Сью Таунсенд - Адриан Моул и оружие массового поражения

Особняк Крокусов

Биби-на-Уолде

Лестершир LE19

Апартаменты 4

Старый аккумуляторный завод

Крысиная верфь

Гранд-Юнион-канал

Лестер

Моя дорогая Маргаритка.

Позволь, милая, быть с тобой честным до конца. Я больше не могу жить во лжи. Уже некоторое время я переодеваюсь в женское платье и называю себя Бренда. Мне нравится прикосновение шелка, кружев и батиста к моей грубой мужской плоти.

Я пойму, если в сложившихся обстоятельствах ты сбежишь от меня прочь, словно испуганный фавн, но все равно постарайся вспоминать обо мне с сочувствием. Никто из нас не может противостоять нашим генам.

Всегда твоя

Бренда.

P. S. Как называются божественные синие тени для век, которыми ты накрасилась в День коробочек? Умираю, хочу такие же!

Только что обнаружил. Выражение «сбежишь от меня, словно испуганный фавн» я использовал в своем дневнике 1981 года, когда писал Пандоре. То-то мне казалось, что где-то я уже его слышал.

Отключил телефон – а вдруг Георгина позвонит.

Сегодня на работу позвонила мама и спросила, не пора ли ей прекратить красить волосы в рыжий цвет.

– Не пришло ли время примерить имидж платиновой блондинки в возрасте?

– По-моему, этот вопрос лучше задать твоему парикмахеру. Я продавец книг, мама.

– Я тревожусь за тебя, – вздохнула она. – Вчера вечером ты ужасно выглядел. Похудел. Наверное, плохо питаешься, и у тебя круги под глазами. Уверена, ты не спишь по ночам. Ты несчастен, ведь так?

Я попросил мистера Карлтон-Хейеса подменить меня на кассе и скрылся с мобильником в подсобке.

Мама повторила:

– Ты несчастен, ведь так, дорогой?

На глаза почему-то навернулись слезы, а дыхание перехватило. Наверное, меня пробрало от сердечных, даже материнских, ноток в ее голосе. Нечасто слышал я их в своей жизни.

Мистер Карлтон-Хейес закончил обслуживать покупателя и отправился меня искать.

– Друг мой, – сказал он, открыв дверь подсобки, и протянул чистый белый носовой платок, который пах кондиционированным воздухом.

Я вытер нос и протянул платок обратно, но мистер Карлтон-Хейес сказал:

– Нет-нет, оставьте его у себя, дорогой мой. Лесли всегда дает мне по утрам два чистых носовых платка.

Сказал, как же ему повезло, что есть кому о нем позаботиться.

– Это не везение, это дар небес, – ответил он.

Я попытался извиниться за столь нехарактерное для меня поведение.

Мистер Карлтон-Хейес перебил:

– Честно говоря, я не очень хорошо разбираюсь в душевных делах. Лесли говорит, что это результат обучения в привилегированной частной школе. Но если вы сочтете, что вам нужно, что называется, «выговориться», я с готовностью вас выслушаю.

Надо признать, он явно чувствовал себя не в своей тарелке и очень обрадовался, когда в магазин ворвалась безумная оборванка с криком, что в голове у нее засела Джейн Остин и командует ею.

К вечеру, когда я добрался до Крысиной верфи, на моем телефоне было двенадцать сообщений. И все от Георгины. Не самое приятное чтение.

Отключил телефон и вновь взялся за перо и бумагу.

Маргаритке Крокус

Особняк Крокусов

Биби-на-Уолде

Лестершир LE19

Апартаменты 4

Старый аккумуляторный завод

Крысиная верфь

Гранд-Юнион-канал

Лестер

Дорогая Маргаритка,

Позволь быть откровенным с тобой до конца.

Человек, которого ты знаешь под именем Адриан Моул, на самом деле самозванец. Я нахожусь в бегах с тех пор, как меня ложно обвинили в нападении на дельфина на побережье Корнуолла в 1989 году.

Полиция все плотнее сжимает кольцо вокруг меня, поэтому я должен затаиться.

Прощай, дражайшая,

Вряд ли она этому поверит, поэтому написал еще одно письмо.

Маргаритке Крокус

Особняк Крокусов

Биби-на-Уолде

Лестершир LE19

Апартаменты 4

Старый аккумуляторный завод

Крысиная верфь

Гранд-Юнион-канал

Лестер

Милая Маргаритка,

Я надеялся, что мне никогда не придется писать это письмо.

