Мухаммед Аль-Али - Произвол
Марлен продолжала:
— План в Алеппо удался. Что мы потеряли? Только Исхака. Зато добились, что все евреи вооружились из страха перед арабами. Нашли кого бояться. Любой араб готов умереть ради женских ножек.
— Мы на правильном пути, — . вторил советник Марлен. — И не свернем с него. Арабско-еврейская междоусобица в Алеппо нам на руку. Что ты скажешь насчет убийства шейха мечети в алеппской цитадели? После этого волей-неволей евреям придется удирать из города. Шарль готов выполнить это задание.
Марлен одобрительно кивнула.
— Собери в Алеппо всех наших людей и постращай их последствиями убийства Исхака. Ни в коем случае не настраивай их против арабов и не призывай к эмиграции. Говори только о необходимости защищать свои семьи. Ганс уехал на неделю в Хайфу для встречи с английской военной делегацией, чтобы обсудить вопрос транспортировки в Англию. Там он встретится с руководителями нашей организации. Завтра он должен прибыть и отчитаться о своей поездке. А насчет беков волноваться нечего. Они сейчас заняты красавицей Шароной и ползают у ее ног. Для услады этих животных она поставляет на автомобилях девок из Бейрута. С ее оборотистостью Шарона скоро разбогатеет. Но большую часть дохода ей придется нам заплатить.
Они умолкли, глядя на широкие, раздольные поля, мелькавшие за окном.
А тем временем Шарона принимала у себя Рашад-бека. Тот вдруг решил провести ночь у нее и теперь, обняв ее за плечи, млел от похоти.
На следующее утро в деревню прибыл человек от хаджи. Вместе со старостой и выборными от крестьян он приступил к обсуждению вопроса о дележе зерна и расчетах. Староста предложил отвезти зерно, причитающееся беку, на его двор, а уже затем крестьянам произвести расчеты с хаджи. Представитель хаджи настаивал на том, чтобы средний вес мешка был определен по первым трем. Но крестьяне, зная алчность хаджи, стали возражать. Часто случалось так, что разница между мешками достигала десяти килограммов. И конечно, самые тяжелые из них попадали в амбары хаджи. Женщины поддержали своих мужей.
— У цыганки Суад больше совести, чем у хаджи, хоть тот каждый год на своей верблюдице совершает паломничество в Мекку! — громко сказала Фатима.
Ненависть крестьян к хаджи была единодушной. Даже сам бек пылал злобой к нему: он знал, что немало его денег оседает у того в кармане.
Во время торгов на тока забрел несмышленый теленок. Надсмотрщик Хамад, не долго раздумывая, взял да и выстрелил в него из винтовки. Шейх Абдеррахман тут же прикончил теленка ножом. Затем они сговорились сказать крестьянам, что зарезали его специально для угощения людей хаджи. Наблюдавший за всем этим Хасун обреченно сказал:
— Одной пулей убили Аббаса, другой — теленка. Нас всех постигнет эта участь. Разве мы живем? Мы стали мертвецами на этой земле с того самого дня, как убили Аббаса. Где же твоя душа, Абдеррахман? А если она в теленке, так это тебя убили, а не его.
Шейх в ответ лишь расхохотался:
— Вместо того чтобы философствовать, лучше помоги освежевать теленка. Подсобишь нам, дам тебе за это ногу.
— Прежде чем мы дотронемся до теленка, нас успеет сожрать хаджи, — ответил Хасун.
Вся в слезах прибежала Ум-Хамди, хозяйка теленка. Ее встретили смехом.
— Любую скотину, приблизившуюся к токам, ждет та же участь, — сурово сказал управляющий.
Хаджи сидел в гостиной у бека на почетном месте. Сюда во главе со старостой собрались все крестьяне. Они испытывали смешанное чувство радости и беспокойства. Как же рассчитается с ними хаджи? Не съедят ли долги результаты их труда за целый год?
Хаджи, откинувшись на подушки, покуривал наргиле.
— Я знаю вас многие годы, — сказал он крестьянам. — И никогда не обижал вас, всегда хорошо платил. Но этот год плохой для торговли. Хуже некуда. Война и дороговизна значительно подорвали ее. Бек уговаривал меня закупить у него чечевицу. Но я не согласился. Что поделаешь, сейчас нет спроса на нее. Каждый только и думает о том, как бы получше припрятать свои лиры. Все ждут конца войны. Пока еще не известно, кто победит: союзники или страны оси.
— Нам какое дело до войны? — перебил его один крестьянин. — Разве спрос на чечевицу зависит от того, победит Гитлер или нет? Мы хотим одного: чтобы французы ушли с нашей земли. Все зло от них.
— Тебе легко рассуждать! — бросил в сердцах хаджи. — Больше десяти мешков чечевицы у тебя никогда но было. А что делать мне? Мой же оборот исчисляется тысячами. Покупая у вас чечевицу, я еще не знаю, сколько смогу потерять или заработать на этом. Поймите, если я стану банкротом, вы сразу же лишитесь моей помощи.
— Спаси тебя аллах, многоуважаемый хаджи! — сказал староста. — Мы желаем тебе больших барышей.
В разговор вмешался Абу-Омар:
— Так все же по каким ценам пойдет в этом году зерно?
— Я считаю, что чечевицу надо отвезти на станцию Ум-Ражим, — заметил Джасим. — А там уже пусть сам бек его оценит.
— Конечно, решающее слово в этом вопросе останется за беком, — сказал хаджи. — Но наше дело коммерческое. И мне бы не хотелось вмешивать сюда Рашад-бека. Все клиенты для меня друзья. Но у вас долг за семена и плату жнецам. Да еще некоторым я ссужал товары в кредит. Все ваши задолженности у меня записаны. Только из уважения к вам я приму чечевицу. Что же касается цены, то о ней сговоримся.
В гостиную вошел только что вернувшийся из Хамы Айюб. Хаджи стал ханжески его упрекать, почему он не обратился к нему за помощью, когда повез сына в больницу.
— Если у тебя нужда в деньгах, обращайся ко мне. Сейчас врачи дерут три шкуры.
Староста сначала распорядился приготовить теленка хаджи на обед, а затем сказал:
— Я думаю, что нам надо сдать чечевицу. А все расчеты произвести после сбора урожая. Время не терпит. Пшеница до сих пор на полях. А с этими разбойниками — бедуинами недалеко и до греха.
— Я согласен с тобой. А кто оплатит мешки? — спросил хаджи.
— Сочтемся. За все надо платить, — ответил староста.
— Почему мы должны платить за них? Они необходимы только для перевозки, — возмутился Ибрагим.
— Я захватил мешки с собой, чтобы вы отвезли в них чечевицу на станцию, но если не хотите их брать, то я не настаиваю, дело ваше, — сказал хаджи.
— А как без мешков возить чечевицу? — спросил Юсеф.
— Ее отвезут дьяволы Хасуна, — пошутил Халиль.
— В таком случае пусть каждый из вас сам везет свое зерно на станцию. Но за весы я платить не буду, — сказал хаджи.
Управляющий Джасим встал и сердито сказал:
— Мне кажется, слова хаджи всем ясны. Сколько лет мы работаем с ним, и он нас никогда не обманывал. Мы знаем его еще со времен старого бека.
Хаджи подхватил:
— Пусть аллах помилует его душу! Это был добродетельный человек. Когда я был еще мальчишкой, он брал меня за ухо и говорил на ломаном арабском: «Крестьяне бедны. Когда вырастешь, помогай им так же, как это делает твой добрый и честный отец». Старый бек возлагал большие надежды на своего сына. Наш Рашад-бек оправдал их.
Совершившуюся сделку благословил шейх Абдеррахман:
— Тех, кто трудится, ждет рай!
Хаджи оценил жест шейха и попросил старосту выделить пожертвование для Абдеррахмана из общей суммы.
Обрадованный шейх рассыпался в благодарностях:
— Да благословит тебя аллах, хаджи! Ты настоящий друг, никогда не забываешь своих друзей.
Крестьяне разошлись по токам наполнять мешки чечевицей. Но споры о правильности расчета с хаджи не утихали. Женщины работали наравне с мужчинами. Крестьяне завершили работу уже при свете луны. Мешки погрузили на арбы и сразу же стали возить на станцию. Там их принимали хаджи и шейх Абдеррахман. В ожидании подвод они неторопливо беседовали. Разговор, как всегда, зашел о женщинах, женах станционных начальников, вечерах у Рашад-бека.
— Меня все это мало интересует, — вдруг прервал шейха хаджи. — Посмотри, сколько народу сегодня на станции, прямо кишмя кишит. Я могу позволить себе поднять цену. Что ты скажешь на это? Каждый килограмм зерна пойдет на филс[22] дороже. Слушай, ты не знаешь, почему шейх Абдель Кадер из Абу Духур обвиняет оптовых торговцев в лицемерии и грабежах? Мы занимаемся торговлей. А она бывает как прибыльной, так и убыточной. Так что мы найдем способ, как покарать этого Абдель Кадера за клевету.
— Я несколько раз предупреждал его, — понимающе кивнул шейх. — Представь себе, он толкует, что Земля кружится вокруг своей оси и вокруг Солнца. Молоть такой вздор крестьянам! Они его; конечно, подняли на смех. Будь это так, мы ходили бы вниз головами. Рашад-бек считает его сумасшедшим. Но Абдель Кадер еще рассуждает и о земле, реформе и справедливости. Страшнее всего, что учителя в городе поддерживают его и дружат с ним. Ты знаешь учителя Аделя, племянника ветеринара Мустафы? Так вот, этот учитель ненавидит всех помещиков, хозяев земли, таких, как наш Рашад-бек.
