Иван Шмелёв - Солдаты

отмечала некоторую тяжеловесность самого приема: "На протяжении 187 страниц

человек из ресторана говорит на специфическом полупрофессиональном жаргоне"

[Русские записки, 1916, №6, с. 88.]. И тем не менее исключительное

чувство языка помогло Шмелеву избежать ощущения затянутости, держать

читателя в постоянном напряжении и горячем сочувствии судьбе Скороходова.

Повесть "Человек из ресторана", напечатанная в XXXVI сборнике "Знания",

имела шумный успех. В ее положительной оценке сошлись рецензенты либеральной

и консервативной печати. По мотивам шмелевской повести был создан фильм

"Человек из ресторана", где роль Скороходова проникновенно сыграл выдающийся

актер Михаил Чехов.

О стойкой популярности "Человека из ресторана" можно судить и по такому

характерному эпизоду. Через семь лет после напечатания повести, в июне 1918

года, Шмелев, находясь в голодном Крыму, зашел в маленький ресторан с

тщетной надеждой купить там хлеб. Вышедший к нему хозяин случайно услышал

его фамилию и поинтересовался, не он ли автор книжки о жизни официанта.

Когда Шмелев подтвердил это, хозяин увел его в свою комнату со словами: "Для

вас хлеб есть" [Ivan Schmeljow. Leben und Schaffen des groBen russischen

Schrift-stellers von Michael Aschenbrenner. Konigsberg und Berlin,

Ost-Europa Verlag, 1937, S. 284].

"Гражданин Уклейкин" и "Человек из ресторана" явились заметным вкладом

в демократическую литературу после поражения первой русской революции.

Именно в эту пору, помимо М. Горького, В. Короленко, И. Бунина, появляются

новые писатели, противостоящие широкому поветрию декадентства. "Возрождение

реализма" -- так озаглавила большевистская "Правда" статью, посвященную

оздоровлению литературы. "В нашей художественной литературе ныне замечается

некоторый уклон в сторону реализма. Писателей, изображающих "грубую жизнь",

теперь больше, чем было в недавние годы. М. Горький, гр. А. Толстой, Бунин,

Шмелев, Сургучев и др. рисуют в своих произведениях не "сказочные дали", не

таинственных "таитян", а подлинную русскую жизнь, со всеми ее ужасами,

повседневной обыденщиной" [Путь правды (временное название "Правды".-- О.

М.), 1914, 26 января].

Теперь Шмелев -- широко читаемый, признанный в России прозаик. В 1912

году организуется Книгоиздательство писателей в Москве, членами-вкладчиками

которого становятся С. А. Найденов, братья И. А. и Ю. А. Бунины, Б. К.

Зайцев, В. В. Вересаев, Н. Д. Телешов, И. С. Шмелев и другие. Все дальнейшее

творчество Шмелева 1910-х годов связано с этим издательством, в котором

выходит собрание его сочинений в восьми томах. В течение 1912-1914 годов в

Книгоиздательстве публикуются рассказы и повести Шмелева "Стена", "Пугливая

тишина", "Росстани", "Виноград", упрочившие его положение в литературе как

крупного писателя-реалиста.

Первое, на что обращаешь внимание, когда знакомишься с творчеством

Шмелева этих лет,-- тематическое многообразие его произведений. Тут и

разложение дворянской усадьбы ("Пугливая тишина", "Стена"); и драматическая

разъединенность благополучных, несколько пресыщенных жизнью

артистов-интеллигентов с "простым" человеком -- крутым и внутренне богатым в

своей цельности речным смотрителем Серегиным ("Волчий перекат"); и тихое

житье-бытье прислуги ("Виноград"); и последние дни богатого подрядчика,

приехавшего помирать в родную деревню ("Росстани").

В начале творчества Шмелева его герои скованы городом -- нищими углами,

душными лабазами, меблированными квартирками с окнами "на помойку". Они

могут лишь изредка вспомнить, как о чем-то далеком, о "тихом, сонном лесе"

(Уклейкин), о "тихих обителях" и "пустынных озерках" (Иван Кузьмич). В новые

его произведения вторгаются пейзажи во всем богатстве их ароматов и красок:

с падающими тихо солнечными дождями, с подсолнухами, "жирными, сильными",

желтеющими "тяжелыми шапками, в тарелку" ("Росстани"), с "радостными в

грозе" соловьями, которые "били от прудовых лозин, и с дороги, и с

одряхлевших сиреней, и с заглохших углов" ("Стена").

Для персонажей новых его рассказов и повестей красота природы как будто

открыта. Но ее не замечают они -- люди, погрязшие в мелкой и суетной жизни.

Так, рассказ "Пугливая тишина" строится на контрасте между завороженной

своей красотой природой, разомлевшей от летнего зноя, и измельчавшими

беспокойными обитателями усадьбы: заматеревшим в скупости барином Николаем

Степановичем и его сыном корнетом Павлом, приехавшим с единственной целью --

раздобыть деньжат на возмещение "долга чести". Заглавие рассказа очень точно

передает ощущение тишины, от века жившей в усадьбе:

"Стало так тихо, что даже в самом дальнем конце усадьбы, в малиннике,

было слышно Проклу, как скатывались на лапках по крыше голуби", "И тогда

тишина становилась такой четкой и звонкой, что сорвавшаяся вишня давала

тугой звук камня".

Только на склоне дней, когда остается человеку скупо отмеренное время,

способен он очнуться и отдаться бескорыстному -- как в детстве -- созерцанию

природы и деланию добра ("Росстани", 1913). Купец Данила Лаврухин,

вернувшись помирать в родную деревню Ключевую, по сути, возвращается к себе

истинному, неосуществившемуся, открывает в себе самом того человека, какого

он давно забыл. Больной и беспомощный, радостно вспоминает он давнее,

детское, деревенское -- названия грибов, растений, птиц… Только теперь,

когда осталась малая горсть жизни, собранная по сусекам,-- на последний

блин, получает Данила Степаныч возможность творить добро, помогать бедным и

сирым. Некогда Данила ушел из деревни в город с пустой котомкой. Это цельная

и крупная личность, самородок, в то время как его измельчавшее потомство

пришло на все готовое.

Судьба патриархального купечества, сходящего на нет, уступающего место

прущему напролом новому, бесцеремонному и наглому буржуа,-- пожалуй,

центральный мотив в разнообразном творчестве Шмелева 1910-х годов. Быть

может, и тема дворянского оскудения, гибели патриархальной усадьбы

привлекала художника тем, что он видел нечто общее в судьбе старого барства

и патриархального купечества. С той, впрочем, существенной разницей, что

вымиравшие дворянские "зубры" не вызывали у него никакого сочувствия.

Шмелев, чуткий художник, с большой точностью запечатлел появление

"самоновейшего" оборотистого коммерсанта, который проник уже и в дворянскую

усадьбу.

Нарушая покой и тишину фальшиво идиллической жизни обитателей

дворянской усадьбы, появляется колбасник, наглый мужик, купивший у барина

свиней и режущий их -- неслыханное дело! -- прямо у стародворянских

березовых аллей. В повести "Стена" изображен как бы второй акт той же драмы:

ловкий подрядчик Бынин уже скупил векселя в лоск разорившегося барина

Тавруева. В ряде произведений -- "Распад", "Стена", "Росстани", "Забавное

приключение" (1916) -- Шмелев показывает все фазы превращения вчерашнего

простецкого крестьянина в капиталиста нового типа.

В "Забавном приключении" писатель уже отобразил не только силу рвущихся

к власти новых дельцов, но -- что очень принципиально -- и недолговечность,

шаткость их царствования.

Беспрерывно сыплющий новыми заказами телефон, шестидесятисильный "фиат"

у подъезда собственного особняка, дорогая любовница, стотысячные обороты,

"компактный дорожный завтрак" от Елисеева, почтительно козыряющий городовой

– - рассказ о воротиле Карасеве (не сынок ли это "патриархального" богатея

Карасева в "Человеке из ресторана"?) начинается так, словно вот он -- новый

хозяин России, который поведет ее дальше стремительным промышленным

"американским" путем. Но, когда, выехав из Москвы, "фиат" застревает в

бескрайней русской глухомани, обнаруживается непрочность, мнимость

карасевского могущества, бессмысленность его деловой, стяжательской гонки,

возникают грозные символы народной ненависти к богатеям.

Это уже не бессильный протест Уклейкина, а предвестие новой революции,

которая сметет Карасевых. Солдат, пришедший с войны с крестом и со

"сгнившими" почками, и мужики сулят всесильному заводчику, трясущемуся под

дулом ружья, скорую расплату: "Смерти-то и ты боишься! Надоть… она ноне

хо-дит… Привыкать надоть, приготовляться… всем она достигнет… кому

предел". В их горячих речах чудится уже облик надвигающейся новой России,

которую очень скоро один из советских писателей назовет – "кровью умытая"…

Февральскую революцию 1917 года Шмелев встретил восторженно. Он

совершает ряд поездок по России, выступает на собраниях и митингах. Особенно

взволновала его встреча с политкаторжанами, возвращавшимися из Сибири.

"Революционеры-каторжане,-- с гордостью и изумлением писал Шмелев сыну