Фаусто Брицци - 100 дней счастья
Город основали греческие колонисты примерно в VIII веке до нашей эры. Люди в нем жили до середины прошлого века. Когда ушли последние жители, на несколько лет город оказался заброшен. Остались одни комары, ветер, да иногда издалека сюда долетает собачий лай.
– А почему на несколько лет? Потом люди сюда вернулись? – спросил внимательный Лоренцо.
– В каком-то смысле да. Многие поняли, что здесь никто не живет и есть много удобных пустых домов, и перебрались сюда.
– И кто эти «многие»? – с сомнением спрашивает Ева.
– Многие – это привидения.
Мои дети застыли как вкопанные.
– То есть в этом городе живут одни призраки? – в голосе Лоренцо звучит ужас.
– Все призраки Италии, если быть точным.
– Ты что, с ума сошел? – испуганно кричит Ева.
Я слышу, как за моей спиной Паола тихонько смеется.
– Днем они не показываются, а сейчас только половина двенадцатого, для них еще очень рано. Поскольку все призраки перебрались сюда, в остальной части Италии мы можем жить спокойно.
– Все-привсе? – спрашивает малышка.
– Все-привсе. Они обрадовались, что город опустел и здесь они могут жить спокойно.
– И что им здесь делать, если пугать некого? – спрашивает Лоренцо.
– Знаешь, призракам не очень-то нравится пугать людей. Даже наоборот, – помогает мне Паола.
– Призракам нравится жить самим по себе, чтобы их никто не трогал. Они уже столько всего наделали, что просто хотят отдохнуть.
Мы выходим на главную площадь. Дети осторожно оглядываются по сторонам.
– Ты уверен, что днем они не показываются? – сомневается Лоренцо.
– Совершенно уверен.
Около часа мы бродим по пустым улицам. Через несколько минут дети уже весело болтают о привидениях, раздумывая, сколько призраков может влезть с один такой дом и все ли они появляются в один и тот же час, как вампиры с заходом солнца. Когда мы подходим к последнему дому и начинаем спускаться к парковке, где стоит наша машина, дети прощаются с призраками, как со старыми знакомыми.
– Пока, до скорого!
– Мяу!
Надеюсь, что все их страхи останутся на этих улочках. Мы останавливаемся перекусить в маленьком ресторанчике напротив «города призраков». Когда я отрываю взгляд от тарелки после того, как попробовал первое-второе-закуски-гарнир-десерт и кофе-эспрессо, я вдруг замечаю около ста бледных фигурок, которые окружили выезд из города и машут мне издалека, словно пассажиры огромного теплохода, который отправляется в неведомые дали. Я моргаю, и они исчезают. Наверное, я объелся.
– 19
Саленто. Солнце. Зонт и лежак из проката. Песочный замок. Смех. Соль. Суп из мидий и маленьких белых ракушек.
Так я себе представлял второй день нашего путешествия.
Но из-за моей выдающейся способности ориентироваться по карте мы потерялись где-то в глубине Апулии. Я хотел отыскать монастырь, где продают сыр с травами, вкус которого мне никогда не забыть, хотя последний раз я был здесь пятнадцать лет назад. В итоге мы и без сыра, и без моря. Машина карабкается по горной тропе, а потом вдруг останавливается с хриплым обреченным рыком.
– Трансмиссия полетела, – ставит диагноз механик после того, как проводит полную диагностику.
– Можешь починить? – с надеждой спрашиваю я.
– Конечно.
– Слава богу.
– Только вот деталь надо заказать. Через две недели будет как новая.
– Две недели? Но мы путешествуем. Две недели мы ждать не можем.
– Ну что я могу сказать. Возьмите напрокат нормальную машину. При всем уважении, это – старая рухлядь.
Неприятно слышать, когда твоего верного друга называют рухлядью. Но ведь он прав: рухлядь есть рухлядь.
Я еду в Таранто, где беру на прокат «стейш-ваген» поновее, и возвращаюсь за семейством, застрявшим посреди пустоты. Мы останавливаемся в огромном отеле на берегу моря. На этот раз я выбирал со всей тщательностью, чтобы уже без сюрпризов. Дети отправляются спать пораньше. На завтра у меня большие планы.
– Что еще за планы? – спрашивает Паола.
– Хочу снять лодку, мы едем на рыбалку.
– Меня совершенно не прельщает мысль провести целый день в лодке. Через десять минут меня стошнит.
Я не спорю. Я знаю, что так оно и есть.
– Ну, давай не поедем.
– Да нет, все окей. Это твое путешествие. Я тут подожду. Почитаю, схожу на пляж. Я так давно не отдыхала.
