Аля Аль-Асуани - Чикаго
— Вся работа насмарку! Сколько бессонных ночей! И что в результате? Скандал и отчисление?!
— Заткнись! — закричал на него Сафват в раздражении.
Данана посчитал, что перед ним забрезжила надежда, и снова стал упрашивать:
— Заклинаю Вас памятью родителей, да будет Аллах к ним милосерден. Прошу Вас, Сафват-бей. Вы мой начальник, мой учитель, я ваш ученик. Ваше право наказать меня, если я ошибся. Делайте со мной, что хотите, Ваше Превосходительство, но не бросайте.
Возможно, именно этой ситуации Сафват и ждал, потому что он откинулся в кресле, поднял голову, уставился в потолок и прервал свое молчание:
— Я помогу тебе. Но не ради тебя, а ради твоей несчастной жены.
— Аллах продлит Ваши годы, эфенди.
— Когда комиссия?
— Завтра.
— Ты должен на ней быть.
— Я могу получить справку о болезни и отложить ее на неделю.
— Нет, иди завтра, как назначили.
— Эфенди… К доктору Денису Бейкеру прислушиваются на кафедре. Они точно меня отчислят.
— Ну и пусть. Но они должны будут направить нам решение о твоем отчислении. А мы можем его здесь затерять, и в отделе стажировок о нем никогда не узнают.
— Аллах продлит Ваши годы, эфенди. Но я же тогда не смогу ходить на занятия!
— Когда все стихнет, я направлю просьбу о зачислении тебя в другой университет.
Большего Данана и желать не мог. Взглянув в лицо своему господину, он спросил нерешительно:
— Я буду считать, Ваше Превосходительство, что Вы мне обещали…
Сафват пригвоздил его к месту недобрым взглядом, а потом скучающим голосом сказал:
— Возвращайся сейчас в Чикаго и займись моими поручениями. Визит господина президента совсем скоро. У нас нет времени.
Данана хотел было произнести короткую благодарственную речь, но Сафват вновь уставился в разложенные перед ним на столе бумаги, уронив:
— Не отнимай у меня время. Работы много.
Данана вздохнул, черты его лица изменились, и он развернулся, чтобы уйти. Но, не дойдя до двери, услышал голос Сафвата, который сказал совсем иным тоном:
— Кстати, у меня к тебе просьба.
— Пока я жив, эфенди, распоряжайтесь мной!
26
От страха Кэрол побледнела, сердце ее забилось, дыхание перехватило, и она почти потеряла сознание, когда входила с Эмили в переполненный лифт огромного небоскреба на Мичиган Авеню. Эмили шепнула лифтеру, и он нажал кнопку тридцатого этажа. Раздался музыкальный звонок, лифт тронулся. Они молчали. До этого разговаривали так долго, что им уже нечего было обсуждать. Кэрол задавала много вопросов, колебалась и несколько раз была на грани того, чтобы все бросить, но Эмили ее успокоила. Она посмотрела с материнской улыбкой и сказала:
— Это шанс всей жизни. Если бы я была на твоем месте, я бы не раздумывала.
— Но как же не думать о позоре!
— Здесь вообще нет ничего сомнительного, если смотреть на это как на чистое искусство.
Они вышли из лифта, и Кэрол последовала за Эмили до конца коридора направо. Она остановилась перед дверью из матового стекла, на которой висела изящная вывеска: «Рекламное агентство Фернандо». Эмили позвонила и назвала свое имя в переговорное устройство. Дверь тотчас открыл человек лет сорока, волосы его были заплетены во множество тонких длинных косичек и собраны вместе, как у африканцев. Судя по мягкости его движений и легкому макияжу на лице, он был геем. От сигареты, которую он курил, исходил сильный запах марихуаны. Они с Эмили громко приветствовали друг друга, горячо обнялись и расцеловались в обе щеки.
— Моя подруга Кэрол. Мой друг Фернандо, — сказала она весело.
— Рада встрече, — Кэрол пожала ему руку и заставила себя улыбнуться.
Квартира оказалась огромной и дорого обставленной по последней моде. На стене Кэрол заметила увеличенные фотографии с портретами и пейзажами, которые, как она догадывалась, были работами Фернандо. Хозяин провел их по длинному коридору. Сбоку была открыта дверь в спальню, откуда шел мягкий красный свет. В конце коридора находилась студия — небольшой овальный зал с высоким потолком, камерами всех размеров по углам, креслом в центре, тумбочкой и софой, с потолка свешивались разноцветные лампы — желтые, голубые и красные. Фернандо пригласил их сесть на софу, а сам опустился на кресло перед ними и вежливо сказал:
— Прошу прощения за беспорядок. Я такой несобранный!
— Как все творческие люди.
— Не хотите марихуаны высшего качества?
