Юля Лемеш - Убить эмо
– По‑моему, нам направо, – с сомнением в голосе предположил Кирилл. – Жаль, солнца нет. Хоть я не помню, как по нему ориентироваться. Ты случайно не знаешь?
– Если оно было слева, то возвращаться надо так, чтобы справа. Но раз его все равно нет, то какая разница?
– Будем надеяться на лучшее. Скорее всего, заблудиться мы не могли.
К полудню мы окончательно поняли, что все‑таки заблудились. У меня от страха жутко заболел живот.
– Ура! Я что‑то успела прихватить с собой! Какого лешего я сунула себе в карман полрулона туалетной бумаги, ума не приложу. Лучше бы пожрать взяла. Или мобильник. Но бумаге я в тот момент обрадовалась сильно.
– Я, пока ты там лес удобряла, нашел симпатичный ручей. Так что можно попить.
Вода была очень кстати. Она была чистая. И вкусная.
– Когда мы удирали, то я ничего похожего на ручей не перепрыгивала.
– Куда он течет? Куда они вообще текут? Предположим, впадают в реки. Или в озера. Значит, надо идти за ним. Правильно?
Я согласилась за неимением лучшего предложения. И мы побрели рядом с ручьем. Который пока не думал никуда впадать. Зато мы всегда могли из него попить сколько угодно.
– У тебя должны быть спички. Мы когда ночью ключи искали, ты их в карман сунул.
Кирилл устроил привал. На крохотной, но вполне приятной полянке. На которой почти не было комаров и слепней. Зато оказалось немного зрелой земляники.
Пока я рвала ягоды, делая из них букет, Кирилл выпотрошил свою и мою куртки. Раз мы заблудились, надо знать, что у нас есть для выживания. Полезного обнаружилось трагически немного. Кроме туалетной бумаги и спичек мы являлись владельцами одного невразумительного ножика, лейкопластыря, носового платка, ключей от городской квартиры и денег, от которых пока толку было ничтожно мало.
– Если по‑честному, то у нас нет ничего полезного, кроме спичек и ножа.
– Скушай, мальчик, ягодку, – пропела я и подарила Кириллу собранный букет.
– Налапопам.
Детское словечко напомнило мне про Митьку. Который сейчас наверняка вместе с папой принимает солнечные ванны и объедается мороженым. Мне снова стало грустно.Когда мы немного отдохнули, то решили продолжить путешествие по течению ручья. Надеясь, что когда‑нибудь доберемся до дороги или жилья. По мнению Кирилла, народ селится с видом на водоемы. У меня собственного мнения не оказалось. Я видела пару раз в кино, как горожане попадают в дремучий лес и не знают что делать. Но в этих фильмах для меня было мало интересного, кроме того, там всегда всех спасали опытные взрослые мужчины. Кирилл на них был мало похож, но он вел себя спокойно и уверенно.Я решила не волноваться.
– Если повезет, можно выйти на высоковольтку. Или еще на провода какие, – с оптимизмом успокаивал меня Кирилл. – Ты по сторонам поглядывай, а то вдруг я просмотрю.
Ближе к вечеру надежда выбраться улетучилась. И еще нам сильно подгадил моросящий дождик, которого этим летом было с избытком. А коварный ручей пока никуда нас не привел. Точнее, привел, но не туда, куда мы рассчитывали. В глухом лесу с какого‑то перепугу обнаружились бобриные засады. Я всегда думала, что бобр живность речная или озерная. Как‑то так. А тут в бескрайней чащобе они запрудили наш ручей, сделав из леса болотину. Из которой торчали остовы стволов деревьев.Заметив мой ужас, Кирилл сделал бодрое лицо и обрадовался:
– Стася, теперь все просто. Надо обойти топь. Где‑то рядом есть водоем. Верняк. Эти животные приперлись из речки. Допустим, километра два они ковыляли по ручью с той стороны топи. Значит, мы почти пришли.
– А я помню, мне бабушка рассказывала, что они на болото за клюквой ходили…
– Она еще не созрела.
– Я не про то. Она говорила, что у каждого было свое заветное место. И на краю болота они вешали метку. Тряпку какую или еще что. Если мы пойдем кругом и увидим такую метку, значит, деревня рядом, – я чувствовала себя невероятно умной.
Потом мы дружно посмотрели на просвет, в котором маслянисто блестела вода, и пришли к выводу, что тут клюквы нет.