«Твое путешествие» – довольно печальный прогноз. Как бы мне хотелось, чтобы оно стало «нашим». Я засыпаю. Мне снится, что я на корабле и вместе с капитаном Ахавом преследую белого кита.
– 18
Мой дедушка Микеле обожал рыбачить. В августе, когда у него был отпуск, он закрывал комнату консьержа и мы отправлялись на море. Частенько я просыпался еще до рассвета, и дедушка брал меня с собой на Лидо-ди-Остия. Он выходил ловить кальмаров на маленькой лодке. Кальмары любят романтику – они появляются у берега на закате или на рассвете. Иногда нам удавалось поймать кальмара или пеламиду, которых бабушка умело готовила и подавала на ужин. Дедушка был настоящим асом рыбной ловли на удочку, да и я неплохо справлялся.
Я взял напрокат все необходимое: две удочки, набор лесок, купил наживку, крем от загара и снял надувную лодку с мотором десять лошадиных сил. Паола проводила нас до мостика. Думаю, ей будет полезно побыть одной. Школа, дети, больной муж, да еще и изменник – в последнее время ей пришлось нелегко.
– Мама, не ешь слишком много на обед, на ужин мы привезем кучу рыбы, – уверенно кричит ей Лоренцо.
Я поднимаю ставку.
– Мы наловим там много рыбы, что сможем продать ее ресторану в нашей гостинице.
Я уверен в себе – еще ни разу мне не приходилось возвращаться с рыбалки с пустыми руками.
Ионийское море спокойно и гладко. Мы отплываем примерно на милю от берега и начинаем рыбачить. Дети в восторге. Они внимательно слушают мои разъяснения и задают сотни вопросов.
– А что мы будем делать, если клюнет акула?
– Наша приманка слишком мала для акулы. Акулы плохо видят, так что она ее даже не заметит.
– А если мы поймаем касатку?
– Касатки очень редко встречаются в наших морях. Я бы на этот счет не беспокоился. Тут много тунцов.
– Если мы поймаем дельфина, я его отпущу, – заявляет Ева.
Прошло два часа, а мы поймали всего одну зазевавшуюся барабульку. Но мы не сдаемся, нацепляем еще больше наживки и отплываем подальше. Мы видим лодку аквалангистов и держимся немного подальше, на всякий случай. Когда аквалангист возвращается на лодку, я кричу:
– Рыба есть?
– Если б вы видели, сколько ее там! Под вами целые полчища тунцов. Шикарное зрелище.
Я расслабляюсь. Нет, с пустыми руками мы не вернемся, надо иметь терпение – это главное для рыбака.
Мои юные помощники стараются, что есть сил. Мы – настоящая команда. Часы летят, и вот уже солнце садится за горизонт.
И каковы же результаты?
Мы хорошо провели время, поймали уже упомянутую барабульку, три грустных маленьких осьминога и пластиковую бутылку. А еще потеряли одну удочку, которая выскользнула из рук Лоренцо. Иными словами, битва проиграна.
– Что же мы скажем маме? – спрашивает Лоренцо.
– Без паники. Я знаю одно отличное место, где мы сможем раздобыть столько рыбы, сколько захотим. Волшебное место.
– А где оно? И как называется?
– Оно в городе, а называется «Рыбная лавка».
– Но ведь это не честно! – заявляет моя благоразумная дочка.
– Да, не совсем, – отвечаю я без колебаний.
Лоренцо подхватывает мою идею, а вот Ева расстроена: у нее очень развитое чувство ответственности. Слишком развитое.
Мы покупаем разной рыбы и двух огромных кальмаров. Набиваем полную корзинку и радостно возвращаемся к маме. Уже темнеет. Мы гордо демонстрируем Паоле наш улов, и она удивленно смотрит в корзину.
– Невероятно! Сколько вы наловили!
– Папа – настоящий ас, – кричит Лоренцо.
– В этом море полно рыбы, – добавляет Ева.
– И все поймал папа? – спрашивает Паола?
– Нет, самую большую рыбу поймала я, а Лоренцо поймал кальмара, – совершенно спокойно выдумывает Ева. Мои дети – заядлые выдумщики. Я ими горжусь. Особенно Евой, которую я научил ловить рыбу и отлично врать. Хороший результат.
Мы несем корзинку в кухню отеля, а радостные дети несутся играть на пляж. Мы остается с Паолой наедине. Она разоблачает меня всего одной фразой:
– А я и не знала, что щуки живут в соленой воде.
– Какие еще щуки?
– Вообще-то это щука, ее нетрудно узнать по морде.
– Щука?
– Ну да. А щуки в морях не водятся, насколько мне известно.
– Наверное, она потерялась. Иногда щуки могут потерять ориентацию и заплыть в море. Это общеизвестный факт, – стараюсь я выкрутиться.
