Дмитрий Леонтьев - Бегство в мечту
— Понятно… Значит, и вы тоже «приложили руку» к «становлению характера» моего отца? — не удержалась я.
— А как же, — не расслышал в моем голосе ироничной интонации Клюшкин. — И смею заверить — «тяжелую руку»…
— Я так и подумала, — призналась я и села в машину, — Ладно, поехали…
ТУМАНОВ
Свобода — это право выбирать,С душою лишь советуясь о плате:Зачем нам жить, за что нам умирать,На что свою свечу нещадно тратить.
И. Губерман.Королев ударом ноги распахнул дверь кабинета, не глядя на Туманова прошел к столу и, оседлав потрескивающий под его тяжестью стул, мрачно уставился в окно.
— Влетело? — спросил Андрей, не поднимая головы от кипы лежащих перед ним бумаг. — Ничего, дело привычное. Нас портят, мы крепчаем.
— «Старик» сегодня особо не в духе, — пожаловался Королев, извлекая из кармана мятую пачку «Беломора». — Такой разнос устроил!.. Начал с просроченных «входящих», а кончил аж… В общем, он даже притомился, что само по себе — редкость. Удовлетворен… Ты сегодня на заявках? Прими у меня заявление об изнасиловании?.. Я себя примерно так и чувствую… Впору следовать советам из американского сборника «Искусство безопасности»: «Если на вас напал в безлюдном месте насильник и вы не способны оказать ему сопротивление — расслабьтесь и постарайтесь получить хотя бы удовольствие…»
Это уже не изнасилование, — продолжая заполнять анкеты и бланки, отозвался Туманов. — Если ты получил удовольствие — это любовь… Говорил я тебе вчера — убери бумаги со стола в сейф. Нет же, ты у нас упрямый: «Сто раз оставлял — проносило, и сейчас пронесет». Сто раз проносило, а на сто первый — попался.
— Не сыпь мне соль на раны, — Королев выпустил густое облако табачного дыма и разогнал его ладонью, видя, как поморщился его напарник. — Что, опять бросил курить? — усмехнулся он. — Ты у нас, прямо, как Марк Твен, который на вопрос: «Можно ли бросить курить?» отвечал: «Можно, я раз двадцать бросал».
Андрей сложил в стопку написанные и ненаписанные бумаги и убрал их в сейф, прокомментировав:
— За один день двухмесячный запас «хвостов» все равно не осилишь. Из-за твоего «пролета» всех оперативников, словно школьников, усадили за столы бумаги в порядок приводить… Разве их приведешь в порядок? Тут секретарша нужна. И не одна… Впрочем, с секретаршей работа еще медленнее пойдет — не до бумаг будет. Замкнутый круг. М-м-да… Что ты там говоришь? Сигареты? Это да, бросил… Какое, к лешему, бросил!.. То одно, то другое. Бросать надо, когда обстановка более-менее спокойная, стабильная. В отпуске, например, или во время учебы… Хотя, и во время учебы не расслабишься. Я ведь «провалился» в первый раз, когда в институт поступал. На одно место — десять человек, из них у восьми протекция начальства…
— Помню, — улыбнулся Королев. — За тебя во второй раз Мишка Хай экзамены сдавал… Это надо же! Дожили: за русскою парня сдает экзамены по русскому языку Максуд Байрамович Хаймадулин!.. Двоечник!
— У Мишки три высших образования, — вяло оправдывался Туманов, — Его и захочешь, не «засыплешь». А на экзаменах по русскому все равно физиономии с фотографиями в личных делах не сверяют… Главное — не «как», а «чем кончилось». Ведь поступил же? Поступил.
— Двоечник! — повторил Королев. — Нужно было декану под столом «пузырь» коньяка передать, так не только поступил бы с первого раза, но и школу милиции окончил как минимум майором… Это тебе повезло, что тебе в твоей старой «конторе» звание сразу дали, с таким процентом успеваемости до сих пор в «сержантах» ходил бы. Как в армии.
— Я не напрашивался, — пожал плечами Туманов. — На меня как в военкомате, сразу после армии, набросились: «Пойдем к нам, пойдем к нам». Вот я сдуру и пошел.
— А если серьезно?
— Я вполне серьезно. Дедок какой-то подходит и спрашивает: «Туманов?» Да, отвечаю, чем обязан? «Семнадцать мгновений весны смотрел? Хочешь быть, как Штирлиц?» Я сперва думал — псих. Потом, когда в «большой дом» с тем же предложением вызвали, решил, что, пока я был в армии, весь город сошел с ума. Когда меня спросили, хочу ли я быть офицером, я ответил: «Да», и мне тут же дали звание, я решил, что «чокнулась» вся страна… Но когда принял их предложение и немного поработал, сообразил, что идиот — только я сам… Во время «путча» посмотрел, как они работают, махнул рукой и ушел, куда глаза глядят.
— А глядели они у тебя на криминал, — невольно усмехнулся Королев, вспоминая их первое знакомство.
— Ладно уж, какой там «криминал», — отмахнулся Андрей. — Заурядная драка… Двое дураков подвыпивших…
— Но-но!.. Я попрошу!.. Ну, шли мы с Воиновым после получки домой, а навстречу — рожа, наглая да небритая… Святое дело — документы проверить…
— «Документы», — лениво передразнил Туманов. — Двое пьяных в темной аллее останавливают и, ничего не объясняя, пытаются обыскать… Вы «ксивы» только в отделе показали…
— Опыт не пропьешь! — назидательно ответил Королев. — Это, как говорил Штирлиц: «Выработанная годами привычка», коль решил выпить — оружие и «ксиву» — в сейф!.. А ты сразу по морде бить!.. Эх, ты!..
— Зато теперь на вопрос: «Как попал в угро?», могу честно отвечать: «Повязали», — отшутился Андрей и снял трубку заголосившего телефона: — Слушаю, Петрович… Да, уже заступил, полчаса как… Так… Так… И без примет?.. Ну ладно, на месте уточню… Диктуй адрес…
Нацарапав на клочке бумаги адрес, собрал в папку бланки протоколов и пожаловался напарнику:
— Опять разбой. И опять на территории Воинова. «Медвежий угол» какой-то… Пятеро в масках и со «стволами». Сумма, которую «приватизировали», как выражается Хаймадулин: «Просто вах-вах-вах!» Пойду оформлять.
— Я с тобой, — поднялся Королев. — Мне сейчас — хоть на оформление, хоть на захват, хоть грудью на дзот, лишь бы начальству больше на глаза не попадаться.
— Легче бумаги оформить, чем от Клюшкина бегать, — заметил Андрей, запирая дверь кабинета.
— То-то и оно, что легче от Клюшкина бегать, чем все мои бумаги оформить, — уныло покачал головой Николай. — Иван Петрович еще дня три побесится и до следующей проверки успокоится, а бумаг… Эти как раз к следующей проверке разобрать успею, но ведь к тому времени новые накопятся. Так что, какая разница за что получать? Буду как и раньше: самые важные и с самыми гневными резолюциями отправлять, а там — как повезет…
— Тоже философия, — кивнул Туманов и, просунув голову в дверь дежурной части, крикнул скучающему на скамейке у окна водителю: — Селезнев, мне сейчас на другой конец территории добираться надо… Так спорим на «пузырь», что «дежурка» либо сломана, либо бензина нет?..
Бывалый сержант лишь махнул в их сторону рукой:
— «Уровцы» — они и есть «уровцы». Как дети малые, все о несбыточном мечтают… Запомни, Туманов: «правовое государство» — это не только нормальные, умные законы, о которых ты постоянно плачешь, но еще и бензин да запчасти для того, чтобы ты смог охранять эти самые «законы»… А теперь выйди во двор, отрой капот «уазика», посмотри на мотор, потом посмотри на шины и после этого скажи мне: через сколько лет мы построим это «правовое государство»?.. Да, и не забудь после этого сам за «пузырем» сбегать за то, что эта «телега» у меня хоть раз в месяц, но ездит без лошади… Пешком, пешком, ребята, и оставьте мечты писателям…
На последнем этаже высокого «точечного» дома в просторной трехкомнатной квартире плакала сидевшая на диване девушка. Квартира, выражаясь «официальным» языком, «носила следы явного разгрома»: опрокинутые стулья, разбитый телефон, сорванные со стен ковры, разбросанные по полу бумаги…
Примостившийся за столом дежурный следователь пытался составить протокол из несвязных показаний потерпевшей. Молодой оперативник из «разбойного» отдела тщательно изучал подобранный с пола лифчик, словно надеясь отыскать на нем фотографию преступника. Королев пристроился на подоконнике, а Туманов опустился в единственное неперевернутое кресло и с любопытством принялся осматривать квартиру и саму потерпевшую. На вид девушке было лет двадцать пять, очень симпатичная, с густыми каштановыми волосами, длинноногая, с милым, но опухшим от слез лицом.
— Ну, хорошо, — не оставлял своих попыток следователь. — Насколько я сумел понять, вы подъехали к дому на своей автомашине, поднялись на лифте на свой этаж, где на вас и набросились преступники. Неизвестные в масках накинули вам на голову мешок, забрали ключи от квартиры и, открыв дверь, втолкнули вас вовнутрь. Привязали к кровати и, пригрозив раскаленным утюгом, забрали драгоценности и валюту. Трое с вещами ушли сразу, четвертый сидел рядом с вами еще в течение часа, после чего развязал, приказал лежать тихо и тоже скрылся? Так?
