Фабио Воло - Скажи любви «нет»
– Нет, я тебе позвоню, я хочу, чтобы ты зашел к врачу со мной.
Я вошел в туалет, и посмотрел на себя в зеркало. Потом сполоснул лицо, и вышел. Издали я видел отца, сидящего на стуле. Он сидел, подавшись вперед и поджав ноги под стул, и упирался в пол носками ботинок. Руки, скрестив пальцы, он зажал между колен. Я смотрел на этого человека, склонившегося под тяжестью своей жизнью, под грузом тягостного, казалось, нескончаемого дня, и, не выдержав, заплакал. На мои глаза накатились слезы, которые мне кое-как удалось сдержать чуть раньше. Я прислонился к окну и поспешил поскорее вытереть глаза.
Я остался стоять у окна, стараясь думать о чем-нибудь другом. Я медлил, чтобы отец не догадался по моим глазам, что со мной случилось.
И в эту минуту я решил позвонить ей. Женщине, которую люблю. Я набрал ее номер, воспользовавшись функцией «анонимный звонок». Я посмотрел на отца, затем на дисплей телефона с высветившимся номером, потом снова на отца. Наконец, не отводя глаз от отца, я нажал клавишу «вызов».
После двух гудков я перестал слышать, как колотится мое сердце, потому что услышал ее голос.
– Кто это?
И как раз в этот миг безумного трепета я увидел, как отец встает со стула и манит меня рукой. Подошла наша очередь.
– Кто это?
Я, не отвечая, сложил телефон и, перед тем как опустить его в карман, протер экран рукавом пиджака.
35. Она (стоит у полки с печеньем)
Вечером того же дня, когда я узнал, что с моим отцом, я подошел к ее дому. Мне надо было видеть ее, поговорить с ней, уговорить ее вернуться ко мне, а не выходить замуж за этого хренова инженера. После утреннего звонка мне не удалось больше услышать ее голос. Она выключила телефон, не хотела, чтобы я снова приставал к ней со своими объяснениями. Я простоял у ее дома до трех часов ночи. Потом приходил к нему еще три вечера подряд. Она недавно перешла на другую работу, и я не знал, где находится ее новый офис. Домой в эти три дня она так и не вернулась. Наверное, она уже ночевала у него. Я не только провел три ночи около ее дома, но еще заезжал туда утром по дороге в офис и вечером после работы. Всякий раз, когда мне надо было куда-то поехать, я обязательно проезжал мимо ее дома, даже если это было не по пути. Я вызывал ее по домофону, но мне никто не отвечал. Так продолжалось чуть больше недели.
Чтобы немного скрасить свое грустное настроение, нахлынувшее на меня в те дни, я как-то днем заглянул в кафе-мороженое, славящееся своим самым вкусным в мире крем-брюле. Я взял коробку с кремом и еще две упаковки с шоколадным и ореховым мороженым. Когда я отходил от прилавка, я заметил через окно на другой стороне улицы супермаркет.
– Я могу оставить у вас мороженое, мне надо зайти в магазин? Я вернусь минут через десять.
– Без проблем.
– Спасибо.
Я не собирался покупать много продуктов. Взял корзинку, получил номер очереди в гастрономический отдел: тридцать три.
На табло светилась надпись: обслуживается номер двадцать восемь.
Все отлично.
Я принялся привычно проходить по торговым рядам. Внезапно у меня замерло сердце: рядом с полками с моим любимым печеньем и сухими хлебцами стояла женщина с высоко стянутым на затылке конским хвостом, в синем платье, в сандалиях на высоком каблуке и с ниткой жемчуга на шее. Она была удивительно красива. Я остолбенел, я никак не ожидал встретить ее в таком месте. Ее, женщину, которая бросила, ушла от меня и скоро выйдет замуж. Ту, которую я любил.
Она шла впереди меня, а потом свернула налево. Я повернул назад, чтобы перейти на другой ряд и двинуться ей навстречу, сделав вид, что я не видел ее. На середине прохода она заметила меня.
– Лоренцо! – с вытянутым от изумления лицом выговорила она.
– О! Привет, – ответил я, сделав круглые глаза и стараясь изобразить искреннее удивление. И добавил: – Ты что здесь делаешь?
Мой вопрос, конечно, прозвучал довольно нелепо, учитывая, что встретил я ее в супермаркете с корзинкой в руке.
– Покупаю продукты.
– Я тоже.
– Ты знаешь, я догадалась. Ну, как поживаешь?
– Да, так, все в порядке, а ты?
– Спасибо, и у меня все хорошо.
– С ума сойти! Я в первый раз зашел в этот магазин, и вот… Я заезжал в наше кафе-мороженое.
Когда я произносил эту фразу, я нарочно сделал ударение на местоимении «наше».
– Я тебе звонил на днях.
– Я знаю. Но я тебе потом послала эсэмэску, попросила, чтобы ты мне больше не звонил.
