Ирвин Шоу - Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов)
Гарольд, чувствуя себя абсолютно несчастным, с трудом сглотнул слюну; почувствовал, как краска заливает лицо, проникает даже под стекла очков… Громко кашлянул — пусть Кэтрин подумает, если заметит его смущение, что он покраснел от приступа кашля, от натуги.
— Может, похлопать тебя по спинке? — порывисто предложила Кэтрин.
— Нет, не нужно, благодарю тебя, — спокойно ответил Гарольд. — Приступа кашля как не бывало.
— Так ты придешь вечером во вторник?
— Мне бы очень хотелось… но мама не отпустит меня из дома так поздно. Она говорит: вот когда тебе исполнится пятнадцать…
Кэтрин скривилась, и на лице ее появились отталкивающие морщинки.
— Но в среду я видела тебя в библиотеке в восемь вечера.
— Библиотека — это другое дело, — слабо оправдывался Гарольд. — Иногда мама делает для меня исключение.
— Можешь сказать ей, что идешь в библиотеку, — нашла выход Кэтрин. — Что тебя останавливает?
Гарольд мучительно, глубоко вздохнул.
— Стоит только мне соврать, как мама сразу догадается, — объяснил он. — В любом случае нельзя врать матери.
Кэтрин закусила пухлые губы, не скрывая равнодушного удивления.
— Не смеши меня!
Остановились у многоквартирного дома, где жил Гарольд.
— Очень часто днем, — не унималась Кэтрин, — я сижу дома одна, никого больше нет. Почему бы тебе, когда будешь возвращаться из школы, не свистнуть перед моим окном — оно выходит на улицу. Я его открою и тоже свистну, давая тебе понять, что все в порядке. Идет?
— Знаешь, я все время ужасно занят. — Гарольд с беспокойством поглядывал на привратника Джонсона, который не спускал с них глаз. — Каждый день после полудня я занимаюсь бейсболом в клубе «Монтаук», потом — час занятий на скрипке; к тому же у меня «хвост» по истории, и мне нужно прочитать столько глав из учебника к следующему месяцу и…
— Хорошо. В таком случае я буду провожать тебя из школы каждый день! — упорствовала Кэтрин. — Ты ведь из школы идешь домой?
Гарольд вздохнул.
— Видишь ли, каждый день я играю в школьном оркестре…
С несчастным видом он смотрел в упор на Джонсона, наблюдавшего за ними с заученным, циничным выражением на лице; как все привратники в мире, он знал, кто из жильцов когда выходит и возвращается домой, и у него, конечно, свое, особое мнение по поводу всех этих шастаний взад-вперед.
— Мы сейчас разучиваем «Поэта и крестьянина», там очень сложная партия первых скрипок, и я не знаю, когда, в котором часу закончится репетиция, и…
— Хорошо. Тогда я тебя подожду. — Кэтрин глядела ему прямо в глаза, не скрывая, что горько в нем разочарована. — Посижу у входа для девочек и подожду.
— Послушай, — изворачивался, как умел, Гарольд, — иногда репетиция затягивается до пяти вечера.
— Неважно. Я подожду!
Гарольд с тоскливым видом поглядывал на входную дверь, всю из позолоченного металла и толстого, холодного стекла.
— Ладно, признаюсь тебе. Видишь ли, я не очень люблю девчонок. У меня столько других дел — голова идет кругом. Не до них.
— Но тебя до дома провожает Элайн, — не выдержала Кэтрин. — Я вас видела.
— Хорошо, черт подери! — заорал Гарольд, с трудом подавляя желание ударить кулаком по этому розовенькому, нежному личику, с холодными голубыми глазами обвинителя, с дрожащими пухлыми губками. — Да, ты права! — кричал он. — Мне нравится, когда меня провожает домой Элайн! Оставь меня, наконец, в покое. У тебя есть свой ухажер — Чарли Линч. Он у нас настоящий герой, питчер в бейсбольной команде. А я не могу даже сыграть правого края. Оставь меня в покое!
— Нет, он мне не нужен! — закричала и Кэтрин. — Мне неинтересен этот Чарли Линч! Как я тебя ненавижу! Как ненавижу! Все, решено — я поступаю в монастырь!
— Отлично! — Гарольд немного успокоился. — Превосходно. — И открыл дверь.
Джонсон по-прежнему, застыв на том же месте как статуя, смотрел на него бесстрастно, все понимая.
— Гарольд, — теперь уже мягко заговорила Кэтрин, с печальным видом касаясь его руки. — Будешь проходить мимо моего дома — насвистывай мелодию «Бегин зе Бегин». Тогда я пойму, что это ты. «Бегин зе Бегин», Гарольд…
Резко отбросив ее руку, он скрылся в подъезде. Она смотрела ему вслед, а он даже ни разу не оглянулся; вошел в лифт, нажал кнопку, дверь закрылась за ним… Все кончено! Теперь его не вернешь… Слезы подступили к глазам, но она сумела взять себя в руки и не расплакаться, только печально устремила взор вверх, на окно четвертого этажа, — там его спальня.