— Нет. Спасибо, — пробормотала Эмили. Кэрол в этот момент потеряла дар речи.
— Что будете пить?
— Есть что-нибудь ледяное?
Он открыл холодильник, достал две банки пепси и продолжил деловым тоном:
— Хорошо, Кэрол. Не буду отнимать у вас время. Я полагаю, Эмили ввела вас в курс дела.
Кэрол кивнула.
— Сначала я должен посмотреть вашу грудь, чтобы отбросить все сомнения.
Он громко рассмеялся, наклонил голову, собрал рукой косички и вскочил со своего места, почти пританцовывая. Он встал за камеру, вытянул руку с пультом, включил лампу, свет от которой нарисовал круглое пятно на полу, и жестом пригласил Кэрол. Та медленно поднялась. В этот момент ей пришла в голову мысль сбежать — открыть дверь квартиры и как можно быстрее уйти, бросить все и вернуться домой к Марку и Грэхему. Но она, как будто ее кто-то вел, вышла вперед. Фернандо ласково улыбнулся, видимо, понимая ее состояние, и спокойно сказал:
— Сними блузку, пожалуйста.
Это было выше ее сил. Она продолжала молча стоять перед ним с поникшей головой.
— Я тебе помогу, — сказал он просто.
Подошел к ней и стал, не торопясь, расстегивать пуговицы, словно получая от этого удовольствие. Она задрожала и почувствовала тошноту. Показалось, что душа рассталась с телом. Но Кэрол доверилась ему. Он расстегнул сзади лифчик и отложил его на тумбочку. Ее груди будто вырвались из оков. Фернандо повернулся, и его лицо приняло серьезное выражение. Он занял свое место за камерой, внимательно посмотрел в объектив, затем вернулся к ней и несколько раз подправил позу, чтобы рассмотреть грудь через камеру с разных ракурсов. Вздохнув, он воскликнул, как будто давая долгожданный ответ на вопрос:
— Хорошо. Давай немного поговорим.
Она прикрыла грудь блузкой, однако, к собственному удивлению, оставила ее расстегнутой. Фернандо сел перед ней, закурил новую сигарету с марихуаной и закашлялся от дыма.
— Послушай, дорогая, что я тебе скажу. В Чикаго две компании производят женское нижнее белье, — «Дабл икс» и «Роки». Я думаю, ты о них слышала. Между ними жесткая конкуренция, как говорят, не на жизнь, а на смерть. Каждый борется за продвижение своих лифчиков, потому что этот товар хорошо расходится. Они производят белье практически одинакового качества, поэтому многое зависит от рекламы. Несколько месяцев назад компания «Роки» разработала новую рекламную кампанию, к которой привлекла реальных людей. На экране под своим именем появляется женщина, указывается ее профессия. Зрители видят, как она снимает свою одежду и надевает белье «Роки». Затем идет диалог о преимуществах этого товара. Видела эту рекламу по телевизору?
— Да.
— Надо признать, это было гениальным рекламным ходом компании «Роки», который привел к тому, что продажи «Дабл икс» упали на двадцать процентов, а это исчисляется миллионами долларов! Компания «Дабл икс» поручила мне разработать ответный ход. Это фантастический шанс для моей карьеры. Если все получится, то мое маленькое агентство вырвется в лидеры. Я долго думал, прежде чем мне в голову пришла совершенно революционная идея.
— Но Эмили уверяла меня, что мое лицо не появится на экране! — вскрикнула Кэрол и посмотрела на подругу, ища у нее поддержки.
— Успокойся, малыш. Мы не можем дублировать рекламную кампанию «Роки». Мы сделаем по-другому. Я сниму, как ты бросаешь бюстгальтер компании «Роки» и надеваешь «Дабл икс». Твое лицо камера не захватит. Я покажу зрителям через жест, какое удовольствие ты испытываешь, когда надеваешь «Дабл икс». Вот это будет вызов! Перед нами непочатый край работы. Мы сделаем массу проб, чтобы я понял, как ты выражаешь себя при помощи тела.
— Но почему вы остановили свой выбор именно на мне? — спросила Кэрол, и ее волнение перешло в искреннее удивление, как будто вся эта сказка могла в любой момент кончиться.
Фернандо сделал глубокую затяжку, закрыл рот, проглотил дым и закашлялся. Его глаза покраснели, и он сказал:
— В этой рекламе нам не нужна слишком роскошная грудь, поскольку тогда товар покажется покупательнице недоступным. Я искал обычную грудь, распространенного типа, как у большинства зрительниц. Грудь черной американки, среднего размера, не шедевр, но и не страшная. Я думаю, что твоя грудь подходит. Эмили сказала тебе, сколько мы платим?
— Тысяча долларов за каждый час съемки.
