Ирина Богатырева - Товарищ Анна (сборник)
Все домики был одинаковые – деревянные, желтые, с зеленой облупившейся крышей и дверью, над макушкой крыш – небольшая надстроечка. Все стояли в ряд, дверью к реке. По пути им не встретилась ни одна душа, и ни в одном домике не горел свет. Костя открыл крайний, вошли. Изнутри чувство, что это космический корабль, только усилилось. Дом был просторный и почти круглый, шесть стен, на небольшой приступочке возле четырех – кровати без ножек, у пятой – красный пластиковый стол и пять стульев. В этой же стене было маленькое и узкое окошко, как иллюминатор. В шестой – дверь. Центр домика был пустой. Крыша уходила вверх конусом, но посредине балки как будто переламывались и сходились почти в плоскости. В центре крыши была дыра, прикрытая той самой надстроечкой снаружи.
– Ну, вот наше пристанище, – продолжал Костя тем же голосом. – В идеале в таких домах пол земляной, а в центре – очаг, центр мира, От-Энэ, мать-огонь. Но здесь, конечно, вариант для туристов.
Пол был деревянным, как и весь домик. От свежих, желтых, крытых лаком досок было светло и уютно, хотя горел только один плафон, на стене над одной из кроватей. Настя бухнулась на нее – напротив входа. Дверь в домике вместе со всей рамой стояла криво. В щель между стеной и косяком можно было легко просунуть руку. Ветер задувал, как из фена. Повисло молчание. Застрекотал кузнечик. Бабочка ударялась о плафон, полный мертвых тел ее родни. Гремели, сливаясь, реки, и ветер дул так, будто хотел сдуть этот домик.
– Как вам? – спросил Костя, лишь бы что-то сказать.
– Супер, – ответила Настя блекло. – Мы здесь как в таком фантастическом путешествии. Туристов забрасывают на необитаемую планету. Все делается для максимального отрыва от цивилизации: капсула, грохнувшись о камни, становится кривым домиком, в него даже насекомых запускают. Все, чтоб жизнь медом не казалась.
Костя посмеялся. Надежда Игоревна стреляла глазами то на нее, то на него и молчала.
– Настя, мне холодно, – пожаловалась она.
– Все вопросы к нашему проводнику. И к духу Алтая, разумеется, – ответила Настя.
Надежда Игоревна ее как будто не поняла. Костя опять посмеялся.
– Завтра потеплеет, – сказал бодро. – А пока располагайтесь. Могу за водой сходить. Вода для питья и всего остального – из речки. Завтра дрова будут, станем готовить.
– Мы будем на костре готовить? – вдруг обернулась Надежда Игоревна к нему с восторгом. – Как здорово!
Костю передернуло от ее интонации.
– Понимаете, сегодня ветер сильный, – сказал. – Завтра.
– Ну, – неожиданно заныла женщина. – А может, попробуем? Косте-ор. Ну Настя, ну пожалуйста…
– Тебе сказали: завтра, – одернула Настя. – Потерпеть не можешь? Сегодня бутерброды поедим.
Надежда Игоревна тут же притихла, потом поднялась, стала доставать из сумки бутерброды, шурша пакетами.
Пока она отвернулась, Костя подсел к Насте на кровать.
– Я баню заказал, – сказал тихо. – Пойдем завтра, ага…
И попытался приобнять ее за талию, просунув ладонь под майку. Она не отстранилась, сидела, как будто ничего не происходило.
– Да, баня – это хорошо. Нам после поезда самое то – помыться, – говорила, не скрываясь.
– Настя! Настя! Настя! – вдруг жалобно запричитала Надежда Игоревна. Она стояла у стола, обмерев, будто увидела змею.
Костя вздрогнул и отдернул руку.
– Что такое? – Настя рывком вскочила с кровати.
Крупный, черный с красными крыльями кузнечик сидел на столе возле бутербродов и стрекотал, перебирая лапками. Настя махнула рукой – кузнечик по большой дуге пролетел через комнату, упал за кроватью и застрекотал там. Из разных углов ему тут же ответили несколько других голосов.
– Ну чего ты испугалась? Всего лишь кузнечик.
– Настя, я боюсь. Тут их так много. Как тут спать?
– Не бойся, они не кусаются. Ты устала просто.
– А вдруг в уши заползут?
– Глупости, что им там делать. Сядь, успокойся. Вот так.
Она разговаривала с ней, как с ребенком. Костя почувствовал себя лишним. Он откинулся на кровати. Поднявшаяся было внутри волна медленно опадала. Ему стало ясно, что сегодня точно ничего не получится.Но наутро он проснулся в хорошем настроении. Ему опять как будто что-то улыбалось. В конце концов, она здесь, и разве они не смогут найти возможность остаться вдвоем? База пустая, будни. Нет, все должно получиться.
