Лин Ульман - Благословенное дитя
— Слушай, мне пора, — сказал Магнус, — пока.
Эрика положила мобильник на стол. Опять тишина.
Церковные часы пробили шесть. Эрика подошла к окну и оглядела темный пейзаж. Снова пошел снег. Лучше всего было бы оставить ее машину здесь, возле «Гостиницы и ресторана Хаммарсё», а до дома Исака доехать на машине Лауры, вместе с Лаурой и Молли. У Лауры машина мощнее, да и водит она лучше их всех. Наверняка дорога не везде расчищена. Эрика прикрыла глаза. Она никогда не видела снега на крыше маленького домика из известняка. Ребенком она всегда приезжала на остров летом, когда расцветала сирень. На Хаммарсё сирень расцветала позже, чем в Осло, поэтому она каждый год дважды наблюдала цветение сирени. Она словно проживала две весны подряд. Когда она приезжала на Хаммарсё, цвела сирень, а она не видела Исака уже целый год, всю осень, зиму и весну, она приезжала — а он ждал ее, сидя на лавочке возле дома. Он ждал не Лауру. Он ждал не Розу. Лаура с Розой весь год были рядом с ним. Она ждал ее, Эрику. И когда машина наконец-то останавливалась перед домом, она распахивала дверцу и бросалась ему в объятия.
— Папа!
Прямо в его объятия. Словно бежала вверх по лестнице, вверх, вверх, по лестнице, которая никогда не заканчивается.
* * *После смерти Розы ему не на кого было опереться. Исак в отчаянии озирался по сторонам, озирался и выл. Где ему найти утешение? Кто успокоит его? Лаура тогда не могла быть рядом с ним.
— У меня нет сил, — сказала Лаура Эрике.
Исаку хотелось сидеть рядом с ней на диване, держать ее за руку, гладить ее лицо и говорить, что она похожа на мать. У нее глаза матери и ее волосы. «Уж чего-чего, но этого я не выдержу», — сказала Лаура.
— Он тоскует по женщине, а я тоскую по матери, и вместе тосковать мы не сможем. Да мне страшно от одной только мысли, что я буду так близко от него! Исаку следовало бы понять это.
Эрика тоже не могла его утешить. Как-то раз она приехала к нему в Стокгольм. Они сходили поужинать в ресторан неподалеку от его дома. В ресторане почти никого не было. Эрика выпила бокал вина. Исак выпил воды. Его руки дрожали, Эрика подумала, что такими дрожащими руками он не сможет работать. Играла одна и та же мелодия, медленная попсовая песенка. Эрика и раньше слышала ее, она даже сказала Исаку, как зовут певицу, но тут же пожалела об этом. Какое ему дело, как зовут певицу. До них доносился смех с кухни. Исак едва притронулся к еде. «Словно камни жевать» — так он сказал. Отложив нож и вилку, он посмотрел на Эрику и попытался улыбнуться:
— Все это вызывает жалость.
Спустя несколько недель Исак продал квартиры в Стокгольме и Лунде и навсегда переехал на Хаммарсё. Он отказался от профессорской ставки в университете. Хватит с него.
— Я уже долго ничего не делал руками, — сказал он Эрике по телефону, — а теперь хоть дом в порядок приведу.
Больше никто ничего о нем не слышал. Переехав на Хаммарсё, он умолк. В конце концов Эрика позвонила Симоне.
— Он жив?
— Да, — ответила Симона, — он строит дом.
— Сам?
— Да. В основном сам. Ему немного помогают плотник с водопроводчиком. Эти два старика всю жизнь прожили на острове. Они вместе пьют кофе. Мне кажется, он и курить-то из-за них начал. Однако большую часть работы он делает самостоятельно, в одиночку.
— Папа начал курить сигареты? — Да.
— А чем он еще занимается?
— Каждую субботу ходит по вечерам в церковь, послушать, как часы бьют, но он, наверное, так всегда делал? Сидит тихонько на самой задней скамье, слушает звон церковных часов, а потом уходит.
* * *Дверь в гостиную открывается.
— Эрика, ты здесь?
Эрика обернулась. В дверном проеме стоят Лаура и Молли. На них огромные куртки, на головах — шапки, а на руках — варежки. Они улыбаются ей. Щеки у обеих раскраснелись.
— Вы приехали, — сказала Эрика, чувствуя, как с ее плеч сваливается огромная гора.
* * *Сначала они уселись за столом в гостиной, а фотографии смотрели на них.
Женщина принесла еще бутербродов и горячего кофе.
— Это мои сестры, — сказала Эрика, — это Лаура, а это — Молли.
Поставив поднос на стол, женщина пожала им руки, а затем вышла и прикрыла дверь.
— Кто это? — тихо спросила Лаура. — По-моему, я ее раньше уже встречала.
— Она работает здесь, в гостинице, — ответила Эрика. — Я замерзла, а она укрыла меня пледом.
Поднявшись с дивана, Молли подошла к окну. Она стояла и смотрела на снегопад.
