Керстин Гир - Мамы-мафия
Нелли уже ходила на «Трою» в рамках факультатива по истории. Она сказала, что зад Брэда Питта – это единственное интересное место во всём фильме. Половину фильма она зажмуривала глаза, потому что там постоянно кололи копьями, мечами и стрелами, а ещё там всё время кто-то погибал, и она не хотела ещё раз на это смотреть. Поэтому мне придётся подождать, пока голый зад Брэда Питта не покажут по телевизору.
«В поисках Немо» был хорош тем, что на него мог пойти Юлиус, а если бы мы выбрали кровавую «Трою», ему бы пришлось остаться с Анной и Яспером. Я попросила в кинотеатре супербольшую порцию попкорна и почти упала в обморок, когда продавщица протянула мне огромное ведро. Когда оно опустеет, мы сможем использовать его дома как корзину для белья, но я сомневалась, что нам когда-нибудь удастся съесть всё его содержимое. Кроме того, Нелли хотела колы, а Юлиус – лимонада, и оба жаждали мороженого и чипсов, и поскольку сегодня был день рождения Нелли, им в виде исключения всё это было позволено. Было только трудно отволочь это в кинозал, потому что дети уже отправились на свои места и не могли мне помочь при транспортировке.
– О Боже, – сказала женщина позади меня. – Фильм длится 90 минут, но люди думают, что они за это время умрут с голоду.
Я сразу узнала голос. Когда я повернулась – одна рука на ведре попкорна с уложенными поверху чипсами и мороженым, удерживаемыми подбородком, в другой руке прижатые к груди напитки, – я уставилась прямо в глаза мамочки ягуарного мужчины.
– Только без зависти, – сказала я с некоторым трудом. Под моим подбородком заскрипели пакетики с чипсами.
Мама ягуарного мужчины вздёрнула брови и отвернулась. Она снова меня не узнала.
– Пакетик фруктовых жевательный конфет, пожалуйста, – сказала она продавщице. Проходя мимо плакатов с фильмами, я скосила на них глаза. Что старая карга собиралась посмотреть здесь среди бела дня? Неужели голый зад Брэда Питта?
У нас были хорошие места на втором ряду сзади, как раз посредине, и поскольку я давно не была в кино, я наслаждалась даже рекламой. Неприятно было только то, что мать ягуарного мужчины и маленькая Эмили сидели наискосок позади нас.
Эмили нас, естественно, сразу узнала.
– Смотри, бабушка, это Юлиус из нашего детского сада и его мама, – сказала она.
– Рада с вами познакомиться, – сказала бабушка, которая была рада примерно так же, как если бы она только что обнаружила у себя геморрой.
– Мы уже знакомы, – ответила я. – Вы чуть не убили меня недавно вашим мерседесом.
– А-а-а, – протянула женщина. Потом она посмотрела на моих детей и весь наш провиант и протянула: – Ну, похоже!
Что это означает? Эта женщина каждый раз доводила меня до белого каления.
– Хочешь мороженого? – спросил Юлиус у Эмили.
– Нет, спасибо, – ответила мерседесная карга. – У Эмили есть жевательные конфетки.
Рядом с ней сидел несколько потрёпанный парень в джинсовой куртке.
– А я бы с удовольствием съел мороженого, если можно, – сказал он.
Мерседесная карга помахала перед носом рукой наподобие веера.
– Может быть, вы съели лишку чеснока, молодой человек?
– Нормальную порцию гироса с цацики, – ответил молодой человек.
– Какое бесстыдство, – сказала мерседесная карга. – Тому, кто так воняет, не стоит идти в люди.
– Я не чувствую никакого запаха, – сказал молодой человек и повернулся ко мне. – Вы что-нибудь чувствуете?
– Нет, – ответила я. Он сидел, по счастью, довольно далеко от меня.
Мерседесная карга посмотрела на меня так, как будто она от меня ничего другого и не ожидала. Они с Эмили переместились на сиденье в сторону. Теперь они сидели прямо за мной, и у меня было такое чувство, что их острые колени упираются мне в спину.
Молодой человек взял порцию мороженого, потом погас свет и начался фильм. Он сразу же увлёк меня. Молодая влюблённая парочка только что въехала в новую квартиру. Они ожидали своих первых детей и размышляли по поводу имён, которые они им дадут. И тут – какой ужас! – женщина и дети стали жертвой коварного убийства. Я действительно спрашивала себя, почему на этот фильм можно идти без ограничения возраста? Ладно, молодая парочка была парой нарисованных на компьютере рыб-клоунов, а дети (числом около четырёх тысяч) были ещё икрой, но я не думала, что «Троя» может предложить что-нибудь более драматическое.
Захваченная чувствами, я интенсивно грызла попкорн.
