Владимир Качан - Юность Бабы-Яги
– Деньги сейчас? – спросил Санек, падая уже до конца.
– Да на, на, сявка, – презрительно кинул деньги «Таксист», которого такая микропобеда над обыкновенным, противным червяком только лишала уважения к самому себе. – Теперь запоминай, ты поведи себя как следует сейчас. Ты посиди еще с полчаса, потом скажи, что, мол, тебе надо срочно куда-то бежать, ты позабыл, у тебя важная стрелка, только без туфты, умоляю, без того, что будто внезапно вспомнил, без хлопанья по лбу: ой, как же я позабыл, без взглядов на часы, без шаблонов, короче. Ты с наперстком-то – уже артист, так что и тут сыграешь. Органично, понял? Нормально. Скажешь: ребята, посидите, мне надо сбегать кое-куда минут на 40, потом вернусь. А потом не вернешься. Усек?
Саша, таким образом, получил единственно верные инструкции для своего поведения и в точности их выполнил. А когда Дима и Вета остались одни, – остальное было просто. Дима же и до того не мог не увидеть, что он девушке нравится, есть же признаки в конце концов, стала бы она с ним так кокетничать… Хотя…
Знаете ли, есть такая категория женщин, которым именно кокетство доставляет чуть ли не самое большое в жизни удовольствие. Вот будто бы нет ничего равного в сфере удовольствий, вот просто нет ничего слаще! Простоты отношений или искренности от них никогда не дождешься и… впрочем, мне кажется, я сам себе наступил на больную мозоль. Ведь столько встречаешь таких!… А согласитесь, как было бы чисто и просто… без игры и кокетства! Но нет же! Простыми и искренними девушками мало кто увлекается. Странные мужчины! Им непременно нужна какая-нибудь кокетка, кокотка, гетера, «шалунья» очередная или, наоборот, какая-нибудь загадочная сумрачная блядь, непредсказуемая, внезапная, от которой всего можно ожидать, но непременно вот чтобы она мучила, что-то обещала, но не исполняла, раздавала авансы, но этим бы и ограничивалась. Вот посмотрит, бывало, этак странно, потом поднесет руку к твоей голове, а в последний момент руку отведет, будто застеснявшись чего-то или испугавшись того, что может за этим последовать, но глазами покажет и всем лицом, что ужасно хотелось ей дотронуться, но изо всех сил сдержалась, потом скажет: «У вас там, предположим, ниточка, я хотела снять». Да сними, если ниточка, черт подери! Протяни руку, возьми и сними! Так нет же, надо весь этот спектакль проделать, тьфу, гадость какая!… Замечательная… Однако какая тьма мужчин на такие штуки попадались! И все же, господа, хочется надеяться хотя бы на то, что они такие фортели проделывают только с теми, кто им нравится… Ага, хочется… «Хотеть – не вредно». А если с так называемыми «нужными людьми», если у него большие деньги или связи, а если он – потенциальный спонсор для эстрадной красавицы, бездарной безнадежно, – тогда как?… Как распознать – нравится или по делу? В общем, чем больше рассуждаешь на эту тему, тем больше портится настроение и тем меньше веришь в любовь. А еще того хуже – говорит вот этакий ангел: «Уйдите, милый, я погублю Вас». И еще плачет при этом. А ты стоишь, как дурак, и не знаешь: то ли уйти, то ли остаться… Все! Хватит! Невыносимо вспоминать!
В нашем, однако, случае Вета кокетничала не по какой-нибудь нужде, а потому, что ей действительно хотелось. Кошка, которая гуляет сама по себе – как раз про нашу героиню, поэтому «Таксист» Дима подумал правильно: понравился он ей.
Тем же вечером (а чего тянуть!) они сблизились по полной программе, и надо ли говорить, какое сильное и неизгладимое впечатление Вета произвела на районного мафиози. Мы уже начали привыкать к э-э-э… – специфическим способностям нашей героини, но в данном случае она сама создала себе ряд неудобств. Легкой однодневной связи, как с поэтом Сашей – тут не прошло.
Стоп, некрасиво так! По существу, нельзя так легкомысленно о первом Ветином опыте обольщения, то есть – о ее первой пробе сил. О ее единственном в жизни лирическом, так сказать, сношении. Сутки с поэтом Сашей были очень важными и, возможно, окажутся лучшими в ее жизни, во всяком случае, – самыми правильными, остальное, может, окажется не то и не так, поэтому оставим поэта Сашу вне конкуренции, вне Ветиных альковных подвигов, это нам необходимо не только для рассказа, а, быть может, для смысла всего происходящего, всего того, что с героиней случилось, и к чему она пришла. А придет она в конечном итоге в избушку на курьих ножках, о чем можно было бы догадаться по самому названию данного литературного труда, но это, однако, далеко впереди, и излишне торопливый рассказчик обязан умерить сейчас свой оборзевший темперамент.
