Андрей Шляхов - Приемное отделение
Стиль у Мараниной был тот еще, мягко говоря, далеко не пушкинский, корявый даже с бюрократически-канцелярской точки зрения. «Систематически допускает нарушения своих должностных обязанностей, игнорируя установленный перечень документов, необходимых для плановой госпитализации…» Виктория Васильевна любила короткие, ясные докладные записки, а Маранина расписалась на два листа, а вся суть в самом начале и самом конце. Все остальное можно и не читать.
«…В настоящее время из госпитализированных с нарушением установленного порядка в терапевтическом отделении лежат:
1. Кайгородцева А. Я., 1937 г. р., диагноз: „Хронический бронхит, осложненный бронхоэктатической болезнью и эмфиземой. ИБС, стенокардия напряжения 3-й ф/к“. Госпитализирована Боткиным А. И. при отсутствии на руках выписки из поликлиники. Госпитализация оформлена как самотек.
2. Бышовец В. Е., 1942 г. р., диагноз: „Ревматический митральный порок сердца: митральный стеноз 3-й степени, митральная недостаточность 2-й степени. Мерцательная аритмия, постоянная форма. Сердечная недостаточность III ФК“. Госпитализирован Боткиным А. И. при отсутствии на руках выписки из поликлиники. Госпитализация оформлена как самотек.
3. Плуцкер Р. А…»
Закончив читать докладную, Виктория Васильевна вызвала к себе Маранину, попросив ее захватить с собой истории болезни пациентов, упомянутых в докладной.
Маранина явилась, что называется, «на взводе». Громко хлопнула дверью, шмякнула историями о стол, плюхнулась на стул и разоралась:
— Что он себе думает, этот Мышкин?! Я, можно сказать, полжизни убила на то, чтобы воспитать поликлиники, чтобы внушить им правила направления на плановую госпитализацию, а он сводит все мои усилия на нет! Один с направлением, но без выписки, у другого — выписка без печати, третий с чужой выпиской явился, как, например, Бышовец! Полный бардак! А наш добрый доктор всех кладет, не планово, так самотеком! А надо разворачивать! Пусть идут в поликлинику, устраивают там скандал и возвращаются к нам со всем положенным! Не я же, в конце концов, придумала эти правила! Самотеком он их кладет! Деятель! Идиот!
— А с ним поговорить не пробовала?
— Говорила! Внушала! Скандалила! Все без толку! Хоть кол ему…
— Успокойся! — осадила Виктория Васильевна, снимая трубку телефона внутренней линии. — Сейчас Ольгу приглашу и…
— Подождите звонить, Виктория Васильевна.
— Что такое? — Виктория Васильевна замерла с трубкой в руке.
— С Борисовной я тоже разговаривала, и тоже без толку. Она не может подействовать на Боткина. Или не хочет.
«Не хочет» Маранина произнесла многозначительно, с намеком, да еще и бровями передернула при этом.
— Ну-ка, ну-ка! — Виктория Васильевна вернула трубку на место. — Почему не хочет? Отчаялась? Руки опускаются?
— Скорее наоборот.
Маранина растянула тонкие губы, изображая улыбку.
— Говори толком! — потребовала Виктория Васильевна.
— Моя Денисова в прошлую субботу водила сына на спектакль в театр на Малой Бронной. После спектакля они отправились в «Макдоналдс» на Пушкинской и на бульваре встретили Ольгу Борисовну гуляющую в компании доктора Боткина. Суббота, Тверской бульвар, вдвоем… Комментарии, я думаю, излишни.
Инга Денисова работала старшей медсестрой терапевтического отделения. Особой любовью к сплетням и тем более к выдумкам, она не отличалась. Если бы Ольгу Борисовну, гуляющую с Боткиным, увидела Соченькова из второй травматологии, то тут уж можно было бы заподозрить ложь. При отсутствии свежих сплетен (бывают же дни, в которые не случается ничего, заслуживающего внимания) Соченькова выдумывала какую-нибудь байду, чтобы было что рассказывать народу. Уличать Соченькову во лжи было бесполезно — она в ответ иронично улыбалась и поводила глазами, словно говоря: «Кто может знать, как оно было на самом деле?» — и упорно стояла на своем.
— Надо же… — удивилась Виктория Васильевна. — А она не ошиблась?
— Говорит, что не ошиблась. Сначала сама своим глазам не поверила, а как пригляделась, то поверила. Здороваться, правда, не стала, постеснялась. А они ее не заметили, так разговором увлеклись.
— Может, они случайно встретились… — предположила Виктория Васильевна, будучи не в силах поверить в то, что Ольга Борисовна могла встречаться с Боткиным во внерабочее время и гулять по бульварам.
— В субботу? — хмыкнула Маранина. — В центре?
«Ой, не смешите меня!» — говорили ее глаза.
— Вот уж новость так новость, — Виктория Васильевна покачала головой. — Сказать, что ты меня удивила, это еще ничего не сказать. Ты меня наповал сразила. Ольга и это чудо… В голове не укладывается.
— У меня легко укладывается, — ответила Маранина. — Из таких дурачков как раз и получаются самые хорошие мужья — верные, любящие, не скандальные. К тому же Боткин не пьет и не курит, это тоже плюс. А Борисовна наша уже не девочка, пора бы и определяться. Лучше уж такой недотепа, как Боткин, чем какой-нибудь мужлан, бабник или алконавт. И потом еще надо посмотреть, какой он в постели. В нашем доме такой же недотепа живет, художник-дизайнер, так у него что не месяц, то новая пассия…
— Все, все возможно, — согласилась Виктория Васильевна, придвигая поближе истории болезни. — Ладно, ты иди. Я с Ольгой лучше с глазу на глаз поговорю, вопрос внезапно из рабочего превратился в деликатный…
Ольга Борисовна отнекиваться не стала — подтвердила, хоть и без особой охоты, что ее прогулка с Боткиным по бульвару действительно имела место. Ну и отпустила шуточку насчет тесноты этого мира, в котором тайное сразу же становится явным. Виктория Васильевна не стала вторгаться в приватность (это было совершенно не в ее правилах — открыто вторгаться в чужую приватность, вот тайно, исподтишка, это совсем другое дело), но, верная правилу обращать на пользу все случившееся, попросила по-свойски, а не по начальственному:
— Ты бы это, Оль… повлияла бы на него, что ли… ну как-нибудь, чтобы хоть слегка в норму вошел… а?
— Попробую, — без особого энтузиазма пообещала Ольга Борисовна. — Но что касается плановых госпитализаций, то пусть Маранина по этому поводу икру не мечет. Да, конечно, трое или четверо из «отказных» пойдут в поликлинику и начнут качать там права. А пятый пожалуется на нас. Пришел, дуба давал, а они мне от ворот поворот. И мы будем иметь бледное лицо и кучу проблем, потому что отказали в госпитализации тому, кто в ней нуждался. Поликлиники ведь на плановую госпитализацию чаще всего направляют по делу, это «Скорая» сплошь и рядом не по делу везет. И что тогда?
— Ничего хорошего, — согласилась Виктория Васильевна. — Но с другой стороны, есть же порядок…
— Вот пусть Инна Валериевна и бодается не с нами, а с поликлиниками насчет соблюдения этого самого порядка, — огрызнулась Ольга Борисовна. — А то привыкла склонять приемное отделение по делу и не по делу, как будто все ее проблемы идут от нас. С Боткиным я, кстати говоря, уже общалась по этому вопросу. «А что делать? — говорит он. — Человек задыхается, у него отеки, как его не положить? Не по-людски это, и потом, он через час по „Скорой“ поступит. А женщину с пневмонией разве можно за выпиской отправлять?» Тут он стопроцентно прав, Виктория Васильевна, не так ли?
— Прав, прав, — согласилась Виктория Васильевна. — Все правы, а у меня голова болит…
Ольга Борисовна изобразила на лице сочувствие.
— …стараюсь никого не обидеть, всем угодить…
Кому именно старается угодить заместитель главного врача по медицинской части, Ольга Борисовна прекрасно знала. Главному врачу и тем, кто выше его.
— …боюсь ошибиться, а как сказал кто-то из древних: «Боязнь избежать ошибки вовлекает в другую…»
У Ольги Борисовны сложилось впечатление, что ей заговаривают зубы. Так оно и было, потому что через три-четыре такие же ничего не значащие фразы вдруг последовал вопрос:
— Если у вас с Боткиным, как бы это…
— Взаимоотношения, — подсказала Ольга Борисовна.
— Да-да, взаимоотношения, — подхватила Виктория Васильевна, — так вот, если у вас взаимоотношения, то удобно ли вам работать вместе? Не лучше…
— Не лучше, — покачала головой Ольга Борисовна. — Точнее — невозможно. Боткин просто без ума от нашей больницы, ее руководства и, в частности, от вас, Виктория Васильевна. Он то и дело поет дифирамбы… Короче говоря — никакая сила не заставит его уйти отсюда по доброй воле.
— И никакая сила не поможет мне избавиться от такого идеального сотрудника, — вздохнула Виктория Васильевна, в тысячный раз прокляв тот злосчастный день, когда она взяла на работу доктора Мышкина, то есть Боткина.
— Да не расстраивайтесь вы так, Виктория Васильевна, — попросила Ольга Борисовна. — Он потихоньку обтесывается…
