Артур Хейли - Клиника: анатомия жизни

Подняв голову, он заметил, что на него внимательно смотрит Майк Седдонс. Перехватив взгляд Макнила, хирург сказал:

— Несчастный мальчишка! — И горько добавил: — Как глупо могут погибать люди!

— Полиция еще здесь? — спросил Макнил.

— Да, и другие тоже, — ответил Седдонс.

— Позови сюда Пирсона.

— Хорошо.

Телефон находился в комнатке, примыкавшей к прозекторской, и Седдонс пошел туда.

Макнил мысленно отругал себя за трусость и нежелание брать на себя ответственность, но доложить об этом случае старику надо было обязательно. Пусть Пирсон решает, кому выходить к полицейским и родственникам.

Седдонс вернулся в прозекторскую.

— Пирсон в серологии и сейчас придет.

Они ждали молча. Наконец за дверью послышались знакомые шаркающие шаги, и старый патологоанатом вошел в прозекторскую. Он стал рассматривать труп, а Макнил докладывал подробности происшествия. Час или два тому назад ребенка возле его дома сбила машина. Мальчик умер в машине «скорой помощи» по дороге в клинику. Полицейский следователь приказал произвести вскрытие. Макнил рассказал Пирсону, что было обнаружено на вскрытии.

— Ты хочешь сказать, что это все? — спросил старик.

— Это все, что послужило причиной смерти, — ответил Макнил. — Больше я ничего не нашел.

Пирсон хорошо знал Макнила и был уверен, что резидент провел вскрытие безошибочно.

— Так, значит, они просто стояли рядом и смотрели…

— Скорее всего они просто не понимали, что происходит, — вставил Майк Седдонс.

Пирсон согласно кивнул. Седдонсу очень хотелось знать, о чем думал в тот момент старик.

— Сколько лет было ребенку?

— Четыре, — ответил Макнил. — Такой красивый малыш.

Все посмотрели на стол с неподвижно лежавшим на нем маленьким тельцем. Глаза были закрыты, светлые спутанные волосы были уже на месте — Макнил натянул скальп на место после того, как удалил мозг. Пирсон печально покачал головой и направился к двери.

— Я сам выйду к ним и все скажу, — сказал он, обернувшись.

В приемной клиники сидели три человека. Они дружно подняли головы, когда Пирсон вышел к ним. Один из ожидавших был патрульный полицейский в форме. Рядом с ним сидел высокий мужчина с покрасневшими от слез глазами. Третьим был маленький, похожий на мышку человек с задиристо торчавшими усами, одиноко сидевший в дальнем углу.

Пирсон представился.

— Моя фамилия Стивенс, пятый округ, — сказал полицейский и достал из кармана блокнот и карандаш.

— Вы были на месте происшествия? — спросил у него Пирсон.

— Я прибыл сразу же после того, как все случилось. — Он показал сначала на высокого мужчину, а потом на похожего на мышку: — Это отец мальчика, а тот джентльмен — водитель машины.

Водитель обратился к Пирсону:

— Он неожиданно выбежал прямо под колеса. Он выскочил из-за дома. Я не лихач, у меня тоже есть дети. Я ехал медленно и почти остановился, когда…

— А я говорю, что вы лжец, — сдавленным от гнева и горя голосом произнес отец погибшего ребенка. — Вы его убили и пойдете за это в тюрьму.

— Одну минуту, — спокойно сказал Пирсон. Наступила тишина. Все трое напряженно ждали, что скажет старый доктор. Пирсон посмотрел на патрульного: — Для следователя мы представим полный отчет, а пока я могу сообщить вам лишь предварительные данные. — Он сделал паузу и медленно произнес: — Вскрытие показало, что причиной смерти послужило не столкновение с автомобилем.

Патрульный недоуменно посмотрел на Пирсона:

— Но я был там! Говорю вам…

— Мне бы очень хотелось сказать что-нибудь другое, — сказал Пирсон, — но боюсь, что не смогу. — Он обратился к отцу: — От столкновения с машиной ваш сын упал на дорогу, ударился и получил легкое сотрясение мозга, от которого потерял сознание. Кроме того, у него оказался небольшой перелом носовой перегородки, очень небольшой, но, к несчастью, он вызвал продолжительное кровотечение. — Пирсон повернулся к полицейскому: — Полагаю, что мальчик лежал на спине на том же месте, где упал?

— Да, сэр, это так, — ответил патрульный. — Мы не хотели трогать его до приезда «скорой помощи».

— Как долго вы ждали?

— Около десяти минут.

Пирсон медленно кивнул:

— Этого времени было больше чем достаточно. Хватило бы и пяти минут. Причиной смерти стало кровотечение. Кровь из носа текла ребенку в дыхательные пути. Он не мог дышать и умер от удушья.

