Дина Бакулина - Андерсен-Кафе
Романтики. Знакомство
В этот день было, пожалуй, чуть прохладнее, чем всю последнюю неделю и намного ветренее. Уже утром, когда я выходила из дома, на небе то и дело проплывали серенькие тучки солидной величины. «Наверное, будет дождь», — безразлично подумала я, но за зонтом возвращаться не стала. Будет, так будет. До работы, я, кажется, успею добраться, а после работы можно и задержаться. Тем более, что Андерсен с удовольствием согласился временно переселиться в наше уютное кафе с неофициальным названием «Романтика».
Дело в том, что Андерсену очень понравился двор, в который выходят окна Зелёной комнаты. Наверное, потому, что где-нибудь на окраине двора ходят-бродят мыши, за которыми можно поохотиться, да и птички тоже водятся, к сожалению. Именно «к сожалению», потому что есть у меня подозрение, что Андерсен и птичек считает завидной добычей. И хотя мой хитрый охотник не складывает бедных птиц в качестве трофея на крыльцо кафе «Романтика», думаю, однако, что сезон охоты на пернатых он уже открыл и открыл успешно.
Однажды я очень расстроилась, увидев на пороге кафе мертвого голубя. Мне пришлось даже наказать Андерсена, а такое случается крайне редко. Может быть, это был единственный случай в моей жизни когда я на него так сильно накричала. В тот день мы с Андерсеном не разговаривали. С тех пор ни одной убитой птицы ни на пороге, ни во дворе мне не попадалось, но отныне, как только Андерсен выпрыгивает из окна кафе во двор, птицы тут же поднимают невообразимый гвалт, точно предупреждают друг друга о грозной опасности.
И Андерсен ведёт себя во дворе как самый настоящий хозяин. Похоже, он здесь единственный кот. То ли здешние жители кошек не держат, то ли он уже разогнал всех конкурентов, ведь он довольно сильный и крупный кот и чем-то на медведя смахивает, только маленького. Кстати, у моего кота уже появилась подружка — маленькая собачка по кличке Клава. Обычно через несколько минут после того, как Андерсен выходит во двор, там же появляется и этот маленький коричневый тойтерьер с аккуратными ушами, выпуклыми глазами и тонкими ножками. Я иногда наблюдаю из окна за их странными играми. Андерсен идёт по двору с видом этакого барина — хвост победно поднят вверх, голова гордо приподнята, глаза прищурены от удовольствия, — а Клава носится вокруг него, негромко тявкая и повизгивая от восторга. У них такое взаимопонимание и такая гармония в отношениях, что я невольно завидую.
Мне несколько раз приходилось наблюдать, как за Клавой приходит девочка лет примерно тринадцати и забирает собачку домой. Клава же любит повредничать. Когда девочка её зовет из окна, собачка, как правило, на зов не идёт, — наоборот, усядется на землю с довольным видом и ждёт, когда девочка сама за ней спустится.
Вот Андерсен так никогда не поступает! Когда я его в первый раз зову, он притворяется, что на оба уха глухой или так занят своими мыслями, что ничего вокруг не видит и не слышит. Когда я зову его во второй раз, Андерсен выразительно шевелит ушами, словно пытается отмахнуться от надоедливого шума. Лишь на третий раз он не спеша, лениво поднимается с земли и, не торопясь, нога за ногу, демонстративно отвернувшись от меня, бредет всё-таки домой, то есть в кафе. Так что Андерсен от вредной Клавы всё-таки выгодно отличается, — по крайней мере, мне не приходится самой идти за ним во двор.
Видите ли, дача наша этим летом разорена незавершённым ремонтом, поэтому мы туда не ездим. А дома… Думаю, хуже горькой редьки надоело Андерсену сидеть у открытого окна и ждать, не залетит ли в него очередная муха. А тут — и трава, и деревья, и мыши, и птицы, и… Клава!
…В тот день Андерсен только что вернулся со двора, чтобы подкрепиться мелкой варёной рыбкой. Пока он ел рыбу, я тоже подзаправилась парой бутербродов. Наевшись, Андерсен привычно запрыгнул на подоконник и, уже собрался было выпрыгнуть наружу, как вдруг что-то его остановило, — о чём-то он призадумался на полпути во двор.
— Ты что? — удивилась я и подошла к окну. Всё ясно: Андерсен почувствовал приближение дождя. Я тоже его ощутила. Да и как тут не ощутить — тучи шли низко-низко, мошкара прямо по земле стелилась… Не прошло и нескольких секунд, как с сильным грохотом на землю обрушился ливень.
— Ну что ж, — сказала я Андерсену, — всё же, какое-никакое, а развлечение. Дождь!
