Эмэ Бээкман - Возможность выбора

Было противно оттого, с каким безразличием и деловитостью они забрались в одну постель. Регина натянула одеяло до подбородка и, несмотря на удушающую жару, затряслась от озноба. Она с ужасом подумала: как это все возможно? Неужто современные люди окончательно лишились стыда? Нежности и страсти нет и в помине, никто даже притворяться не хочет. Ее охватило такое омерзение, что для каких-либо желаний или страстей уже не оставалось места. Обуревали противоречивые мысли — неужели они с Виктором развращены духом времени или их следует причислить к разряду старых и ко всему равнодушных людей?

Ни насилия, ни жертвы насилия, ни порыва к обладанию, ни дрожи смирения. Интимная жизнь была выставлена на всеобщее обозрение, ее проблемы без конца пережевывали, будто жевательную резинку — к чему воспитывать в себе ненужные комплексы? Физическую близость рассматривали как неотъемлемую часть жизни. Обычный пункт повестки дня — или повестки ночи?

Регина не знала, стоит ли жалеть о фальшивой лютеранской морали и ее оковах. Она могла лишь отметить, что живет в какую-то переломную эпоху. Старые правила трещали по всем швам, а новые нормы еще не утвердились. Может, человеку вообще осточертели любые ограничения?

Долой запреты! Пусть все идет как есть.

Потом произошло все то, что и должно было произойти.

Регина в полном изнеможении провалилась в забытье.

Она увидела странный сон, откуда-то с треском приближался мотоцикл, треск стал оглушающим и резко оборвался. Ее обдало освежающей ночной прохладой, удивительно, что даже во сне можно было ощущать тепло и холод, а не только находиться посреди деформированной антижизни. Волны людского гомона оседали на грани сознания и подсознания, голоса обернулись кошачьим мурлыканьем. Необъяснимая тоска приняла во сне осязаемый образ: в сверкающей синей пустоте в такт бьющемуся сердцу ударяли молотком по наковальне. Затем в яркой синеве появилось ослепительно красное светило, которое приближалось с ужасающей скоростью и закрыло небосвод, — это произошло за миг до землетрясения.

Катастрофа швырнула ее в удушливый тропический лес, тело раскачивалось на лианах и падало на пушистый подлесок.

Регина не знала, долго ли она проспала таким тяжелым сном. Очнулась, потому что стало больно глазам — сквозь шторы пробивалось солнце. Регина поднесла к уху руку, часы тикали и показывали шестой час. Сосед ее продолжал сопеть. Прежде чем выскользнуть из-под одеяла, Регина глянула на Виктора.

И застыла в оцепенении.

То был вовсе не Виктор!

Регина закрыла глаза, испуганно прислушиваясь к загудевшей голове, и подождала, пока уляжется этот пугающий гул.

В дальнем углу комнаты сопел еще кто-то.

Куда только она попала?

Что произошло?

Регина дышала еле слышно и старалась внушить себе, что ее и самой не существует. Она медленно повернула голову и оглядела комнату. Сквозь толстые шторы просачивалось ровно столько света, чтобы можно было различить предметы. Посреди комнаты стоял стул, на спинке его лежало знакомое платье. Ночью, видимо, стул решил, воспользовавшись Регининой обувью, попутешествовать — одна туфля валялась поодаль, вверх каблуком. За ночь на столе появились две пустые бутылки из-под пива. Регина еще повернула голову и увидела, что в углу на надувном матраце спит Виктор.

Ах вот как!

Современный мужчина не скупердяй какой-нибудь, он готов всем поделиться со своими друзьями. Прошу, занимай мое место, я насытился, попользуйся и ты вдосталь этой любвеобильной дамочкой! Видимо, ее и впрямь подпирало, коли она сама залезла в чужую постель!

Но кто же занял место Виктора?

Регина медленно обернулась, ненадолго прикрыла уставшие от полумрака глаза и внимательно посмотрела на незнакомого мужчину.

Где-то в тумане возникла картинка из прошлого.

С Виктором Регина познакомилась перед окончанием института, какое-то время им нравилось бывать повсюду вместе. Однажды она из-за Виктора оказалась даже на футбольном матче, сидела на трибуне рядом с орущим от восторга человеком и боролась с неодолимой скукой. Постепенно Регина отдалилась от Виктора, причиной тому был его недостаточный интеллект. Перед окончательным разрывом Виктор потащил ее на свадьбу к какому-то своему родственнику. Свадьба проходила в банкетном зале ресторана, собралась одна молодежь, которая с первыми звуками оркестра шумно вскакивала из-за стола — именно там Халдор раза два пригласил и Регину на танец. Они топтались среди людской массы, все на одном и том же пятачке. Халдор прижимал Регину к себе, чтобы оградить ее от возможных толчков, и пытался ей в чем-то излить свою душу. Грохочущая музыка поглощала слова Халдора, и Регина ничего не слышала.