— Как-то раз, много лет назад, — сказала она, — я точно так же стояла у окна и тоже думала, что скоро его увижу. Я приготовила роскошный ужин, но он, конечно, так и не пришел.
— Ты разговаривала сегодня с Исаком? — спросила Лаура Эрику.
— Да, — ответила Эрика, — сегодня утром.
— Он рад нашему приезду? — спросила Лаура.
— Нет, — ответила Эрика.
— Боится, что мы явимся судить его? — спросила Лаура.
— Не знаю. Он говорит, что уже слишком стар.
— Слишком стар для чего?
— Слишком стар, чтобы развлекать трех дочерей, наверное, — сказала Эрика. — Он то и дело повторял, чтобы мы разворачивались и ехали по домам. И я, и ты, и Молли.
— А ты что на это ответила?
— Я ответила, что мы все равно приедем, нравится это ему или нет, и что нас не надо развлекать. Я сказала, что привезу видеокассеты и если нам не о чем будет говорить, то их и посмотрим.
Молли, по-прежнему стоявшая у окна, повернулась к сестрам.
— У нас есть, о чем поговорить, — сказала она.
— Да, — ответила Эрика, — но по-моему, о многом лучше все же промолчать.
Поднявшись, Эрика с Лаурой подошли к Молли. Сестры смотрели на снег. Часы пробили восемь, и они взялись за руки. За церковью было море.
— Смотрите, — сказала Молли, указав на него, — над водой сияние.
— Это как-то называется, — сказала Эрика, — не помню как. Такое особое природное явление, характерное для этого острова. Сначала вспыхивает, а потом меркнет, вспыхивает и меркнет. — Помолчав, она продолжила: — Я помню, как Рагнар показал мне это в первый раз. Он сказал, что нельзя отрывать взгляда и даже моргать нельзя, потому что не каждому посчастливилось увидеть такое. Он вроде как полагал, что если смотреть не отрываясь, то сияние не исчезнет.
— Да, — сказала Молли.
Снег пошел сильнее. Может, даже машина Лауры не проедет туда. Наверно, последнюю часть дороги придется идти пешком, подумала Эрика.
— Да, — снова сказала Молли, — я помню Рагнара. У него было родимое пятно на лбу и секретный домик в лесу, который он сам построил. Да! Я его помню. Его мать звали Анна-Кристина, так ведь?
— Так, — ответила Лаура.
— И еще я помню, — продолжала Молли, — как однажды солнечным вечером мы бегали по лужайке возле дома Исака. Прятались за деревьями. Это яблони были, да?
— Да, одна или две, — сказала Лаура.
— Наверно. Но мне запомнилось, что их много. Яблони, сливы и груши, но, может, это я уже потом напридумывала? Ну да ладно. Мы прятались за деревьями. Было тепло, и я была почти голая. Может, на мне было то голубое платье. Да. На мне было голубое платье, оно едва доставало до попы. Помните его?
— Да, — сказала Эрика.
— И ты тоже там была, — сказала она, сжимая руку Эрики, — и ты тоже. — Она сжала руку Лауры. — А еще с нами был Рагнар. Мы бегали между деревьями и кричали. Точно! Не знаю, сколько нам тогда было лет. Я ведь была намного младше вас, но мне это очень хорошо запомнилось. Мы были втроем и Рагнар. И еще Исак. Да! Исак вытащил поливальный шланг, состроил страшную рожу и начал бегать за нами, мы кричали и убегали от него, а Исак сказал: «Раз-два-три! Сейчас я вас поймаю! Вам не убежать!» Он обливал нас водой, а мы кричали и смеялись: «Нет, не трогай нас, тролль!» Я тогда совсем промокла и протянула руки к Рагнару, а Рагнар поднял меня вверх, но я была тяжелой, и он передал меня Исаку, а тот поднял меня совсем высоко и начал кружить. Вот это я прекрасно помню.
Они по-прежнему стояли у окна. Эрика сказала:
— Я тоже помню тот день. У меня дома даже фотография есть. Вот только Рагнара с нами не было. Он никогда с нами вот так не играл. Ты что-то путаешь. Его на той фотографии нет.
Молли улыбнулась.
— Так это потому что он фотографировал, — сказала она. — Я ничего не путаю. Рагнар играл с нами. Мы были там все вместе.
Лаура выпустила руки сестер и подошла к столу, на котором стоял поднос с бутербродами и кофе. Она отпила кофе. Он остыл.
— Ну? — сказала она.
Эрика и Молли повернулись к ней.
— Ну? — повторила она.
— Что? — спросила Эрика.
— Уже половина девятого, пора бы нам ехать.
— Можно мы все поедем в твоей машине? Вдруг там дорога не до конца расчищена? — спросила Эрика.
— Можно, — ответила Лаура и направилась к двери.
Подойдя к дивану, Эрика аккуратно свернула плед, поставила тарелки и чашки на поднос и вышла из гостиной.