В течение нескольких лет я страдаю редким заболеванием, от которого человек впадает в безумную ярость, провоцирующую внезапные вспышки насилия. Тайком я искал исцеления, но, увы, специалисты вынесли окончательный вердикт: мое заболевание неизлечимо.

Мне также посоветовали никогда не жениться. Цитирую: «Пи одна женщина не сможет чувствовать себя с вами в безопасности, мистер Моул. Вы должны смириться с одиночеством».

Естественно, я потрясен этим известием, а потому прошу прощения и удаляюсь, чтобы оплакать то, чему не суждено свершиться.

Боже, как я буду жить без тебя, до боли в сердце прекрасная Маргаритка?

С любовью, как всегда,

Думаю, из всех писем последнее наиболее щадящее для чувств Маргаритки. Хотя, с другой стороны, вдруг Маргаритка расстроится из-за того, что ребенок унаследует ген-убийцу?

Утром в магазине было шумно. Народ расхватывает книги об оружии и войнах.

Звонил Майкл Крокус. Хочет видеть меня по «неотложному» делу, касающемуся будущего нашей страны.

Я оставил на голосовой почте лавки «Сельская органика» сообщение, что не располагаю ни минутой свободного времени.

Крокус позвонил снова и обругал меня за то, что я не ответил на его звонок. Объяснил ему, что оставил для него сообщение.

Крокус раздраженно фыркнул:

– Поскольку ты не назвался, а связь была плохой, я решил, что это рекламный звонок с предложением установить двухкамерные стеклопакеты.

Он таки вынудил меня встретиться с ним в час дня в вегетарианском кафе «Добрая Земля». Когда я пришел ровно в час, он уже был там и поедал какую-то густую кашицу, нетерпеливо поглядывая на часы.

Увидев меня, Крокус буркнул:

– Ну наконец-то!

И почему он вечно заставляет меня оправдываться? Я начал было говорить, что пришел вовремя, но он бесцеремонно прервал меня:

– Раз ты все-таки пришел, могу я объяснить цель нашей встречи?

Я предпринял вторую попытку втолковать ему, что я вовсе не опоздал.

– Адриан, я очень занятой человек! – взревел Крокус. – Давай перейдем к делу!

Начал он с того, что наша прекрасная страна, ее традиции, ее наследие постепенно поглощаются Европой и нашу великую нацию вынуждают ползать на коленях перед чванливыми брюссельскими бюрократами. После чего пустился разглагольствовать о квотах на вылов рыбы, утрату суверенитета и унизительный провал Англии, которая не набрала ни одного очка на конкурсе Евровидения. Он пугал меня предсказаниями, что скоро Англию смоет волна капуччино и генетически модифицированных бананов.

Я недоумевал: неужто Крокус вызвал меня только для того, чтобы изложить свои взгляды на современную Европу?

Тут он понизил голос и огляделся, словно тихие вегетарианцы, пережевывавшие овощи, – сплошь активные члены «Аль-Каиды».

– Я намерен создать в Лестере отделение партии независимости Великобритании, – прошептал Крокус, – и хочу знать, могу ли я рассчитывать на твою помощь?

Я ответил, что крайне мало осведомлен о деятельности ПНВБ, и спросил, нет ли какой-нибудь литературы на этот счет.

Крокус достал из сумки пачку засаленных листовок, украшенных изображением «Юнион Джека», и протянул мне одну.

Сунул ее в карман, пообещав прочесть на досуге.

– Все, что тебе нужно знать, – оскалился Крокус, – что ПНВБ – единственная партия, у которой хватает пороху противостоять кучке соглашателей, дымящих «Голуазом».

Мне вообще-то нравится быть европейцем, сказал я.

– Это тебе сейчас нравится, – хмыкнул Крокус. – Но понравится ли тебе, когда они запретят наш национальный гимн?

Про себя я подумал: «Вот было бы здорово. Терпеть не могу «Боже, храни королеву»«. Но промолчал.

Крокус встал:

– Все, кто меня поддерживает, вносят вклад в размере пятисот фунтов.

Когда он ушел, оставив меня оплачивать его счет, я прочел листовку, из которой следовало, что одним из светил ПНВБ являлся Джонатан Эйткен, а другим – Джефф Бойкотт.[60]

Когда поток покупателей иссяк и мы устроили перерыв на чай, я попросил мистера Карлтон-Хейеса прочесть мои письма Маргаритке и посоветовать, какое из них отослать.

Странно, но письма его развеселили.

– Ни одно не годится, мой дорогой, – сказал он, закончив читать. – На вашем месте я написал бы что-нибудь вроде: