Сергей Кузнецов - Подобно тысяче громов
Все детские желания исполнились в масштабе десять к одному, думает Женя, а счастливой любви так и не было. Ей хочется плакать.
Альперович поднимает голову. Их глаза на секунду встречаются. Он допивает водку, не спеша встает и направляется к лестнице.
– Скучаешь? - спрашивает он.
– Нет, просто так стою.
Он становится рядом, будто собираясь обнять и, не решаясь, смотрит вниз, спрашивает: Вы что, с Ромкой поссорились?
– Я думаю, мы разведемся, - отвечает Женя и думает: какое бы это было счастье. Разорвать круг, перестать повторять одно и то же, одну и ту же ложь, одну и ту же правду. Но где взять силы? Может, загадать это последним желанием? Семь лепестков - как мало.
– И зря, - говорит Альперович, - у вас хорошая семья.
То-то он до сих пор не женат, раздраженно думает Женя. Хорошая семья. Уикэнды в Европе, отпуск в теплых странах. Ненавижу это все, ненавижу.
– Помнишь, как мы в городе смешно встретились? - спрашивает Женя и думает никогда ничего не изменится. - Ничего отыграть не получилось, ты знаешь.
– Надо было что-то другое загадывать, - говорит Альперович. - То, что на самом деле хотелось.
– А что мне тогда хотелось? - спрашивает Женя, чуть поворачивает голову, прикрывает глаза, смотрит сквозь полуопущенные ресницы.
– Не знаю, - дрогнувшим голосом отвечает Альперович. - В любом случае каждый получает то, что хочет. С цветочками или без.
Да, так и есть, думает Женя. Каждый получает то, что хочет. Мне кажется, я перевыполнила план по желаниям. Они все умерли. В детстве мне хотелось съесть ящик мороженого - сейчас я выросла и мороженое мне ни к чему. Желание умерло, так и не сбылось. А что касается денег, секса, вещей, поездок - о да, этот ящик я доела до самого дна, до оскомины. Наверное, денег, секса, вещей и поездок мне хотелось больше, чем мороженого. Каждый получает что хочет, да.
– Что хочет или что любит? - спрашивает Женя.
– Или кого любит, - отвечает Альперович и слегка прижимается к ней бедром. Она не отстраняется и не придвигается, словно не замечая.
– А ты кого любишь?
– Ты же знаешь, - улыбается Альперович, - я люблю только тебя. Всю жизнь.
Мальчик-официант проходит за спиной, громыхая посудой. Глянув вниз, Женя бегло целует Альперовича в губы и говорит:
– Пойдем обедать.
– Постой. - Он пытается ее удержать.
– Я страшно проголодалась, - говорит она, - и у нас еще много времени впереди.
Круглый холл, семь комнат, семь дверей.
Круглый стол, семь стульев, семь человек.
Семь фигур в колодце холла, безмолвный балет.
– Я тебе скажу, что значит быть богатым, - говорит Поручик, разливая водку по рюмкам. - Вот когда мы были молодые - водка заканчивалась раньше еды. А теперь - пьем мы еще больше, а водка все равно остается. - Он обводит рукой стол и хохочет.
Обед уже съеден, Антон унес грязные тарелки. Только несколько бутылок "Распутина" еще возвышаются в центре стола.
– Я его люблю больше "Абсолюта", - говорит Сидор. - Во-первых "Абсолют" весь паленый, а во-вторых, "Распутин" - это как-то патриотичней.
– Уоу, уоу, Распутин, рашн крейзи лав машин, - фальшиво поет Поручик и подмигивает Жене.
Лера ревниво смотрит на него и говорит:
– Чудесный анекдот мне на днях рассказали. Приходят двое новых русских в автомобильный салон, и один говорит: "Посмотри, какой хороший шестисотый мерс!", а тот подзывает к себе сэйлермэна и выписывает чек. Первый говорит: "Да я сам заплачу!", а тот…
Сколько раз так было, думает Женя, наливая себе водки, сколько раз я слышала это я сам заплачу! Она глядит на мужчин за столом. Сколько раз каждый из них за меня платил? Я думаю, и этот план я тоже перевыполнила.
– Смешно, но на самом деле - брехня, - говорит Альперович. - Мне такие не попадались.
– Да ну, старик, - вступает Поручик, - ты же мне рассказывал: тебе Круглов "Rolex" подарил. На ровном месте.
Никакого "на ровном месте" не бывает, думает Женя. Всю жизнь мне мужчины делают подарки, словно ничего взамен не прося. Бриллиантовое колечко, пластмассовый лепесток, бумажку с ЛСД. И я, и они знают, что полагается взамен.
– Так это же был не подарок, - отвечает Андрей. - Это было вложение. Инвестиция. Я взял часы, и я ему должен. Не надо было брать, к слову.