Поэтому вернемся к бандиту местного розлива – «Таксисту», с которым у Веты стряслось то, что в русском фольклоре формулируется пословицей: «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Выразимся обтекаемо: первый же вечер, а затем и ночь, Диме очень сильно понравились. Вот так и скажем, как в школьном сочинении – «очень понравились» или еще мягче – «пришлись по душе». И хотя такая формулировка будет правдой, однако, никак не отобразит подлинный градус Диминых чувств. Хуже всего то, что он стал считать девушку своей, впав в ту же ошибку, что и школьный друг, но он так привык, ведь все предыдущие, проведя с ним ночь, день, час, уж не знаю что, словом, освоив хоть раз Димину постель – сразу попадали в статус его девушек. Ветина независимость Димой в расчет не принималась, да он и не знал про нее ничего, он думал, что если нельзя приручить, то можно сломать. И жизнь Виолетты с этого дня стала совсем-совсем непростой… К тому же очень скоро должен был вернуться Гамлет. Просить у него защиты от местного гангстера конечно можно, но как?… Надо же объяснять, почему он пристает, придется еще, не дай Бог, признаваться, что она гульнула влево от своего благодетеля, содержателя и спасителя. Свинство, да и только! Хотя… С другой стороны, можно будет сказать, что ничего не было с «Таксистом», а он попросту влюбленный маньяк, поэтому и пристает.
А между тем Дима не просто приставал – он преследовал, он следил, он ревновал, он бесился. А все потому, что по своей дурной привычке полагал, что Вета теперь его, и только его подруга. В то время, как Вета, напротив, полагала, что она свободна и принадлежит только себе самой. Интересы, стало быть, и жизненные установки у нее и у «Таксиста» кардинально расходились. К слову, ее независимость тот же Гамлет уважал, ценил и считал конструктивным дополнением к женским достоинствам вообще и к Ветиным в частности. Дима же был элементарно глупее и решил про Виолетту, что с ней можно и нужно, как обычно. Виолетта второй раз с ним встречаться совсем не собиралась, а Дима собирался. Не только второй, но и третий, и четвертый, и далее, тем более, что обидно было за первоначальное капиталовложение – $ 500. За уставной, так сказать, капитал. А устав никак не соблюдается, все не по правилам, не по понятиям.
Поудивлявшись слегка тому, что она его избегает, Дима через короткое время обозлился. За Ветой стала следить братва. Вета без контроля не могла не только сходить в магазин, но и встретиться с кем-нибудь из новых школьных подружек. А уж кому-то из ребят общаться с ней стало просто опасно. Даже эпизодически, мельком, в течение трех минут на улице. Они сразу попадали в группу риска. А уж если больше трех минут!… Посидели раз в кафе с парнем из 10-го класса, и тем же вечером его избили и покалечили в подъезде собственного дома. И другого парня, соседа по дому, с которым во дворе поболтала минут двадцать – тоже избили, словом, через пару недель от нее стали шарахаться все знакомые мальчики, как от инфекционной больной или, в нашем случае точнее – как от проклятой церковью ведьмы в эпоху инквизиции, проклятой, уже приговоренной и практически накануне сожжения.
Ну, не виновата же она, что Дима такой упертый болван и ведет себя так, что дышать уже невозможно от его изнурительной любви. Нет, правда, поведение Димы начинало обретать черты маниакальности, и Вета начала от него сильно уставать, достал он ее окончательно. Чтобы его отворожить, используя свои особые знания, Вета даже не подумала, и знаете почему? Она об этом непринужденно забыла. Ибо вся жизнь в прежнем доме казалась сейчас такой грязью и чем-то таким противным, о чем забыть даже хотелось. Она и забыла про то сильнейшее оружие, которое могло Диму заставить обходить ее за километр. В газеты хотя бы заглядывала, дурочка, они же пестрят объявлениями типа «сильнейший маг такой-то. Академик высшей магии. Отворот, приворот…» и даже такое: «отворожу от любовницы (любовника) вплоть до отвращения». Во как! Вплоть до отвращения, а вы говорите… То есть можно было бы сделать Диму так, чтобы при одном взгляде на Виолетту он бежал бы блевать в ближайшие кусты. Но… забыла девушка про свои колдовские дела, забыла до первой же форс-мажорной ситуации, когда организм, защищаясь, вспомнил сам.
Димины преследования держались до поры в рамках закона. Он настаивал, она не хотела; он и его ребята следили, но ее саму не трогали; он угрожал, она игнорировала; он просил – она смеялась, и вскоре Димино терпение лопнуло. Но перед этим на два дня приехал Гамлет, и Виолетта пока ничего ему не сказала, решив, что использовать силу и влияние Гамлета в этом вопросе, сейчас по крайней мере, преждевременно. Это, думала Виолетта, все равно, что стрелять из пушек по воробьям, как-нибудь сама разберусь, надеялась она. Но неприятно удивилась, когда Гамлет повез ее в загородный ресторан обедать, а за соседним столиком вдруг увидела Диму с парой товарищей. Он давал ей понять, что никогда и нигде она не спрячется от его нежной привязанности. Будучи обыкновенным уголовным недоумком в отношениях с женщинами, и действующий по одному принципу «нравится – не нравится – спи, моя красавица», Дима не в состоянии был понять, что так прилипая, нельзя вызвать ничего, кроме отвращения, а быть может, и ненависти. Но и тогда в ресторане Вета ничего не сказала Гамлету и даже не изменилась в лице. Лишь предложила Гамлету сменить ресторан, мол, якобы, не понравилось ей здесь. Гамлет был немного удивлен: что ей могло не понравиться в «Царской охоте», но промолчал.