– А почему ты злишься на меня?
– Я не злюсь.
– Тогда почему ты прячешься от меня?
– Я не прячусь, и на твои звонки не отвечаю вовсе не потому, что злюсь на тебя… Мне это просто не нужно… Я не верю, что тебе на самом деле интересно знать, как я живу.
– Мне и это интересно, но я звонил тебе прежде всего потому, что мне надо серьезно с тобой поговорить.
– Вот в этом-то и дело, поэтому я и не отвечаю.
– Я тогда ничего не понимаю… Я что, так сильно изменился? Почему ты сторонишься меня? Я ведь тебе не чужой человек…
– Вот именно.
– Мне только нужно, чтобы ты согласилась поговорить со мной, пусть даже одну минуту.
– Все, что мне надо было сказать, я уже тебе сказала два года назад. Я не злюсь на тебя и не хочу выглядеть упрямой или злопамятной. Это никакая не месть, просто сейчас меня совсем не интересует то, что ты хочешь мне сказать. Для меня это осталось в прошлом.
– Но это важно, поверь мне, это касается нас с тобой.
– Это важно для тебя, Лоренцо. А насуже нет.
– Да выслушай ты меня хоть раз.
– Лоренцо, поверь мне, я не хочу, чтобы ты думал, что я злюсь или что-то другое, просто для меня это уже перевернутая страница. Мне жаль, что тебе плохо, если бы я могла, я бы сделала так, чтобы тебе не было больно. Я и поэтому еще не отвечаю тебе, пусть уже прошло много времени, пусть нас ничего больше не связывает, но мне становится не по себе, когда я слышу, как ты жалуешься…
– Мне тебя не хватает, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Это правда.
Она чуть дольше, чем глядела до этой минуты, посмотрела мне в глаза. Ее губы слегка искривились в гримасе, которую можно было принять и за легкую, едва заметную улыбку.
– Как твои поживают?
– Не увиливай от ответа.
Несколько секунд она стояла молча, по-прежнему не отводя от меня своего взгляда.
– Ты все-таки потрясающий человек.
– Что?
– Ты всегда так поступаешь. Каждый раз, когда я стараюсь что-то выстроить, ты возвращаешься и рушишь все, что мне с таким трудом удалось слепить. Каждый раз ты готов стереть меня в порошок, и каждый раз, только-только я встану на ноги, ты снова возвращаешься.
– Но на этот раз все будет совсем по-другому.
Она еще раз посмотрела на меня, и ничего не сказала. Я знал, о чем она подумала. О том же самом думал и я. О моих обещаниях, которые я слишком легко давал ей в прошлом. Она еле заметно улыбнулась. Когда она заговорила, в ее словах я не услышал ни неприязни, ни упрека. Говорила она очень спокойно. И тогда, именно в ту минуту, у меня впервые появилось ощущение, что я навсегда потерял ее. Я мог сколько угодно настаивать, но весь ее вид ясно говорил мне об этом.
– Мне жаль, что тебе плохо… Я знаю, что это такое, но еще раз повторяю: я не злюсь на тебя. Серьезно.
На моем лице, должно быть, отпечаталось похоронное настроение, потому что она, казалось, с жалостью смотрела на меня. Наверное, поэтому она добавила:
– Ну, хочешь, мы сейчас пойдем, посидим в кафе, если ты уже все купил.
Я молча кивнул, и мы вышли из магазина. Я словно потерял дар речи. Меня сильно смущало ее спокойствие. Неожиданно встретившись со мной, она вначале смешалась, но потом держалась очень спокойно и естественно, говорила ровно, без запинки. Она ни слова не сказала невпопад, ее голос ни разу не дрогнул, вид у нее был довольно безразличный. По крайней мере я не заметил в выражении ее лица никаких особых проявлений чувств. Создавалось впечатление, что наш роман действительно остался для нее в прошлом, что она и в мыслях уже не возвращалась к нему.
Мое убеждение в том, что нам суждено принадлежать друг другу, сидело, оказывается, лишь в моей голове. Только сейчас я начал сознавать это. Теперь мне все стало ясно.
– Мне надо забрать мороженое. Ты помнишь его вкус?
– Да, я часто сюда захожу. Я теперь живу в этом районе.
– Ты не живешь больше в старом доме?
– Нет, та квартира по-прежнему моя, но с некоторых пор я живу здесь. Я думаю, тебе известно, что я выхожу замуж?
– Да, я знаю.
– Мы живем теперь здесь, на квартире у Фабрицио, а в своей я жить больше не буду.
Его имя болью резануло мне по сердцу. Она же не сказала просто « с ним». Зачем она показывает мне, как он важен для нее? Я не стал ей говорить, что однажды подкараулил его возле работы, чтобы посмотреть, как онвыглядит, а потом напрасно ждал ее под окнами.