Лицо отца исказилось от ужаса. Он не верил своим ушам.

— Вы хотите сказать, что если бы мы перевернули его на живот…

Пирсон порывисто поднял руки:

— Я хотел сказать то, что сказал. Может быть, надо было как-то по-другому. Но я могу сказать только правду: ваш сын получил легкую травму.

— Значит, удар автомобиля?.. — произнес полицейский.

— Нельзя сказать с полной определенностью, но, на мой взгляд, удар был скользящий и сравнительно слабый. — Пирсон кивнул в сторону маленького человека, который теперь стоял рядом: — Думаю, этот человек говорит правду, утверждая, что машина ехала медленно.

— Боже мой! — воскликнул отец. Это был даже не крик, а отчаянный, мучительный вой. Он зарыдал, прижав ладони к лицу. Маленький человечек обнял несчастного отца за плечи и усадил на кушетку. Глаза его блестели от выступивших слез.

Патрульный побледнел.

— Доктор, я же был там все время, — проговорил он. — Я мог бы перевернуть мальчика. Но я не знал.

— Не надо винить себя.

Но полицейский не услышал этих слов и продолжал, словно в горячке:

— Я окончил курсы оказания первой помощи, получил свидетельство. Нас все время учили: не двигать пострадавших, все, что угодно, но только не двигать их.

— Я знаю, — сказал Пирсон и ласково взял патрульного за руку. — К несчастью, в любом правиле есть исключения. Одно из них — это когда кровь течет из носа в рот.

Доктор Дэвид Коулмен шел на обед по коридору первого этажа, когда навстречу ему из приемной вышел Пирсон. Сначала Коулмену показалось, что старый патологоанатом заболел. Он выглядел рассеянным и, казалось, плохо ориентировался в окружающей обстановке. Увидев Коулмена, он шагнул ему навстречу. Молодой врач остановился.

— Ах да… доктор Коулмен, я ведь хотел вам что-то сказать… — начал Пирсон.

Коулмен видел, что патологоанатому по какой-то причине трудно собраться с мыслями. Пирсон протянул руку, взялся за лацкан халата Коулмена, и тот заметил, как подрагивает рука старика. Коулмен осторожно освободил халат.

— Что вы хотели мне сказать, доктор Пирсон?

— Это касается лаборатории. — Пирсон тряхнул головой: — Нет, не помню… я скажу вам позже. — Он уже собрался идти дальше, когда в голову ему пришла другая мысль. — Думаю, вам надо взять на себя прозекторскую. Начните завтра, последите за резидентами и сотрудниками, чтобы они работали как следует.

— Очень хорошо, буду рад этим заняться. — У Коулмена были идеи относительно организации вскрытий, и теперь представлялась возможность воплотить их в жизнь. Он вдруг подумал, что надо воспользоваться случаем и поговорить также и на другие темы. — Могу ли я поговорить с вами о лабораториях?

— Лабораториях? — Казалось, мысли старика продолжали блуждать где-то далеко.

— Помните, в письме я предлагал, чтобы вы отдали под мое руководство часть лабораторий? — Было странно обсуждать этот вопрос здесь и сейчас, но Коулмен чувствовал, что возможность его решить может представиться не скоро.

— Да, да, припоминаю что-то в этом роде. — Пирсон смотрел вслед группе из трех человек, шедших по коридору к выходу. Полицейский и маленький человечек с двух сторон поддерживали высокого мужчину.

— Я бы хотел начать с серологической лаборатории, — сказал Коулмен. — Мне хотелось бы верифицировать некоторые лабораторные процедуры. Верифицировать по стандарту.

— Что вы имеете в виду?..

Коулмена всегда раздражала необходимость объяснять что-то по несколько раз.

— Я хотел бы проверить и привести к стандарту некоторые аналитические процедуры в серологической лаборатории.

— Да, да… конечно, — с отсутствующим видом сказал Пирсон. Он продолжал смотреть в сторону выхода.

Элизабет Александер чувствовала себя великолепно. Собираясь на обед в столовую клиники Трех Графств, она вдруг поняла, что прекрасно себя чувствует уже несколько дней, но сегодня ей было особенно хорошо. Ребенок в ее чреве был жив и активно двигался. Даже сейчас она чувствовала его шевеление. Она только что побывала в универмаге, где в толчее женщин победоносно приобрела несколько кусков яркой ткани на занавески для их с Джоном квартиры. Самую лучшую ткань она купила для маленькой спаленки, где будет жить их ребенок.

Элизабет и Джон впервые вместе обедали в столовой клиники. Пользование ею было негласной привилегией членов семей сотрудников, но Джон узнал об этом лишь несколько дней назад. Отстояв в очереди, Элизабет выбрала салат, суп, жареную баранину с картошкой и капустой, пирог с сыром и стакан молока. Джон шутливо поддел жену: