Тьерри Коэн - Я сделаю это для тебя
Пьер и Даниель сидели в саду и молча смотрели вдаль.
Пьер уже рассказал в общих чертах, как он с двумя друзьями, Соломоном и его людьми разработал этот сценарий. Но Даниель хотел узнать больше деталей. Он должен был понять, услышать, почему они выбрали именно такой путь.
— Я всегда тебя искал. Это стало смыслом моей жизни. Я потерял брата, потом отца. Мама плыла по течению, я ничего не мог сделать для Жерома, вот и рос, веря, что однажды найду тебя, спасу и заставлю весь мир признать давешнюю неправду и оценить тебя по достоинству. И мама снова научится улыбаться. Я чувствовал себя ответственным за наше несчастье. Жером поехал на автобусе, потому что меня пришлось вести к врачу. Ты исчез, потому что Жером погиб. Я ненавидел общество за то, что они обращались с тобой, как с убийцей. Я взрослел с такой жаждой реванша, что без конца придумывал безумные сценарии, как тебя отыскать, заставить их извиниться, признать ошибку.
— Но ты подвергал свою жизнь опасности…
— Я ничего не терял. Я был одержим желанием найти тебя. Жил только ради этого. Хотел оказаться на высоте, быть достойным тебя и того, что ты сделал. В конце концов наши поиски увенчались успехом, и мне пришел в голову этот план. Твой давний замысел был безумным. Дерзким, героическим, но безумным. Мой укладывался в те же рамки. Я считал безумцами убийц брата и тех, кто тебя осудил. В себе я не сомневался, потому что искал смысл. По твоему примеру. И, как и ты, не имел права на ошибку.
— Но зачем понадобился весь этот спектакль?
— Только так мы могли вернуть тебя к жизни. Мы напали на твой след, и я наконец увидел тебя: ты лежал среди коробок и был мертвецки пьян. Мне хотелось обнять тебя, прижать к себе, ведь я так долго ждал этой минуты, но я понимал, что не могу встать перед тобой, сказать: «Пошли, папа, все кончено, мы возвращаемся домой» и просто отвезти тебя к маме. Ты тонул в алкогольном бреду. Утратил всяческое достоинство. Я должен был вернуть тебе рассудок и мужскую гордость.
— Ты был уверен, что все получится?
— Я ведь изучаю психологию… Я выбрал метод КПГ — когнитивно-поведенческой терапии и на его основе разработал лечение. Ты должен был сойтись лицом к лицу с собственными страхами и постепенно вернуться в нормальное состояние. Нужно было заставить тебя проделать путь, обратный тому, что привел тебя к психической деградации. Я ни в чем не был уверен, но выбора не существовало. Я позволил друзьям применить это… лечение и появлялся только тогда, когда в этом была необходимость: мне не хватило бы сил дойти до конца. Было невыносимо смотреть, как ты страдаешь… Но я ничего не терял, зато мог вновь обрести отца. Нужно было погрузиться в твое безумие, отыскать тебя, облечь в плоть твои фантазмы. А потом напугать, чтобы ты усомнился в желании умереть. Выбить у тебя почву из-под ног и заставить снова волноваться за близких, воссоздать объединявшие нас родственные узы. Чтобы ты отверг смерть и захотел жить со мной и мамой.
Пьер встал и сделал несколько шагов.
— Ты страдал, боролся с абстинентным синдромом и безумием… Потом наступил чудовищный момент, когда ты запаниковал и бросился в воду! Ужасно, но ты должен был пройти через ад, чтобы снова захотеть жить.
По щекам Даниеля текли слезы.
— Я ничего не мог сделать для Жерома. Но для моего отца… — Пьер помолчал и продолжил: — Знаешь, твой дневник… Первые строки свидетельствовали, что ты писал его для нас с мамой. И я его прочел и многое узнал о твоей жизни. Хотя главное мне было известно. Любовь к маме, к сыновьям… мужество. Все это позволило мне выстоять и дойти до конца, веря в мой идеал.
— Меня мучит один вопрос, — сказал Даниель. — Твоя мама была в курсе?
— Частично. Я сказал, что нашел тебя, что займусь тобой и привезу домой, когда ты поправишься и будешь в безопасности. Она бы ни за что не согласилась на подобную экзекуцию и не позволила мне так рисковать.
— Где она?
— На юге, с Соломоном. Все эти годы твои друзья защищали нас. Они помогли найти тебя и составить этот план. Когда я поделился своей идеей с Соломоном, он со мной не согласился. Предлагал забрать тебя и привезти к нам. «Дадим ему пару оплеух, и мозги встанут на место…» Он считает меня таким же упрямым идиотом, как ты.
Они обменялись улыбками.