Потом, по дороге домой, Виктор сказал между прочим, что его двоюродный брат влюбился в Регину. Она вскружила Халдору голову, он все выпрашивал адрес Регины.

На том все и кончилось.

Теперь двоюродный брат Виктора добился своего.

Регина тихонько выбралась из-под одеяла, собрала со стула одежду, взяла в руки туфли и сумочку и босиком прокралась к двери. Дверь, слава богу, была приоткрыта, не нужно было звякать ключом. Петли были смазаны и не заскрипели — вот какие мелочи оказываются иногда крайне важными!

Ступив полуодетой на захламленный участок, Регина вдруг оказалась на ярком свету. Героиню сюрреалистической пьесы ослепило полыхавшее летнее солнце. На крыльце Регина в страшной спешке натянула на себя платье, которое буквально затрещало по швам, даже одна пуговица отлетела. Регина отыскала ее в траве и опустила в сумку, словно была преступницей, не смевшей оставлять за собой никаких улик. Щурясь, Регина поискала глазами колодец — мутная лужа не годилась, вернуться в комнату, чтобы зачерпнуть воды из ведра, она не могла. Переступая на ощупь через валявшийся повсюду хлам, она направилась в сторону кучи земли и не ошиблась. Она обнаружила выкопанный наполовину колодец, яма была глубиной всего с метр, на дне ее поблескивал тонкий слой воды. Выбора не было, Регина спрыгнула в углубление, вдавила руки в песчаное дно и набрала в ладони воды. Сполоснув глаза, почувствовала, что к векам пристали острые песчинки.

Думать об этом было некогда, надо было скорее убираться отсюда, пока не проснутся двоюродные братья и не начнут издеваться. Регина была почему-то уверена, что мужчины станут наперебой глумиться над ней.

Выбравшись из недорытого колодца, Регина обтерла о траву ноги и надела туфли. Выпрямившись, она увидела за воротами, среди зарослей таволги какого-то старика. Он словно не замечал, что полные до краев лейки оттягивают ему руки; пристально, будто на привидение, он смотрел на Регину. Господи, подумала она, этот старик принял меня за вора или жулика, все-таки чужой человек на соседском участке — надо быть начеку — того и гляди, поднимет крик и пригрозит милицией. Регина взяла себя в руки, прислонилась к груде пружинящих досок так, чтобы оказаться спиной к старику. Ей нужно было своим поведением убедить его, что она тут свой человек, которому некуда спешить. И вообще она не собирается никуда бежать. Чтобы чем-то заняться, она принялась рыться в сумочке. В зеркальце она не осмелилась глянуть, лишь наугад покрасила губы и таким же образом припудрила нос.

Наконец у ворот послышался шорох сухой травы и всплески воды в лейках. Успокоившийся старик продолжал свой путь. Глянув через плечо, Регина увидела, как он исчезает за ольшаником. Теперь и она могла бежать. Прочь отсюда! Как-нибудь уж найдет остановку автобуса. Поди, не бескрайняя тут пустыня.

Пустыня простиралась в ней самой, и попавшие в глаза песчинки готовы были расплавиться от жары.

В ТОТ РАЗ, СБЕГАЯ ИЗ ГОРОДА ДОМОЙ, Регина увильнула от встречи с Мари и ограничилась запиской, опущенной в почтовый ящик: все в порядке, спешу домой.

Последовали мучительные дни. Регина замкнулась, была ко всему нетерпима; чтобы объяснить свое поведение, жаловалась на чрезмерную усталость и переложила хозяйство и детей на Герту и Антса. При любой возможности уходила из дома, бродила вокруг поселка и до изнеможения вышагивала по лесным тропкам. Было противно копаться в себе, но тем не менее она снова и снова выстраивала в ряд в своем сознании детали той проведенной на даче ночи; память становилась все четче, раз от разу возникавшие перед мысленным взором картины делались все яснее, и Регина ощутила, что не может избавиться от запаха не отмытой от земли картошки.

Оставалась надежда, что на этот раз она не забеременела.

К сожалению, организм Регины все еще действовал как часовой механизм.

Настроение становилось все мрачнее. Самобичевание не приносило облегчения. Почему она не посчиталась со своим смутным чувством тревоги и не послушалась интуиции? Надо было немедленно бросить трубку, когда она, спросив Виктора, словно бы оказалась в кругу таинственно хихикающих особ.