* * *
При помощи ножика и рук мы заготовили веток для костра. И даже сумели его запалить, оторвав кусок коры с березы. Хотя дождь перестал, но просушиться не помешало. Кирилл неумело соорудил подобие низкого навеса из лапника. Под которым можно было лежать, тесно прижавшись друг к другу. И смотреть на догорающий огонь. Который почти не согревал, но отгонял «злых духов». Так Кирилл обозвал комаров.
– Бобра бы поймать. Они вкусные.
– Легче бананы на елке обнаружить.
– Точно. Тогда надо поймать лягушку и оторвать ей ноги и сварить. Только в чем? Значит, станем есть печеные лягушенковы лапки.
Если бы не навес, мы бы здорово закоченели. Он свалился на нас, когда мы устали дрожать от сырого холода. Упал и согрел. Как колючее одеяло.
– Надо запомнить на всякий случай, – заметил Кирилл утром, но, видя мой ужас, добавил: – Я думаю, сегодня нам повезет гораздо больше.
Кирилл выбирал самые проходимые места, чтоб я не устала продираться через поросль чапыжника, которая окружила болото. Мы постоянно боялись потерять его из виду, хотя не знаю, чего в нем было хорошего, кроме воды цвета перезаваренного чая.Очень хотелось есть. Я вспомнила все не съеденное мной дома. Действительно, чего я кочевряжилась: «Это не ем, это вредно, это не буду». Прям как маленькая.
– Не грусти. Мне кажется, осталось совсем немного. Там дальше еще один просвет виднеется.
Ободренная, я пошла быстрее.
– Не беги! Меня потеряешь! – веселился Кирилл.
Мне кажется, он совсем не боялся сгинуть в незнакомом лесу. Глядя на него, и я перестала бояться. Вот поесть бы, и стало бы совсем замечательное приключение.Просвет оказался проплешиной на небольшом круглом холме. В центре которого Кирилл обнаружил квадратную бетонированную площадку. И больше ничего.
– Что это? Как ты думаешь? Наверное, страшно засекреченный военный объект? А тут радиации быть не может?
– Насчет радиации вряд ли, а вот в округе поша‑риться надо. Раз это кто‑то построил, он сюда как‑то приезжал.
– Ура! – закричала я, предвкушая скорое принятие пищи.
Мы потратили впустую полдня. Но так ничего и не нашли. Вокруг был лес и немного болота. Кирилл даже развел на бетоне костер, бросив в него мокрые ветки, чтоб дыма побольше было. Вдруг кто сверху заметит.
– Этого не может быть, потому что быть не может. Где‑то рядом есть и дорога, и воинская часть. Чудес на свете не бывает. Вояки народ практичный. Они на случай войны должны были как‑то сюда добираться. Мы так поступим. Ты останешься здесь и будешь орать что есть мочи, а я попробую уйти вон туда в зоне слышимости твоего крика. Хорошо? И не куксись. Так мы не потеряемся.
Он быстрым шагом исчез в лесу. А я орала, считая до десяти. Досчитаю и ору. Ору и надеюсь, что он прямо сейчас уже нашел дорогу. Голоса хватило до возвращения Кирилла.
– Там тоже ничего, – бодро сообщил Кирилл. – Я неверно выбрал направление. Смотри, вон там больше всего сосен.
– И что?
– Значит, лес хороший. А вояки любят хороший лес.
Убей не пойму, что за звери эти вояки. Лес им хороший подавай.
– Я пошел. Дойду до опушки, кричи. Голос еще есть?
Я крикнула. Кирилл одобрительно кивнул и мы снова расстались. Но в это раз ненадолго.
– Стася! Беги ко мне!
Еле заметные, но это были несомненно останки старой лесной дороги. Кроме того, под соснами уже поспевала черника. Мы ее так жадно ели, что скоро стали все синие.
– Это отмоется? – испугалась я, глядя на его губы.
– А то. Целоваться будем?
Поцеловались и пошли. Теперь идти было гораздо приятнее. Сосновый лес – это вам не еловый. И уж точно не лиственный. Люби и знай свою родную природу.К вечеру перед нами показались силуэты каких‑то строений. Мы чуть не свихнулись от радости. Неслись туда, будто не уставали ни разу.
– Что это? – остановилась я перед вросшим кирпичным зданием, у которого не было ни единого целого окна.
Если честно, крыши тоже не было. Зато были ступеньки, ведущие на крыльцо. По бокам от которого лежали большие шины от колес. Из них росли трава и чахлые странные цветы, похожие на мелкие лилии.
– Посмотрим, – голосом бывалого исследователя предложил Кирилл.