Утро было пасмурным, ветреным, но без дождя. Он купил дрова у сторожей. Получил охапку поленьев, какими топят печь. Весело рубил их у входа, забавлялся сам, забавлял женщин. Ветер быстро гнал облака, рев рек по-прежнему закладывал уши. Костер сложили в укрытии, под скалой, метрах в тридцати от домика. Местечко было неприветливое, Надежда Игоревна озиралась, не отходила от Насти. А Костя чувствовал в себе какую-то силу, был весел и разговорчив. После завтрака потащил всех гулять к скалам, показать петроглифы.
– Человек здесь жил с незапамятных времен, – говорил Костя, входя снова в привычную роль. – Еще в раннем каменном веке. Он рисовал, что видел. В основном животных, предмет охоты. По ним мы можем судить, что фауна здесь практически не изменилась.
Рисунки на местных камнях не очень впечатляли – несколько коз, полустертых, плохо заметных. Не знаешь, где они, так пройдешь мимо, хотя камень стоит возле самой тропы. Надежда Игоревна трогала их ладонью. Потом задирала голову и смотрела на красные скалы: причудливые, сплющенные камни, как будто блины, громоздятся над головой. Кусты барбариса и акации, узловатый длиннолапый можжевельник, цепляясь за камни, росли над обрывом.
По пути назад Костя велел собирать хворост, и Надежда Игоревна взялась за это дело с рвением. Очень скоро с трудом обнимала охапку, не могла взять новых веток. Настя велела прекратить собирать, Надежда Игоревна даже как будто надулась, шла за Костей, не отставая, но ничего не спрашивала. А он, поймав на себе ее взгляд, вдруг понял, что это напоминает ему. Надежда Игоревна смотрела так вкрадчиво, так неотрывно. Но сегодня в ее глазах было больше доверия, даже какое-то восхищение. Так смотрят дети, которые растут без отца, на мужчину, вдруг появившегося возле матери. Костя понял это и смутился.
– А вон туда, на гору, на рассвете выходят медведь и олень. Во-он там, – сказал он и показал на лесистую гору над ущельем. – Если встать рано, их можно разглядеть. Как они на обрыв выходят: то медведь, то олень.
Они дошли до домика. Экскурсия была окончена, Настя вошла внутрь. Костя хотел идти следом, как Надежда Игоревна остановила его:
– Что, правда?
Она застыла и пялилась на гору, а лицо у нее было такое, что и не описать одним словом: и восторг там, и удивление, и недоверие, и какое-то детское, потаенное счастье.
– Что правда? – не понял Костя.
– Правда выходят? И их можно увидеть? Правда, правда? – Голос у Надежды Игоревны был такой трогательный, это так не шло к ее лицу, что у Кости мурашки побежали.
– Конечно, правда, я вам что, сказки рассказываю? Люди видели, раз говорят, – сказал он, раздосадованный, и пошел в домик. Понятия он не имел, выходит ли там кто на обрыв. Да и как их с такого расстояния увидишь, хоть медведя, хоть оленя. Разве что в бинокль смотреть.
В домике от досады смелый Костя попытался Настю обнять. Привлекая к себе, прижался губами к губам, и Настя почти сразу их приоткрыла, глубоко вдохнула. В нем уже все ликовало и какие-то мутные жаркие волны уже заходили под кожей, как вдруг сзади раздался голос Надежды Игоревны:
– Костя, а какой он?
Костя отпрянул, как застуканный подросток, даже губы принялся вытирать тыльной стороной ладони.
– Олень – какой? С рогами? Правда: с большими рогами?
Ее голос не изменился. Она как будто не заметила, что он делал тут с ее дочерью. Или, может быть, издевается? Костя не мог выговорить ни слова. Настя прыснула. Надежда Игоревна повторила вопрос про оленя.
– С рогами, мама, с рогами, – сказала Настя, прошла мимо него и вывела Надежду Игоревну наружу. – Пойдем, посмотрим вместе.
– Не-ет, сейчас они не выйдут, это на рассвете надо смотреть. Костя сказал, на рассвете, – с оттяжкой и звенящей надеждой – а вдруг все-таки выйдут? – говорила Надежда Игоревна, а Костя чувствовал, как все в нем опадает.
– А вдруг сейчас появятся? Вон там, да? Далековато, – ворковала Настя. Костя опустился на стул.
– Настя, Настя, а ты знаешь, мне здесь нравится. Ведь мы побудем здесь еще, правда? Побудем еще… Я рано-рано завтра встану, обязательно их увидеть чтоб.Днем пошел дождь. Они сидели в домике, почти не разговаривали. Настя принялась резать салатик на обед, села за стол и увидела в окно, как мимо домика прошли шестеро сплавщиков, неся большую надувную лодку над головами. Под дождем эти люди в ультраярких комбинезонах были похожи на инопланетян, которые перетаскивали свою летающую тарелку.
Они перекусили, и Настя стала укладывать маму спать. Ей полагался послеобеденный сон. Надежда Игоревна канючила, но аргумент, что гулять все равно не пойдут в такую погоду, подействовал. После недолгой болтовни наконец она замолчала, заснула или сделала вид, и Настя отошла от кровати. Села напротив Кости, и какое-то время они глядели друг другу в глаза. Настины улыбались. Костя был равнодушен и мрачен после того, что случилось утром.
