беспокойство.
— Что там такое? — спросил он.
Кенан обернулся и с улыбкой посмотрел на него.
— Один сбежал! — весело сказал он. — Чуть-чуть не утонул!
Неджеб пропустил эти слова мимо ушей. Он думал о чем-то другом. Только сейчас Кенан заметил странное выражение его лица.
— Что с тобой? — с удивлением спросил он.
— Плохо, Кенан! — сказал Неджеб. — Будет буря!
— Буря? С чего ты взял?
— Барометр страшно падает! Да и без барометра видно!
Неджеб посмотрел на небо. По-прежнему не было ни облачка, но плотная синева смешалась с чуть заметной пепельной мутью, осевшей на горизонте. Стало очень душно. Пот струился по голым спинам матросов, но, увлеченные событиями, они не замечали этого. Один лишь Неджеб, почуяв приближение бури, сразу побежал в каюту, к барометру.
— И как ты думаешь, скоро начнется? — спросил Кенан с тревогой в голосе.
— Не знаю, — сказал Неджеб. — Наверно, к ночи… а может, и раньше.
Кенан посмотрел на часы: было семь минут шестого.
— Эти бедняги погибнут! — озабоченно сказал он.
— Оставь ты их! — махнул рукой Неджеб. — Хорошо, если сами уцелеем!
— Ты думаешь? — дрогнувшим голосом спросил Кенан.
— А ты как думаешь?.. Без винта-то!
— Надо взять их к нам! — решительно заявил Кенан. — Буря сомнет их!
— Кенан! — недовольно сказал Неджеб. — Видно, мало тебе одной беды!
— Мы их обезоружим! — поспешно перебил его Кенан. — И запрем в одной из кают…
— Сам лезешь на неприятность, Кенан! — мрачно сказал Неджеб. — Если уцелеем — твой папаша оборвет мне уши!
— Не бойся! — сказал Кенан, подходя к борту.
Лодка отошла не так далеко. Его еще могли услышать.
— Алло! — громко крикнул Кенан.
Крыстан привстал.
— Идет сильная буря! — кричал Кенан. — Погибнете!..
Крыстан быстро перевел.
Далматинец поднял голову и посмотрел наверх. Цвет неба ему совсем не понравился.
— Идите к нам! — кричал Кенан. — Нужно только сдать оружие! Буря пройдет — отправитесь дальше!
Крыстан снова перевел. Далматинец наморщил лоб. Стефан ехидно улыбнулся.
— Дешевая ловушка! — презрительно пробурчал он.
— Не болтай ерунды! — грубо оборвал его Крыстан.
— Оружие я не отдам! — заявил Стефан. — Сам в капкан не полезу!
— Нет смысла, Крыстан, — тихо промолвил далматинец. — Что фелюга, что лодка — одно и то же… Они и сами без винта. Черт знает, где опаснее!
— Откажемся! — сказал печатник.
Крыстан глубоко вздохнул. Лицо его опечалилось.
— Хорошо! — сказал он и, повернувшись к фелюге, крикнул:
— Большое спасибо! Мы остаемся в лодке…
Глубоко задетый этим ответом, Кенан обернулся к дяде.
— Не верят нам! — сказал он. — Боятся нас!
— Тем лучше, — с облегчением заметил Неджеб. — Да ведь, по правде говоря, фелюга или лодка — невелика разница!
— Алло! — крикнул с лодки Крыстан. — Нет ли у вас лишних спасательных поясов?
Кенан перевел. Неджеб начал прикидывать на пальцах.
— Два можем дать, — поколебавшись, сказал он.
— Ты уверен, что не больше?
— Два, не больше! — решительно сказал Неджеб.
— Только два! — крикнул Кенан сидящим в лодке. — Только два!
— Тогда не надо! — отозвался Крыстан, даже не переводя ответа товарищам.
«Только так он и должен был сказать! — с грустью подумал Кенан. — Одна цель — одна судьба. Так и надо было ответить!»
Люди в лодке снова взялись за весла. Кенан увидел тощую спину студента. Лодка плыла вперед, уходила навсегда!
Темный, безотчетный страх напал на Кенана — страх перед бурей, страх перед одиночеством. Ему показалось, что он стал слабее, беспомощнее, а фелюга — более жалкой. Чудовищным, исполинским зверем налетит на нее шторм, вмиг переломает мачты, тяжелыми лапами ударит по палубе, и все разлетится вдребезги…
Почему они не остались? Ведь чем больше людей вместе, тем лучше! А если к тому же это сильные люди, — еще лучше! Среди крепких духом не только буря, но и сама смерть не страшна.
Теперь же он остался один, потому что не сумел удержать их!
Мог, но не сумел!..
— Алло! — крикнул Кенан, но уже не таким сильным голосом.
Из лодки не отозвались. Подбрасываемая волнами, она медленно уходила, а он все острее чувствовал, что вдруг остался один, совсем один…
Один на черной фелюге под белым полумесяцем.
9Буря разразилась с такой страшной силой, что даже готовый к самому худшему Неджеб растерялся.
Еще полчаса назад на небе не было ни облачка. Потом небо стало пепельным. Закат затянуло нависшими свинцовыми тучами.
Неджеб ходил по палубе и нервно покрикивал на матросов. Всем своим существом он предчувствовал надвигающуюся бурю и ждал ее с мрачным смирением — чему быть, того не миновать!
И матросы встревожились. Они перебрасывались отрывистыми фразами, в которых сквозила нервозность. Трюм наглухо задраили брезентами, канаты подтянули. Все, что могли снести волны, было перенесено в кубрик, оба больших паруса свернули и накрепко привязали к мачтам.
— Надо очистить палубу, — решившись, сказал Неджеб. — Сбросим мешки в море.
Кенан с нарастающей тревогой посмотрел на дядю. Он знал, что еще не было случая, когда Неджеб сбросил бы в море груз. Не было еще такой бури!
— Не рано ли? — спросил он приглушенным голосом.
— Потом будет поздно! — сказал Неджеб. — Буря враз налетит — и ахнуть не успеем…
— Плохо! — пробормотал Кенан, сам не заметив, как у него вырвалось это слово.
Неджеб искоса, мельком, взглянул на него, сплюнул и пошел на бак. И тотчас же его резкий гортанный голос прогремел на всю палубу, и матросы быстро сбежались к нему.
— Бросай! — глухо сказал он и тут же рявкнул: — Бросай, чего ждешь!
Матросы покорно принялись за тяжелую и неприятную работу. Неджеб прохаживался около них, с болью в сердце глядя, как мешки, один за другим, летят за борт.
