Andrew Лебедев - Все голубые фишки
Водка у них была "Столичная", но неизвестно где деланная.
Такое впечатление, что чеченцы в гаражах на Сиреневой Тишани разливали.
Может, они и здесь разливают тоже где-нибудь в гаражах на Сан-Сет Бульвар…
Выпил пол-стаканчика.
Захотелось есть.
Позвонил в службу доставки, заказал обед в номер.
Завалился на кровать и включил телевизор.
Принялся щелкать переключать каналы.
Туда-сюда…
И вдруг она…
Лёлечкино лицо…
И голос диктора.
New bloody murder… Russian mafia here in Miami… young woman from Russia was found dead in a Plaza hotel last night… a girl who came to US two weeks ago was a loyer dealing in a Russian civil building business… dealing with MP Civil Engineering Universal who's general manager Mr. Pollac being killed dead in a road accident last weekend… FBI agent Mr.Barrow and Mr. Hendermith said it was absolutely for sure Russian mafia… ** новое кровавое убийство… русская мафия здесь в Майами… молодая русская женщина была найдена убитой в отеле Плаза сегодня ночью… девушка прибывшая в Штаты две недели назад занималась делами русских строительных фирм… она имела дела с МП Инжениринг Универсал, главный менеджер которой погиб в автокатастрофе неделю тому назад… Агенты ФБР Барроу и Хэндермит заявили, что это дела русской мафии…
Глава 6
Такое скрыть от общественности было никак нельзя.
В день похорон в городе был объявлен траур.
Прощание проходило в бывшем Доме Культуры строителей, где теперь было казино…
Летягину, как человеку по профессиональной принадлежности своей обязанному быть красноречивым, предложили сказать несколько слов.
Но он отказался.
А на поминках в доме Богуша напился.
Вдрызг напился.
Напился и сказал.
Навис над покачивавшимся в его мутном взоре столом, и сказал…
Жадность тебя сгубила, Богуш…
Внука хотел?
Вот тебе внук…
И невестка и сын в гробу…
И все за столом замолкли разом.
Только жонка Богушова вдруг завыла.
А Брусилов – этот пёс Богушовский, потащил не сопротивлявшегося Летягина из-за стола на двор, на улицу…
– Что, снова бить будешь? – пьяно хохотал Летягин, – так ты меня уже бил…
Рихтовал меня уже, ан без пользы кулаки на тумаки потратил. Горбатого могила исправит…
– Правильно говоришь, могила исправит, – согласился Брусилов и кинув пьяное тело на заднее сиденье Мерседеса, приказал Ноилю, – вези эту мразь к нему домой, чтобы духа его здесь не было. …
Кучаева услали послом в Монголию…
А Антонова с маленьким почетом и с большим адресом от мэрии проводили на пэнзию.
Нового губернатора Бориса Эрдановича Чувакова приехали благословлять москвичи.
Депутат Государственной думы, зам председателя Комитета по инвестициям Вагран Гамарович Аванэсов и заместитель министра финансов Владимир Борисович Мостовых.
Новая пресс-атташе городского правительства Маша Бордовских, которая сменила на этом посту Таню Балкину, познакомила народ с замечательной биографией нового губернатора.
Борис Эрданович окончил юрфак Ленинградского университета, где учился вместе с одним известным в стране лицом… Потом долгое время работал руководителем отдела в тресте Универсал, а последние два года господин Чуваков занимался вопросами инвестиций в различные программы строительства города Краснокаменска…
По новой схеме назначения губернаторов, кандидатуру главы области или края предлагает Президент… И потом его утверждает или не утверждает областное Законодательное собрание.
Чувакова Законодательное собрание Краснокаменской области утвердило единогласно при одном воздержавшемся.
– А губернатор то у нас холостой! – заметила на банкете новая главная редакторша городского телевидения Ирина Дробыш.
– Это дело поправимое, – подмигнув подруге, ответила Маша Бордовских.
Она, кстати, написала книгу -про новую генерацию НОВЫХ девушек.
Задача НОВОЙ генерации НОВЫХ девушек была сформулирована на обложке. Она гласила:
Если уж я не родилась парнем, надо перевернуть природу и сделать так, чтобы
ДЕВУШКИ СТАЛИ В ЭТОЙ ЖИЗНИ ГЛАВНЕЙ МУЖЧИН.
И Маше по ее жизни это удалось!
Эпилог.
Дух:
Кто звал меня?
Фауст: (отворачиваясь)
Ужасный вид!
Дух:
Заклял меня своим призывом:
Настойчивым, нетерпеливым, и вот…
Фауст:
Твой лик меня страшит
Дух:
Молил меня к нему явиться,
Услышать ждал, увидеть,
Я сжалился, пришел и глядь!
В испуге вижу духовица.
Но что ж,
Дерзай сверхчеловек!
Йоган Вольфганг Гёте ФАУСТ ….
Жить в больничке хорошо
Кормят сытно и тепло
Суп куриный на обед
Тут же парочка котлет Игнатьев перебирал струны, и искоса поглядывая на старшую сестру-хозяйку, продолжал мурлыкать себе под нос.
Если думает дурак
Что в дурдоме тоже так
Я отвечу что вранье
Неумелое твое.
Старшая сестра-хозяйка – Алевтина – здоровенная сорокалетняя разводка – по слухам, водившая особо приглянувшихся ей дураков к себе в кладовую, где счастливчику перепадало и чистым медицинским спиртом причаститься и на чистых казенных простынках с нестарой еще и крепкой бабенкой покувыркаться, с улыбкой наблюдала теперь, как Игнатьев – этот небуйный дурак из вялотекущих шизофреников третирует казенную "музиму".
– Где это ты в нынешних больницах суп куриный с котлетами видал? – спросил Игнатьева один из дураков, как раз из тех, кому по слухам доводилось ходить с Алевтиной в ее кладовую.
– А я это так, для рифмы, – лениво ответил Игнатьев, и отбив два звучных аккорда, допел третий куплет своей шуточной песенки.
Холод здесь как в кэ-пэ-зэ
И обед по типу "зэ"
Две таблетки фельдшер пень
Даст глотать три раза в день – Махновский и Нургалиев на уколы, – возвестила толстая Аннушка. Она сегодня была на сутках.
– А кто колоть будет? – поинтересовался Махновский, – процедурная или ты сама уколешь?
– А тебе какой хер разница? – лениво спросила Аннушка, и вдруг лихо развернула своё стокилограммовое тело на ядреных толстых старомодных каблуках.
Аннушка вообще одевалась по журналу мод пятидесятых годов двадцатого века.
Босоножки с открытым большим пальцем ноги и под эти босоножки белые теннисные носочки до щиколоток… А ноги волосатые, как у мужика, и черные улики на верхней губе.
– Это у нее гормонов мужских переизбыток, – объяснял дуракам вялотекущий шизофреник Михалыч из второй палаты.
– Так кто колет то сегодня, я не понял? – переспросил Махновский.
– Аннушка сама сегодня за процедурную, – недовольно протянул Нургалиев, запахивая халат и шаркая тапками, направляясь в сторону экзекуционной.
– Опять на красивую девку не дают посмотреть, – качая головой, пожаловался Махновский.
Махновский был из местных братков, косивший здесь в дурдоме от уголовного преследования по сто шестой.
– Ну, чё, Игнатьев, пойдем ко мне в кладовую? – дождавшись, когда Нургалиев с Махновским скроются в коридоре, спросила Алевтина, – я тебе стошку чистенького накапаю.
– Ну, типа я не против, – кладя гитару на казенный диван, ответил Игнатьев, – соточку под таблеточку галоперидола, самый смак перед обедом.
– Ну, не болтай, – с нарочитой грозностью прикрикнула Алевтина, – я знаю кому галоперидол прописан, а кому нет, тебе сейчас только никотиновую кислоту и алое колют… – Алевтина прервалась, улыбнулась своим мыслям, – а от этого стоять должен по ночам, – сказала она с задумчивой мечтательностью. ….
Алевтина была нынче добрая.
Накапала соточку "до", и еще полташку "после".
И покурить в кладовой разрешила, что уже само по себе было просто революцией.
– А что ты когда меня трахал, все Машей меня называл? – спросила Алевтина.
Она сидела за своим заваленном бланками требований столиком, подперев кулачком подбородок и глядела, как ее сумасшедший кавалер из отделения вялотекущих небуйных шизофреников, балдеет, заполучив недельную дозу удовольствий.
Да что там недельную?
Месячную, а то и годовую.
Иные дураки по три года сидят ни водки ни бабского тела не понюхав.
А этому прорабу бывшему – ему все девки на отделении давали.
От того что орел.
Как же, говорят что важного московского чиновника убил.
Из ревности.
А такая ревность, чтобы до убийства, она только от большой-пребольшой любви бывает. А какой же бабе не хочется, если не испытать такое, то хотя бы прикоснуться, хотя бы рядом полежать с такой любовью.
Вот и дают этому сумасшедшему прорабу все бабы в клинике.
Избаловали совсем.
Испортят парня вконец – того и гляди разборчивым станет.
– А ты что, из-за этой Машки что ли того московского и убил? – спросила Алевтина.
– Накапай еще пятьдесят, скажу, – ответил Игнатьев.
– Не, нельзя, – покачала головой Алевтина, – развезет тебя, а мне потом попадет от главного, здесь же все дураки главному стучат…
– И на тебя стучат? – хмыкнул Игнатьев.
– И на меня, и на тебя, и на процедурную, – кивнула Алевтина. …