– Нельзя ли потише? – прошипела мерседесная карга.
Я несколько пристыженно передала ведро с попкорном Юлиусу.
Немо, единственный выживший рыбий детёныш, пошёл в школу и поплыл на спине одного ската прямо к опасной морской впадине. Раздался громкий предупреждающий писк. Я догадывалась, что вот-вот разразится очередная катастрофа.
Юлиус громко втянул через соломинку лимонад.
Бабушка Эмили вздохнула так же громко. Давление её коленей на мою спину усилилось.
Снова раздался громкий писк. Я поняла, что он не относится к саундтреку фильма.
Бедного Немо поймал и похитил один ныряльщик. Его отец был безутешен. Это было больше, чем может вынести рыба-клоун. Я посмотрела на Юлиуса, но он выглядел совершенно довольным, насколько я могла видеть в темноте.
Громкий писк. Потом заиграла мелодия песни «Руди Фёллер!».
– Да Боже мой! – произнесла бабушка Эмили. – Выключите ваш мобильник, или я позову кого-нибудь из персонала!
– Тс-с-с, – сказала я. – У меня с собой нет мобильника. – Кроме того, на моём мобильнике, когда он звонил, играла мелодия «К Элизе».
– Тише, – произнёс кто-то впереди. «Руди Фёллер!» замолчал.
Какое-то время мы могли без помех смотреть фильм. Он оставался драматичным. Когда рыба-клоун и его подруга рыба-доктор столкнулись с группой акул – якобы вегетарианок, Юлиус схватил меня за руку, а Нелли должна была сказать, когда можно открыть глаза.
– Вы хотя бы дышите с закрытым ртом, – сказала мерседесная карга молодому человеку, который поел гироса.
Кто-то возле нас начал играть мелодию «Руки к небу».
– Я уже сыта по горло, – сказала мерседесная карга и постучала по спинке моего кресла.
– Оставьте, – сказала я. – Это не мой мобильник, и баста.
«Руки к небу» после двойного писка перешли в «The Final Countdown» и затем в «Я молод и нуждаюсь в деньгах». Через некоторое время, когда бедный отец Немо боролся с огнём, я наконец заметила, что мелодии исходили из Неллиного мобильника.
– Ты с ума сошла? – прошипела я. – Выключи немедленно!
– Здесь пятьдесят разных мелодий, – прошептала Нелли. – И одиннадцать звуков. Он может ржать, кашлять и петь йодлем.
Юлиус захихикал.
– Пожалуйста, пускай он заржёт, Нелли, пожа-а-а-луйста!
Я поняла, что нимбы над головой моих детей были временным явлением.
– Немедленно выключи мобильник!
– Сейчас! Я всё время ищу пуканье. Очень правдоподобный звук. Подожди, послушай.
Раздался писк, потом кто-то громко рыгнул, да так, что стало противно. Юлиус и Нелли безудержно хихикали.
– Типично, – сказала мерседесная карга.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что рыгнул мобильник, а не Нелли.
– Нелли! – возмущённо прошипела я. – Немедленно засунь эту штуку в рюкзак!
– Ещё раз, пожалуйста! Пук такой классный! Коза позади нас будет точно вне себя! – Снова раздался писк, а затем Неллин мобильник жутко расхохотался. – Вот дерьмо, опять не пук!
Юлиус хихикал ещё больше. Было такое впечатление, что его щекочут.
– Тихо! – сказал кто-то впереди.
– Это бессмысленно, я пытаюсь уже целый час, – сказала мерседесная карга. – Но чего ещё можно ожидать от таких пролетариев?
– Вы сами разговариваете громче всех, – сказал молодой человек.
– А вы немедленно замолчите, – сказала мерседесная карга. – Ваша вонь – это просто наглость.
– Тихо, чёрт побери! – сказали впереди. – Тут есть люди, которые интересуются фильмом!
Неллин мобильник пукнул. Это было оглушающе. Я почти зажала себе нос.
Юлиус от смеха уронил ведро с попкорном на пол. В ведре, к сожалению, было ещё полно попкорна. Он весь с шорохом рассыпался по полу.
– Убери мобильник! – зло прошипела я.
Юлиуса просто скрутило от смеха. Нелли тоже.
Мобильник снова пукнул.
– Это просто бесстыдство, – сказала мерседесная карга.
Тут она, к сожалению, была права. Я уже хотела повернуться и извиниться за своих невоспитанных детей, как она добавила:
– Меня уже больше ничто не удивляет. Женщины вашего разбора никогда не могут совладать со своими детьми. Что получится из этих бедных созданий, когда они вырастут, вряд ли можно себе представить. Понятно только, что платить за них будем мы! Неудивительно, что наше социальное государство катится под гору.