– То есть коммерчески осмысленный случай превращается в анекдот только благодаря тому, что утерян контекст, - говорит Лера. - И если бы мы знали, что происходило между ними раньше, мы бы поняли, почему один из них купил другому "мерседес"… по-научному это называется "потлач". Форма символического обмена. Конкурирующие вожди кланов обмениваются подарками. Кто больше подарит - тот и круче.
– Мы для этого, - говорит Поручик, - используем женщин: кто ей больше подарит, тот ее и того-с.
– Вот и я говорю, - соглашается Лера, - вы женщин используете.
Лерка все-таки слишком умная, думает Женя. И много ей это счастья принесло? Она вспоминает: две недели назад Лерка только что вернулась в Москву, позвала в гости. Сплетничали, вспоминали школу, пили "бейлис", потом - водку. Лерка сказала, мол, жизнь при богатом муже и без собственных интересов - унизительна. Не отвечать же ей, что собственных интересов - пруд пруди. Вот сидит ее интерес, наливает себе водки, шушукается с Альперовичем, смеется анекдоту. Кто меня использует? Ромка? Леня? Я сама их использую - для денег или для удовольствия. Пожалуй, иногда хочется, чтобы меня саму использовали. Чтобы наконец расслабиться и плыть по течению, не волнуясь, не переживая, не думая ни о чем. Когда-то помогало выпить, пока не вошло в привычку. Съесть, что ли, эту марку в самом деле? Интересно, что будет?
– А если подарков не брать? - спрашивает Альперович.
– Нельзя, - говорит Лера, - западло. Тогда ты проиграл.
– А если стрелки перевести? Кому-нибудь передарить?
– Тоже западло, - вдруг говорит Сидор, до этого слушавший молча. - Я считаю, надо брать, что дают. Нельзя отказываться. Иначе - какой ты вождь? Или там - коммерсант.
Да, она всегда брала, что давали. Это точно. Мальчики могли бы ею гордиться. Она, на свой манер, тоже неплохой коммерсант. Понять бы только, что она продает. Вряд ли - свое тело.
Женя идет через весь зал к стереосистеме, вечернее платье, обнаженные плечи, длинные ноги мелькают в разрезе. Тридцатник, а фигура как у двадцатилетней. Пусть смотрят, пусть любуются. Она включает музыку, кричит Пойдемте танцевать!
– ОМолодость-молодость! - орет Поручик. - Членом туда, членом сюда. "Бони М" и "АББА".
Поручик обнимает Лерку, они танцуют. Боже мой, думает Женя, почему так? Почему Лерка всегда в центре внимания? Ведь еще со школы… а теперь посмотреть на нее - что осталось? Она чувствует: от недавней бодрости нет и следа.
– У тебя отличный дом! - кричит Сидору Лерка.
– Скажи спасибо Альперовичу! Его находка!
Интересно, думает Женя, Сидор помнит, как мы трахались в подъезде, когда Брежнев умер? Или забыл? Она смотрит на него: теперь он стал грузным и тяжелым. Вероятно, так приходит к мужчинам старость.
– А почему сам не взял? - спрашивает Роман.
– Зачем мне? - ответил Андрей. - У меня нет гигантомании. Мне бы чего поменьше.
– Восемнадцатый век, не хрен собачий! - кричит Сидор. - Красота! Главное - подоконники широкие.
Все-таки помнит, думает Женька. Подоконники широкие! Смешно, ей-богу. Сколько нам лет тогда было? Брежнев умер - кто мог знать, что будет дальше? Знали бы - может, с самого начала бы жили по-другому? Женя чувствует, что вот-вот заплачет.
Заиграл "One Way Ticket", Поручик кричит, подпрыгивая и размахивая руками:
– Ромка, помнишь новогоднюю дискотеку?
А что там было на новогодней дискотеке? думает Женька. Уже и не вспомнить. Напились? Заблевали всю школу? Трахнули Таньку из "Б" класса? Боже мой, это же было полжизни назад.
Сидор поет:
Синий, синий иней лег на провода
В небе темно-синем синяя звезда
Только в небе, в небе тёмно-синем.
УУУУ…
Поручик не в такт подпевает:
УУУУ… Пиздец!
Билет в один конец!
Пиздец, думает Женя. Как я устала от всего. Одна и та же музыка полжизни, одни и те же шутки, одни и те же мужчины. Все по кругу, все одно и то же. Кольцо Сатурна. Вечное повторение. Надо что-то сделать.
Она возвращается к своему стулу, открывает сумочку, вынимает прозрачный конверт. Маленький клочок бумаги, в самом деле - как лепесток. Даже рисунок похож. Что она сейчас увидит? Альперович говорил Леньке: это лучший способ измениться.
Сердце стучит в груди, будто перед прыжком в воду, будто перед первым самостоятельным поступком в жизни.
– Эй, - кричит Женя, - марка ЛСД! Это мой последний лепесток!
Все замирают. Глаза вновь прикованы к ней. Она с удовольствием видит: от былого веселья нет и следа. Сидор смотрит с недоумением, Леня - с восторгом, Рома - с раздражением, Андрей - с ужасом, а Лерка - с одобрением.