Андерсен широко зевнул. Он всегда так на дождь реагирует, но что именно такой зевок означает — не знаю: может, радость, может, грусть, а может, задумчивую меланхолию. Я тоже приготовилась предаться лёгкой меланхолии, как вдруг, несмотря на шум за окнами, очень ясно услышала нетерпеливый звонок во входную дверь.
— И кто бы это мог быть? — я с недоумением покосилась на Андерсена. Похоже, у него на этот счёт не было никаких предположений. Потом дверь распахнулась, (ведь я её на замок и не закрывала), и на пороге появилась странная, бесцеремонная компания. Неуклюже тыча в мою сторону наспех сложенными мокрыми зонтами, в комнату один за другим ввалились шестеро нелепых, промокших до нитки незнакомцев. Загадочные гости мимоходом здоровались со мной, как здороваются с билетёром в театре, и, возбужденно переговариваясь, уверенно шлёпали в Оранжевую комнату. Ноги они у входа всё-таки вытирали, но… точно так же, как и здоровались, — небрежно и машинально.
Я укоризненно разглядывала своих бесшабашных гостей. Андерсен же смотрел на них со своего подоконника без укоризны — так, словно давно ожидал их появления. Но посетители Андерсена вовсе не замечали; да что там, — хорошо, если они на меня обратили хоть какое-то внимание, — а уж я-то находилась в непосредственной близости от этой странной промокшей компании.
— Вы, по-видимому, Любочка? — взгромоздив большую хозяйственную сумку на сияющую крышку круглого стола, произнесла, наконец, одна из женщин. По виду она была самой пожилой здесь дамой. Пожилой — да, но на старушку она что-то не походила: в облике дамы было что-то боевое, даже воинственное. Впрочем, и женственность там тоже проступала. Я отметила овальное лицо, невысокий рост, не слишком пропорциональную (хотя, в общем, сносную), фигуру и совершенно несуразную причёску: светлые короткие волосы были взъерошены и стояли торчком. Видимо, причёска приобрела такой вид после вынужденного бега под проливным дождём.
Это, как выяснилось позже, была Валентина, — поэтесса по натуре. С её-то стихами и познакомила меня Розалия.
— Да. Меня зовут Люба, — помедлив, представилась я, ещё не успев решить, стоит ли обижаться на фамильярное приветствие незнакомой дамы. Всё-таки дама-то постарше меня будет… Ладно. Похоже, пришельцы знают, куда и к кому они пришли, и забрели сюда не по ошибке. Но, всё равно, почему расселись тут, как хозяева? Если они здесь хозяева, то кто же тогда я?
Я беспомощно оглянулась и мысленно позвала на помощь Андерсена. Не знаю, как давно он научился читать мысли, но тут же спрыгнул с подоконника Зелёной комнаты и направился к незваным гостям.
— Кот?! — завидев Андерсена, удивлённо произнёс мужчина. Этот посетитель был вида какого-то… обыкновенного. Заострённый нос, бесцветные глаза, рост средний, возраст тоже, темно-синяя выцветшая рубашка… старые нелепые шлёпанцы. Шлёпанцы — это, конечно, сильно!.. И мало того, что шлёпанцы, так они ещё и потрепаны до невозможности. Голос у мужчины был мягким, хотя и уверенным… Заурядный мужской голос! Звали этого непримечательного типа Евгением, и был он библиотекарем.
— Ой, киска! — всплеснула руками поэтесса Валентина и, проворно вскочив со стула, закричала во весь голос: — Киска, киска, иди сюда!
К моему изумлению, Андерсен, охотно и даже радостно пошёл поэтессе навстречу. И что же вы думаете? — через несколько секунд он уже сидел у Валентины на коленях.
— Ну надо же! — с некоторой ревностью невольно произнесла я, а про себя подумала: «Похоже, они вообразили себя хозяевами не только моего кафе, но и моего кота!»
Бесцеремонная компания, как по команде, уставилась на меня.
— Ой, а мы ведь даже не представились! — невинным тоном воскликнула одна из них. — Меня зовут Катерина.
Очень невзрачная: маленькая, худенькая и одета во всё серенькое. В глаза бросаются, пожалуй, только прямые волосы, похожие на сухую жёлтую солому. Катерина — учитель рисования.
— А я — Ольга, — мягким голосом представилась приятная кудрявая дама.
Ольга нигде не работает — она домохозяйка. Одета в футболку и бриджи, — и мне показалось, что спортивный стиль ей не идёт. Потом выяснилось, что это мимолетное суждение — верное. Светлые волосы Ольги вьются неподражаемо-весёлыми, крупными кудряшками. Я всегда мечтала о таких кудряшках!
— Я — Зоя, — с каким-то особым значением представилась очень полная и очень курносая дама. Выражение лица у неё уверенное, даже несколько высокомерное и это, несмотря на курносый вздернутый нос. Зоя — терапевт.
