Виктор Дьяков - МЕНТАЛЬНАЯ НЕСОВМЕСТИМОСТЬ Сборник: рассказы, повести
Так вот, приехала Гуля с детьми из очередного отпуска. Сразу в магазин, а там брат с Фатимой. Обнялись, Гуля начала передавать приветы от родных... Она хорошо знала брата, и одного взгляда на него оказалось достаточно чтобы понять - что-то случилось.
- У тебя кто-то заболел? В семье всё нормально?- забеспокоилась Гуля, хотя с братом по телефону разговаривала перед отъёздом из Баку и тот ничего плохого не сообщил.
- Да нет, у меня всё по-старому. Здесь вот... - нахмурился брат.
- Что-то с магазином?- пунцовые пятна обозначились на смуглом лице Гули, что случалось с ней при очень сильном волнении.
- Не совсем... но в общем да,- брат тяжело вздохнул и развёл руками.- Пойдём покажу.
- Они вышли из магазина,- прошли арку, ведущую к школьному двору.
Брат безнадёжно махнул рукой в сторону школы. Гуля подняла глаза и остолбенела... Когда она уезжала школу и школьный двор, включающий футбольное поле, небольшой цветник и площадку перед входом для всевозможных построений и массовых мероприятий, окружал забор из сетки-рабицы, а напротив арки ведущий во двор образованный жилыми домами была сделана, так называемая, задняя калитка. Эту калитку директрисе закрыть никак не удавалось. Причина неудач была простейшей: люди жившие в близлежащих многоэтажных домах, в том числе и дети, ученики школы, регулярно срывали замок. Всем было удобно ходить через школьный двор из центральной калитки в заднюю, и потом в арку, и далее по своим подъездам. Это позволяло пешеходам идущим из метро, от остановок автобусов и маршрутных такси, не огибать школьный двор, а заметно сокращать расстояние. Но, конечно, больше всего выгод от этой постоянно распахнутой калитки имела Гуля. Ведь её магазин располагался как раз рядом с аркой. Таким образом, основной поток жителей двора проходил рядом с её магазином со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Сейчас вместо прежнего забора из рабицы зловеще чернел свежей краской новый, высотой не менее двух метров из толстых металлических труб, и главное... задней калитки не было - стояла сплошная стальная преграда. Борясь, прежде всего с тем, чтобы ученики не бегали на переменах в близлежащий магазин, директриса одновременно лишила Гулю не только покупателей-детей, что приобретали в основном лишь жвачку и мороженое, но и массы взрослых покупателей. Теперь поток «потенциалных покупателей» тек в обход и попадал во двор не через арку, а между домами, уже не мимо гулиного магазина, а как раз мимо расположенного с внешней стороны тесного магазина "тамбовцев", и естественно оставлял деньги уже там.
Гуля всё "просчитала" сразу:
- Что с выручкой?
- Какая выручка... у нас убытки, несколько дней товар не могли распродать, хлеб черствел, у молочных срок годности истёк,- скривившись, как от зубной боли отвечал брат.
- Так надо же было сразу меньше товара заказывать!- чуть не закричала Гуля.
- Тише ты... Мы... мы не сразу сообразили, что к чему. Меня тут не было, я ж на рынке в основном торчу, а здесь жена, она не поняла, отчего вдруг покупателей, как отрезало, она ж на эту калитку и внимания не обратила, а эта дура Фатима, ну чего с неё взять. Я когда приехал всё понял, но часть скоропортящегося товара пропало.
Гулю этот "удар" сильно надломил, поставив перед давно уже забытыми проблемами. Она рассчитывала, что по приезду её ожидает определённая сумма денег, но... Теперь предстояло вновь залезать в долг, чтобы заплатить аренду и сделать все прочие официальные и неофициальные выплаты. Вечером, закрыв магазин и поставив его на сигнализацию, Гуля устало дотащилась до квартиры. Фатима пряталась в комнате, чувствуя вину, и дверь открыл Азиз. Увидев мать, он не на шутку обеспокоился, хотел было звонить дяде, но Гуля не позволила - сейчас не время болеть. В мусульманских семьях мужчина добывает хлеб насущный и решает все проблемы, женщина всегда на втором плане. Но семьдесят лет советской власти оказал на кавказских мусульман своё воздействие, на одних большее, на других меньшее. Если у горских народов Северного Кавказа культ мужчины в семье сохранился в своём почти первозданном виде, то в Закавказье далеко не везде. Хотя, Гуля с удовольствием бы спряталась за надёжную мужскую спину, но таковой у неё, увы, просто не было.