— Все эти годы мама ждала. И думала о тебе. Она участвовала в поисках и даже наняла частных сыщиков.
Даниель был потрясен:
— Разве можно простить мне пережитые вами страдания?
— Мы смогли, когда поняли, что ты поступил так ради нас. Ты хотел убить того человека, шейха, чтобы тяжкая несправедливость гибели Жерома не погубила нас.
— Жером… Ты знаешь, мне чудилось, что я видел его и говорил с ним после теракта…
Пьер печально понурился.
— И что теперь? — спросил Даниель. — Уедем? Пустимся в бега?
— В бегстве мало достоинства.
— Но ведь я в розыске, общественное мнение меня уже осудило.
— Знаю, но тебя приговорил суд первой инстанции и оправдал апелляционный.
Даниель удивился:
— Не понимаю.
— Я уже говорил, что мой план должен был позволить тебе восстановить честь и достоинство. Полностью восстановить. Я много лет вынашивал этот план с единственной целью: заставить тех и других признать свою ошибку.
Пьер схватил газеты, лежавшие на проржавевшем железном столике.
«Достойный человек», — гласила подпись под фотографией Даниеля в одном из ежедневных изданий. «Свобода и правосудие для Лемана», — требовало другое.
Экс-заложник быстро пробежал глазами статьи.
— Черт побери, Пьер, теперь полиция ополчится против тебя!
— Ничего подобного, они ищут религиозных фанатиков. Мы продумали каждую деталь, чтобы обдурить легавых. Когда нам показалось, что они напали на след первого укрытия, мы тут же перебрались в другое.
В этот момент появились друзья Пьера. Хаким держал в руках поднос с чашками. В воздухе вкусно запахло кофе.
Даниель встретил их восхищенным взглядом, как незнакомцев.
— Мне нет нужды представлять их…
— Очень даже есть.
— Они мои друзья, какими были для тебя Соломон, Витто, Набиль, Бартоло и Реми. Настоящие друзья. Хаким потерял семью во время теракта в Ираке. Сестра Лахдара была в одном автобусе с Жеромом. Мы познакомились в Ассоциации помощи детям — жертвам войны и терроризма. Меня туда направил психолог.
— И вы согласились участвовать в такой опасной игре? — спросил Даниель у своих тюремщиков.
— А что мы теряли? — ответил Хаким, сделав глоток кофе. — Людям вроде нас необходимо уцепиться за идеал, верить, что не все прогнило в нашем низком мире. Для нас эта история исполнена смысла.
— Как же я вас проклинал!
— Я хорошо ломаю комедию, — ухмыльнулся Хаким. — И у меня, выражаясь научным языком, была серьезная мотивация: я не мог видеть, как вы упиваетесь своим горем! С другой стороны, я вами восхищался… Но роль есть роль. Я потерял всю семью и приходил в бешенство, глядя, как вы пьете и сходите с ума, а сын и жена ждут вашего возвращения. Я хотел любой ценой заставить вас реагировать, вынырнуть на поверхность.
Они помолчали, наслаждаясь мгновениями обретенного счастья.
— И что теперь? — спросил Даниель.
— Общественное мнение тебя осудило, а мы добились твоей реабилитации. Но полного удовлетворения не получили. Судебное решение, основанное на жалости, нам не нужно. Мы выиграли сражение, теперь победим в войне: добьемся отмены решения.
— Ну да, потребуем прекращения дела, — похвалился Лахдар.
— Но как?
Хаким показал ему пакет и фотоаппарат.
— Осталось сыграть последнее действие.
Эрик Сюма медленно ехал по национальному шоссе. Утром он получил письмо, в котором ему назначали встречу.
Он в точности выполнил инструкции. Вышел из здания через цокольный этаж, оставил машину на парковке, спустился в метро, пересел на скоростное метро. Убедиться, нет ли слежки, выйдя из поезда, сесть в машину — ключи будут в бардачке — и отправиться к месту встречи.
Эрик понимал, что многие назвали бы его поведение безответственным. Распечатав письмо, он испытал минутное сомнение, но, увидев фотографию Даниеля Лемана, сидящего на стуле на самом солнцепеке, твердо решил ехать. Фотография была сделана недавно, это подтверждали свежие газеты на столике. На снимке Леман выглядел усталым, но спокойным, поза была ненапряженной. Что означала эта инсценировка? Чего добиваются похитители? Хотят и его взять в заложники? Вступить с ним в переговоры? Он начал просчитывать риски, но тут же прогнал эти мысли прочь. Если он может что-то сделать для Даниеля Лемана, то сделает это, не колеблясь ни секунды. А если попадет в ловушку, куда его пытаются заманить обещанием сенсации, то так тому и быть. Для него это вопрос выживания. Он должен доказать, что стоит дороже собственного имиджа.
