Томас Вулф - Паутина и скала
Джордж был не единственным, кто плакал в тот вечер. Потом они говорили, что плакали от радости, но это неправда. Плакали они от горечи. Оттого, что война кончилась, что мы победили, что всякая такая победа приносит множество огорчений. Оттого, что знали – в мире что-то окончилось и началось нечто новое. Оттого, что знали – нечто навсегда ушло из их жизней, на смену входит нечто новое, и жизнь их уже никогда не будет прежней.
11. ПОХОЖИЙ НА СВЯЩЕННИКА
Когда Джордж поступил в колледж, Джералд Олсоп стал сво shy;его рода заботливой мамашей наивных первокурсников, руково shy;дителем и наставником всей их неоперившейся стаи.
С первого взгляда он казался огромным. В то время молодой человек девятнадцати-двадцати лет, он весил почти триста фун shy;тов. Но при более пристальном взгляде становилось ясно, что этот громадный вес держится на очень маленьком скелете. Рост его составлял от силы пять футов шесть-семь дюймов. Ступни для человека такой дородности были поразительно маленьки shy;ми, кисти рук, если б не их пухлость, мало чем отличались бы от детских. Живот, разумеется, был внушительным. По толстой шее спускались от подбородка жировые складки. Когда он сме shy;ялся, смех вырывался изнутри громким, удушливым, взрыв shy;ным воплем, отчего жир на шее и громадное брюхо тряслись, словно желе.
У него было очень богатое, острое чувство юмора, этот юмор с громким, удушливым смехом и громадным трясущимся живо shy;том создал ему среди многих студентов репутацию покладистого и добродушного. Однако более наблюдательные замечали, что это впечатление несколько обманчиво. Если в нем пробуждались вражда или предубеждения, он мог точно так же громко смеять shy;ся, но тут уже в смехе появлялась новая нотка, потому что боль shy;шой, конвульсивно подрагивающий живот полнился желчью. Он представлял собой странную личность с причудливым смешени shy;ем разнородных свойств, характер, в котором было много хоро shy;шего, много возвышенного и утонченного, много теплого, неж shy;ного и даже благородного, однако немало и мстительности, зло shy;памятства, предубеждений и сентиментальности. Словом, в этом характере было слишком много женского и, пожалуй, это явля shy;лось основным его недостатком.
Пайн-Рок – небольшой краснокирпичный баптистский кол shy;ледж на кэтоубском суглинке в окружении сосен – раскрепостил его. В этом новом и несколько более свободном мире он быстро развернулся. Живой ум и острословие, громкий утробный смех и покладистость сделали его не только приятным собеседником, но и одним из общих любимцев. В колледж Олсоп поступил осе shy;нью тысяча девятьсот четырнадцатого. Через два года, когда Джордж последовал по его стопам, он был уже студентом пред shy;последнего курса, занявшим прочное положение в этой среде: председательствующим членом одного из кружков; руководите shy;лем одной из группировок; уже похожим на священника, забот shy;ливым и покровительственным, отцом-исповедником младших ребят, главным образом первокурсников, которых объединил под своим крылышком, и которые приходили к нему, как, должно быть, недавно к матерям, чтобы излить на его сочувственной гру shy;ди свое горе.
Джерри – его все звали так – любил исповеди. Они были и останутся сильнейшим возбудителем в его жизни. И роль испо shy;ведника подходила ему больше всего: природа сотворила его для выслушивания. Впоследствии он любил говорить, что только на втором курсе по-настоящему «нашел» себя; строго говоря, про shy;цесс поисков почти полностью состоял из выслушивания испо shy;ведей. Джерри походил на| громадную, ненасытную'губку. "Чем больше получал, тем больше ему требовалось. Под воздействием этой нужды его поведение, облик, личность приобрели какую-то чуткую назойливость. К двадцати годам он стал мастером в ис shy;кусстве руководства. Его широкий лоб, щекастое лицо, пухлая рука, держащая обмусоленную сигарету, большая голова, то и де shy;ло поворачивающаяся, чтобы всласть затянуться табачным дымом, чуть слезящиеся глаза за блестящими стеклами очков, рот, слегка растянутый в улыбке, назвать которую можно только мяг shy;кой, несколько капризной, как у человека, готового сказать: «Ах, жизнь. Жизнь. Как она скверна, жестока, печальна, но вместе с тем, ах, право же, до чего прекрасна!» – были так притягательны, что первокурсники прямо-таки бежали с блеянием к этому пас shy;тырю. Они поверяли Джерри все свои тайны, а если, как неред shy;ко случается, поверять было особенно нечего, что-нибудь выду shy;мывали. В этом процессе духовного испражнения, пожалуй, главную роль играли искушения плоти.
Просто поразительно, скольких первокурсников мучительно соблазняли красивые, но порочные женщины – если эти сирены оказывались таинственными незнакомками, тем лучше. В одном из вариантов этой истории невинный младенец по пути в кол shy;ледж останавливался на ночь в отеле какого-нибудь соседнего го shy;родка. И когда шел к себе в номер по коридору, одна из дверей оказывалась открыта: перед ним стояла прекрасная соблазни shy;тельница, совершенно нагая, она приглашала его нежными улыбками и ласковыми словами в свое логово разврата. Новичок бывал потрясен, голова у него шла кругом, все, что его учили чтить, как святыню, вылетало у него из памяти; сам не сознавая, что делает, он входил в этот притон греха и едва не терял созна shy;ния в объятиях этой современной вавилонской блудницы.
И вот тут – вот тут – перед взором его всплывало лицо мате shy;ри или чистой милой девушки, для которой он «сберегал себя». Пайн-рокские первокурсники стойко противились соблазнам плоти – почти все они «сберегали себя» для целого полка чис shy;тых, милых девушек, во всяком случае, при режиме Джерри в Пайн-Роке количество растленных красавиц, курсирующих со shy;вершенно без одежды по корридорам отелей, было поистине изу shy;мительным. Численность подобного рода искушений не была столь высокой ни до него, ни после.
Однако все заканчивалось благополучно: спасительное лицо Матери или Избранницы являлось на пятьдесят девятой минуте одиннадцатого часа – и соблазн оказывался побежден. Что до Джерри, то его заключительное благословение этому торжеству добродетели стоило видеть и слышать:
– Я не сомневался в тебе! Да-да! – Тут он покачивал головой и мягко посмеивался. – Такого благонравного человека, как ты, не поймать на такую удочку!.. А представь, как бы чувствовал се shy;бя, если б попался! Ты не смог бы поднять голову и посмотреть мне в глаза! Сам понимаешь! И всякий раз при мысли о матери (скудными средствами нашего языка не выразить, что умудрялся Джерри вкладывать в слово «мать»; однако можно сказать без преувеличения, что тут имело место такое мастерское, непре shy;взойденное владение голосовыми связками, по сравнению с ко shy;торыми даже такие усилия, как, например, покойного синьора Карузо, бравшего высокое «до», кажется незначительными) – всякий раз при мысли о матери ты бы чувствовал себя последним подонком. Да-да! Сам понимаешь! А женись ты на той девушке (это слово он произносил с несколько меньшей елейностью, чем «мать»), то ощущал бы себя гнидой при каждом взгляде на нее! Да-да, ты отравил бы себе всю жизнь ложью!.. И вот что… учти это на будущее! Ты даже не представляешь, как тебе посчастли shy;вилось! Впредь держись подальше от подобных соблазнов! Да-да! Я знаю, что говорю! – Тут он снова покачивал щекастой головой и смеялся с каким-то зловещим предостережением. – Ты мо shy;жешь не устоять и загубить всю свою жизнь!
Джерри собирался, правда, впоследствии отбросил это наме shy;рение, стать врачом и бессистемно прочел немало медицинской литературы; главным результатом этого чтения, очевидно, стало то, что он принялся предупреждать простодушных новичков об ужасных последствиях потворства плотским страстям. Этими предостережениями он прямо-таки упивался. Его описания бо shy;лезни, смерти, безумия, к которым приводят случайные связи с незнакомыми женщинами, встреченными в коридорах отелей, были до того красочными и впечатляющими, что у молодых лю shy;дей волосы поднимались дыбом, «словно иглы у рассерженного дикобраза».
По мнению Джералда, грех этот был непростительным, неискупным. Кроме того, что возмездием за него являлась неизбеж shy;ная смерть, возмездием за совращение являлись неизбежное от shy;цовство, злосчастная судьба мужчины и окончательная погибель «чистой, милой девушки».
Словом, Джерри в юном возрасте создал картину мира, дог shy;матическую в полном, слепом принятии всех форм признанной, почитаемой авторитетности – воздействующих не только на гражданскую и политическую деятельность человека, но и на его внутреннюю, личную жизнь. В этом порядке вещей – лучше ска shy;зать, в этой мифологии – верховной была священная фигура Матери. Женщина в силу того, что производит в законном бра shy;ке потомство, каким-то загадочным образом становится не только источником всяческой мудрости, но и безупречным блю shy;стителем всяческой нравственности. Предположить, что та или иная женщина не обязательно является непогрешимым божест shy;вом лишь потому, что родила ребенка, было опасной ересью; уп shy;рямый спор на эту тему с далеко идущими выводами заклеймил бы спорщика в глазах Джерри как распутного или безответст shy;венного члена общества. И сердце Олсопа навсегда бы ожесто shy;чилось против неверного.