В ту ночь она долго не могла уснуть, размышляя как выйти из сложившейся ситуации. Если всё пустить на самотёк и дальше, то грозило полное разорение и это неминуемо привело бы к тому, что придётся уехать из Москвы. А на родине ей делать абсолютно нечего. Там возрождали исламские традиции и незамужней женщине найти работу, или открыть своё дело было просто невозможно. И вообще в Баку совсем не те возможности, что в Москве. Здесь крутятся большие деньги, и надо просто уметь их взять. И приехавшие сюда кавказские люди, как правило, умеют это делать. Разве Алекперов смог бы стать миллиардером в Азербайджане? Да никогда. Там ведь весь капитал у руководящего республикой клана. А в России он, азербайджанец, сумел возглавить одну из крупнейших нефтедобывающих компаний, является одним из богатейших людей России. А сколько азербайджанцев делают здесь деньги, и какие деньги на рынках, торгуя овощами, фруктами, цветами. Сколько семей в Азербайджане живёт в основном за счёт родственников, присылающих им деньги из России. Второй такой удобной страны для азербайджанцев, да и для всех прочих кавказцев нет во всём мире. Нет, за Россию надо держаться, тем более за Москву. Только здесь можно не принадлежа к титульной нации и даже вообще не являясь гражданами этой страны "делать" такие хорошие деньги, помогать родственникам, поставить на ноги детей. Всё это прекрасно понимала Гуля и была готова бороться до конца. Именно в эту бессонную ночь у неё сложился план действий по спасению своего магазина, своей семьи.
Перво-наперво необходимо вновь пробить калитку в школьной ограде, и пустить основной поток жильцов по прежнему пути, мимо её магазина. Как это сделать? Гуля понимала, что с директрисой, которая инициировала аннулирование живоносной для неё калитки, договориться нельзя. Она, во-первых, не берёт от кавказцев взяток, во-вторых просто их ненавидит. Остаётся одно - убрать директрису. Казалось бы невыполнимый, бредовый план. Разве такое по силам живущей в Москве почти на птичьих правах азербайджанке, владелице небольшого магазина? Ещё года два-три назад, Гуля ни за что на это не решилась, такое просто не родилось бы в её голове. Но за шесть лет жизни здесь, Гуля узнала так много. На её глазах такие же, сравнительно недавно прибывшие в Москву представители кавказских землячеств, вроде бы не имея никаких законных прав, тем не менее, обходя все препятствия, становились хозяевами не только небольших магазинов, но и владельцами огромных супермаркетов, целых продовольственных рынков, плодоовощных баз, фабрик, заводов. Но особенно её поразили такие факты, что один из лучших московских ресторанов "Прага", в пяти минутах ходьбы от Кремля, принадлежит туркам, выходцам с Кавказа, а гастиницей "Редисон-славянская", так же расположенной в центре Москвы, руководят чеченцы.
Уж если турки, и чеченцы, которых Гуля считала малокультурными и не очень деловыми народами, смогли здесь такое, то ей деятельной, с экономическим образованием азербайджанке, почему ей не сотворить куда меньшее - просто сделать процветающим свой маленький бизнес. И для этого всего-то и надо, заменить директора школы на такого, или такую, которые будут более лояльны к кавказцам, согласится взять взятку и сделать калитку на прежнем месте. Гуля знала примеры, когда благодаря деньгам и родовой взаимовыручке кавказские землячества снимали и ставили не каких-то паршивых школьных директоров, а директоров крупных заводов, выставочных центров, банков... Это с успехом делали и армяне, и дагестанцы, и чеченцы. Последние вообще, казалось, могли делать в Москве всё что угодно, подмять под себя, например, средний банк, или поставить под свой контроль общежитие какого-нибудь ВУЗа, где преспокойно отлёживались и отсиживались прибывавшие с Чечни боевики для совершения терактов и похищений людей. Между делом джигиты терроризировали обитателей и ставили на "конвейер" обитательниц этих общаг, иногородних русских студенток. Гуля уже давно не ужасалась действиями чеченцев, она всё больше их уважала и даже восхищалась. Только так и надо вести себя с этими тупыми, не на что не годными русскими. Брать от них всё, что тебе нужно, где силой, где хитростью, но брать без страха и колебаний. И насиловать этих гусынь тоже нужно, раз их ни на что не годные мужчины не могут их защитить. Она не раз высказывала претензии и к своей собственной родне, к брату, ставя в пример рисковых и бесстрашных чеченцев. Увы, гулины слова смелости родне не придали. Да они готовы были давать взятки московским чиновникам, милиции, да готовы шугать на рынках русских дедов и бабок, если те совались со своим "свиным рылом", и корзинами торговать. Но на более рисковые акции, как правило, не шли. Потому в своей задумке Гуля на соплеменников опереться не могла, разве что попросить финансовой помощи. Потому она и решила действовать на свой страх и риск, и уже на следующий день сделала первый шаг...