Повернувшись, медленно, еле волоча ноги, прошла целый квартал до своего дома. На углу улицы, когда она шла опустив голову и глядя в асфальт, перед ней возник какой-то мальчишка, который бесцеремонно налетел на нее и извинился:
— Ах, прошу прощения!
Она подняла голову и холодно осведомилась:
— Что тебе нужно, Чарли?
Чарли Линч улыбался ей, правда через силу.
— Как смешно, что я неожиданно въехал в тебя! Ничего себе — так столкнуться! Знаешь, я не смотрел, куда иду, думал о чем-то другом…
— Да, понятно. — Кэтрин ускорила шаг к дому. — Все ясно.
— Разве тебя не интересует, о чем я думал? — осторожно осведомился Чарли, поравнявшись с ней.
— Прости меня. — Слез как ни бывало; закинув голову, она старательно разглядывала какую-то точку на фоне вечернего неба. — Это я спешу.
— А я думал о том вечере, два месяца назад, — затараторил Чарли. — О той вечеринке, которую устроила Нора О'Брайен. В тот вечер я проводил тебя до дома и поцеловал в шейку. Помнишь?
— Нет, не помню, — разочаровала она его.
Прибавила сколько могла скорости и пошла вдоль ряда совершенно одинаковых двухэтажных домиков; перед ними детишки играли в прятки, катались на роликовых коньках и, неожиданно выскакивая из-за крыльца, с криками «А-а-а, ма-а-а!» наставляли друг на друга игрушечные пистолеты и пулеметы.
— Прости меня, мне нужно поскорее домой, присмотреть за младенцем — мама собирается куда-то уйти.
— Что-то ты не сильно торопилась, когда стояла с Гарольдом, — напомнил Чарли, не отставая от нее ни на шаг; в глазах его мелькнула ярость. — С ним ты шла медленно-медленно, никуда не спешила.
Кэтрин бросила на него короткий, уничтожающий взгляд.
— Не понимаю, Чарли Линч, неужели ты вообразил, что это твое дело? Насколько я понимаю, это мое личное дело.
— В прошлом месяце ты меня провожала домой.
— Но это было в прошлом месяце! — громко вымолвила Кэтрин.
— Чем же я перед тобой провинился? — Лицо Чарли Линча исказилось от внутренней боли — веснушчатое лицо, с мальчишеским носом, с шишкой на лбу, куда однажды угодил удар бейсбольной битой. — Прошу тебя, Кэтрин, скажи мне, что я такого сделал?
— Ничего, — ответила она по-деловому скучно. — Абсолютно ничего.
Чарли Линч увернулся от троицы карапузов, которые на полном серьезе вели дуэль на деревянных мечах: те глухо стучали по их щитам из крышек мусорных ведер.
— Нет, видно, я что-то натворил.
— Ничего! — отрезала Кэтрин решительным, не терпящим возражений тоном.
— Убирайся отсюда, чужеземец! — крикнул возникший прямо перед Чарли мальчишка лет семи, с игрушечным пистолетом, из которого он целился в дружка, такого же мальчишку, тоже с пистолетом. — В этом городе нет места для нас двоих, чужеземец! Даю тебе на размышления двадцать четыре часа, потом заговорит моя пушка!
— Согласен! — отвечал второй.
Чарли обошел воинственных пацанов.
— Может, сходим сегодня в кино? — Чарли догнал Кэтрин, в полной безопасности миновав обитателей Дикого Запада. — Кэри Грант в главной роли. Говорят, очень смешная картина.
— С удовольствием пошла бы, да вот беда — нужно сегодня вечером догонять по чтению.
Чарли молча шел, стараясь не столкнуться с озорниками — те увлеченно сражались на дуэлях, боролись, вели перестрелку. Кэтрин шла чуть впереди, с высоко поднятой головой, вся такая румяненькая, пухленькая, с розовыми коленками, а Чарли, вздыхая, высматривал у нее на шейке то местечко, куда поцеловал ее впервые, — после этого нежного поцелуя душа его улетела на небо…
Вдруг он засмеялся — натянуто, неестественно. Кэтрин и бровью не повела, даже не оглянулась.
— Знаешь, я все думаю об этом парне, ну, о Гарольде, — начал он. — Что за дурацкое имя — Гарольд! Приходит он в бейсбольную команду, а тренер вышвыривает вон его на первой же тренировке. Бросает ему, точно, три мяча подряд — а он не ловит, между ногами у него пролетают! Бросает в него — опять не поймал: мяч отскакивает от земли и ударяет его прямо по носу. Вот умора! Ты бы поглядела в эту минуту на физиономию своего Гарольда! — Чарли визгливо фыркнул. — Мы все чуть не поумирали со смеху: прямо по носу, в самый кончик! И знаешь, как его дразнят ребята? Четырехглазый Оскар. Не видит из «дома» даже первой базы! Четырехглазый Оскар — разве не смешно? — Голос Чарли звучал уже не столь уверенно.
