Ирвин Шоу - Любовь на темной улице (сборник рассказов)
Они с Уиллардом кинулись вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через четыре ступеньки. Резко распахнув входную дверь, выбежали на покрытую гравием дорожку, обежали по ней вокруг дома, мимо лестницы. Уилларду удалось на ходу схватить в передней фонарик, но он оказался не таким мощным, и его слабый луч напрасно рыскал по покатой, заросшей бурьяном мокрой лужайке и темной массе кустарника с деревьями, где исчез человек, вторгшийся на их территорию.
Не рассчитывая на успех, Мартин с Уиллардом прошли немного в глубь леса, с большим трудом прокладывая себе путь через скользкие мокрые слои слежавшихся опавших листьев; луч фонарика нервно дергался из-за их неловких движений. Кустарник больно царапался. Они продирались через чащу молча, пытаясь подавить охвативший их гнев. Они знали, что если найдут этого человека, наверняка вооруженного, тот, конечно, не задумываясь, прибегнет к своему оружию, чтобы удрать от них. Но они ничего не видели и не слышали.
Через несколько минут поисков Уиллард сдался.
— Ах, — сказал он, — все бесполезно. Пошли назад.
Они молча зашагали к дому. Подойдя к краю лужайки, они увидели Линду. Она стояла в углу балкона, и ее сзади освещал вырывавшийся через открытые ставни свет из детской, и теперь ее фигурка резко выделялась на темном фоне. Она, склонившись над верхней перекладиной лестницы, толкала ее руками, и наконец ей удалось отодвинуть ее от балкона, и лестница с грохотом упала на землю.
— Ну что, вы нашли его? — крикнула она Мартину и Уилларду.
— Нет, не нашли, — крикнул Уиллард в ответ.
— В комнатах ничего не тронуто, — кричала она. — Он сюда не вошел. Это — наша лестница. Ею сегодня днем пользовался садовник и, по-видимому, забыл убрать.
— Войди в дом, — крикнул ей Уиллард, — не то замерзнешь.
Мартин с Уиллардом в последний раз внимательно посмотрели на темную лужайку, на черневшую вдали плотную стену леса. Они подождали, покуда Линда не вошла обратно в детскую и не закрыла ставни. Только после этого они вошли в дом сами. Теперь гостиная уже не казалась Мартину такой веселой и приятной на вид.
Когда Уиллард с Линдой снова спустились вниз, Мартин стоял возле окна, через которое он увидел этого человека на лужайке перед домом и приставленную к балкону лестницу.
— Какой все же я идиот, — воскликнул он. — Надо же задать такой дурацкий вопрос — не ожидаете ли вы гостей? — Он печально покачал головой. — И это в столь поздний час.
— Не забывай, — напомнила ему Линда, — ведь ты только что приехал из Калифорнии. Тебя вполне можно простить!
Они дружно рассмеялись, и теперь все почувствовали себя куда лучше, а Уиллард поторопился разлить по стаканчикам виски.
— Мне нужно было действовать иначе, — сказал Мартин, — сделать вид, что я его не вижу, а самому незаметно выскользнуть наружу через боковую дверь…
— Люди проявляют такую находчивость обычно только в кино, — сказал Уиллард. — А в реальной жизни в подобной ситуации они задают простой, невинный вопрос: «Вы что, ждете сегодня гостей?»
— Знаете, — продолжал Мартин, мучительно напрягая память. — Мне кажется, я смог бы узнать этого человека, если бы увидел его снова. В конце концов он находился всего в каких-то пяти ярдах от меня, и он был хорошо заметен при свете, падающем из окна.
— Ну и как он выглядел? — спросила Линда. — Как обычный преступник?
— В час ночи все выглядят как обычные преступники, — сказал Мартин.
— Нужно позвонить в полицию и сообщить об этом, — сказал Уиллард, поднимаясь со своего места и направляясь к телефону в холле.
— Ах, Джонни, — воскликнула Линда, пытаясь преградить ему путь. — Неужели нельзя подождать до завтра? Если ты позвонишь, они явятся сюда и не дадут нам спать всю ночь, это точно.
— Но нельзя же позволять злоумышленникам проникать в наше жилище, залезать на балкон по лестнице, ничего не предпринимая против этого, — упрекнул ее Уиллард.
— Это ничего не даст. Они никогда не найдут того, кто оказался сегодня ночью возле нашего дома, — упорствовала Линда.
— Да, она права, — поддержал Мартин.
— Они захотят подняться наверх, на второй этаж, в детскую, разбудят детей, перепугают их до смерти… — пыталась убедить Линда. Она говорила нервно, торопливо, чуть не захлебываясь. Она была до этого случая довольно спокойной, но реакция на это происшествие давала о себе знать, и теперь она не могла молча сидеть или говорить нормально, с обычной скоростью. — Ну, какой в этом смысл? Не будь глупцом!
— Это почему же я глупец? — искренне удивился Уиллард. — Я только сказал, что нужно позвонить в полицию. Послушай, Мартин, я похож на недоумка?
— Ну, — начал увиливать Мартин, стараясь оправдать сестру. — Мне лично кажется…
Но Линда не дала ему договорить.
— Он же ничего не сделал. Просто заглянул в окно. Ради чего же не спать всю ночь, если какой-то человек к вам просто заглянул в окно? Могу поспорить, это не грабитель, никакой не…
— Что ты имеешь в виду? — резко спросил ее Уиллард.
— Ну посуди сам. Что у нас здесь красть? У нас нет драгоценностей, и моей единственной шубе уже семь лет, и любой грабитель, если только он в здравом уме…
— В таком случае для чего ему понадобилась эта лестница, не скажешь? — спросил Уиллард.
— Может, он просто большой любитель подглядывать в замочные скважины, — объяснила Линда.
— Вот в этом-то все и дело! — торжествующе воскликнул Уиллард. — Все потому, что ты любишь разгуливать при свете в чем мать родила с открытыми ставнями… — Уиллард, опрокинув стаканчик одним глотком, смачно чмокнул губами.
— Ах, — обиделась Линда, — не будь ханжой. Кто видит меня нагишом в этом доме? Может, бурундучки?
— Не только в этом доме, — поправил ее Уиллард. — Везде, где только мы жили. Ах, эти современные женщины, с ума можно от них сойти.
Он с горестным видом повернулся к Мартину.
— Вот когда ты женишься, Мартин, тебе придется тратить массу своего времени, чтобы закрывать ставни и тем самым оберегать широкую американскую общественность от любования твоей женой, когда она то одевается, то раздевается у всех на виду.
— Джон, не будь старомодным пуританином, — сказала Линда. — Кто бы мог подумать? Здесь, посреди густых лесов…
— Представь себе, что я, — сказал Уиллард. — И так же думал, очевидно, тот парень, который притащил сюда эту лестницу.
— Ну, кто может точно сказать, о чем этот парень думал? — спросила Линда. — Ну да ладно, убедил. С сегодняшнего дня, вернее ночи, я буду плотно закрывать все ставни в доме. Но ведь это все просто ужасно. Жить в таком доме будет невыносимо. Все заперто, закрыто, как в тюрьме.
— Не нужно ничего запирать, достаточно только набросить на себя купальный халатик — вот и все, — сказал Уиллард.
— Джон, — резким тоном возразила Линда. — У тебя ужасная тенденция превращаться в мрачного консерватора в критической ситуации.
— Ребята, ребята, хватит, — запротестовал Мартин. — Не забывайте, я все же в отпуске, отдыхаю.
— Прости нас, — извинился за обоих Уиллард, а Линда натужно засмеялась.
— Вам нужно приобрести собаку, — предложил Мартин.
— Он не любит собак, — сказала Линда, начиная по очереди выключать лампы. — Он предпочитает жить в склепе.
На том их ссора закончилась, и все пошли наверх спать, оставив еще одну включенную лампочку в холле для большей безопасности, хотя было ясно, что этот злоумышленник, кем бы он ни был, не вернется, по крайней мере, сегодня ночью.
Утром Уиллард все же вызвал полицию, и они пообещали скоро приехать. Линде пришлось придумать какой-то приемлемый предлог, чтобы увезти детей из дома до ланча, ей не хотелось, чтобы они видели полицейских в форме, чтобы те задавали им вопросы, чтобы они не чувствовали себя в полной безопасности в собственном доме. Сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы выпроводить их из дому, — им так хотелось провести все это утро с дядей Мартином. Они никак не могли понять, почему дядя Мартин не может поехать вместе с ними, а как Мартину объяснить им, что ему нужно остаться для дачи показаний полиции, описания примет того человека, который рыскал возле их дома, когда они спали.
Детей не было, когда приехала полицейская машина, и они никому не мешали. Два полицейских не спеша походили по лужайке возле дома, как настоящие профессионалы, внимательно осмотрели лестницу, балкон, сходили в лес. Все записали.
Когда они спросили у Мартина, как выглядел этот человек, он привел им свое описание, но и сам был поражен расплывчатостью своих показаний. Он не мог не почувствовать, что полицейские остались им очень недовольны.
— Я уверен, что смог бы его узнать, если бы снова увидел, — пытался убедить их Мартин, — но в его внешности не было ничего особенного, такого, за что можно было бы зацепиться. Я хочу сказать, что у него не было большого шрама на лице, или синяка под глазом, перебитого носа, или чего-то другого в этом роде.
