Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах
– Скорее всего, что произошла какая-то дурацкая накладка и мой риэлтор по ошибке выписал два договора на один и тот же номер квартиры. Значит, что договора на какую-то из квартир, скажем на 210-ю, вообще не существует. Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь. Квартир ровно двести десять, значит, поправим в договоре и все. Каждый имеет право на ошибку, – небезуспешно оправдывался я, видя, как лица их становятся все менее напряженными. – Завтра я лично берусь все исправить, и повторяю, это может быть только технической ошибкой. Все договора лежат в моем кабинете, в сейфе, и уверяю вас, что их там ровно двести десять, не больше и не меньше. Адрес прежний, он не менялся, все в том же здании департамента землепользования…
И тут произошло то, чего я никак не мог предвидеть: тот мужик, который был порезче и похамоватей, сказал, что они этого адреса не знают, и попросил объяснить, как туда попасть.
– Мы-то в другом вашем офисе были, который возле метро «Курская», – пояснил он, – там еще этот, как же его зовут, толстый такой, и фамилия такая чудная немного… Блудов Николай Николаич! – вспомнил он. – Наверное, вся неразбериха из-за того, что мы в филиале оформляли, а вы, – он указал на вторых претендентов, – вы в центральном офисе.
Я хотел было сказать, что никаких «филиалов» у нас нет, но хмель стремительно покидал меня, сознание, словно небо, прояснялось, и, поняв, что произошло нечто ужасное, я решил не сеять панику, а разобраться во всем на завтрашнюю, трезвую голову. Да и не та обстановка была вокруг, чтобы начинать выяснение. Объяснив еще раз, как этим безвинным жертвам обмана (я уже не сомневался в этом) завтра добраться в нужное место, я откланялся и поспешил залезть в поджидавший меня автомобиль такси. Здесь меня, что называется, «вставило»…
Блудов… Последнюю неделю его и Сары не было в офисе: взяли отпуск «по семейным обстоятельствам». Интересно, что за, мать их, «обстоятельства» такие? Господи, этого не может быть! Это не со мной! Меня развел толстый чмошник, которого я и за человека-то, если честно, не считал. Так, сидит себе, разводит клиентов, воняет от него потной жопой к концу рабочего дня, воняет носками, воняет козявками из носа, воняет из забитых никотином легких, воняет ушной серой, воняет подмышками, воняет гнилым дуплом в зубе, воняет из глубокого пупка, в котором накапливается всякая трикотажно-пыльная дрянь, словом, воняет абсолютно! Ишь, тоже мне парочка:
гусь да гагарочка,жулик и художница,бурятская наложница,ебутся сладко,стонут гадко,ограбили меня среди белого дня,сняли сливки,а мне стакан гнойной наливки,мол, «мы нажили, а тебе с этим жить»,мать вашу, бляди,чего ради,я вам верил,участок доверил,а вы его завалили,меня по миру пустили,всего, как есть, опустили,и теперь моя страховка —пуля да веревкаи лучше самому,чем сесть в тюрьму,где зэки сидят,в стену глядят,заточки точат,меня припесочат,присыплют пылью,стану былью,скажут «жил мудаком да умер простаком»,на зоне стылоймоя могила,ноют ветра,такая мура.Паф Дэдди курит, не так ли?
Я сидел рядом с таксистом, совершенно погруженный в свои мысли. Я не думал о мести, я думал о том, что мне теперь делать, и ничего не выходило из этих размышлений хорошего. Молва о «Гринстрое» как о жульнической конторе, о лохотроне, в котором куча людей потеряла свои деньги, обойдет, как мне казалось, весь земной шар, словно волна после взрыва водородной бомбы, и все станут тыкать в меня пальцами и говорить: «Вот этот мерзавец!»
– Кошмар, – тихо вымолвил я и прикрыл глаза.
– О! Гляди-ка! Кореш мой, – услышал я радостный голос таксиста. Тот говорил с легким южнорусским акцентом: «экая», немного затягивая гласные и с глухой, размытой буквой «г». – Извини, пожалуйста. Не против, если я его подберу? Тебе ехать осталось всего ничего, а мы потом по своим делам. Нет, ну надо же, а! Лепшего кореша встретил вот так запросто! Вот Москва – деревня!
– Делай, что хочешь, – не открывая глаз, пробормотал я, – Москва – не деревня. В деревне люди честнее, а Москва жульем набита.
Таксист остановился, и сзади в машину влез какой-то мужик. Мы ехали через Сокольники: по сторонам повсюду деревья и редкие фонари. Чудесная ночь, не душная, пахнет лесом, и хочется выйти и надышаться запахом зелени, изгнать из себя засевшие в легких миазмы города… Похоже, что таксист мое желание угадал, так как свернул в какой-то тупичок, потом еще раз, и мы оказались в совсем уж безлюдном месте. Таксист нажал на тормоз, и его «праворукая» машина замерла: стало очень тихо, я слышал лишь монотонный шум двигателя. Тишина эта продолжалась недолго: я уже хотел спросить, что, собственно, происходит, как ощутил приставленный к горлу тесак – сюрприз от «лепшего кореша», пристроившегося позади меня.
– Цыц, сука, – сказал блатной в доску кореш, – рыпнешься, уработаю без кидалова.
– Привет тебе от Коли, – сказал таксист, навинчивая глушитель.
– От… какого… Коли? – стараясь не порезаться, медленно выговорил я. – Вы чего, мужики, делаете?
– От Коли Блудова, – пояснил таксист и скомандовал тому, кто сидел сзади: – Выводи его. Только смотри, чтобы не дернулся, а то будет, как тогда с тем банкиром. У меня патронов с собой не очень много, а то опять шмалять в темноте придется на удачу.
– Да. Хорошо, что ты в него тогда все-таки попал, – услышал я меланхоличный голос «лепшего».
– Мужики, не надо меня, а? – стараясь сохранять хоть какое-то спокойствие, попросил я. – Он по-любому неправ, он крыса, он меня кинул, людей кинул многих, серьезных в том числе. У меня мать одна останется, она не переживет.
– Да мы знаем, – успокоил меня таксист, – ты зла-то не таи. У тебя работа, и у нас работа. А кто там кого кинул – это вы на том свете будете разбираться, когда свидитесь.
– Мужики, только одно предложение еще, последняя просьба, пожалуйста!
– Ну давай, только быстрей, а то здесь менты могут шариться.
– Скажите, сколько вам Блудов за меня заплатил?
– Червонец, – таксист покосился на свой пистолет, – стандартная цена.
– Я вам заплачу пятьдесят тысяч долларов. Сегодня же. Как вы не поймете, что я бизнесмен, а он просто фраер дешевый. Зря вы ему верите, а мне нет, да и полтинник по-любому больше червонца.
– Кхех. – Я почувствовал, что тесак уже не так упирается в горло, таксист переглядывался с тем, сзади.
– А не кинешь?
– Не кину, если вы Блудова прикончите. А то он еще кого-нибудь наймет, не успокоится, сволочь. Вы знаете, где он живет?
– Знаем, – кивнул таксист, – мы все знаем. Мы с ним после тебя встретиться должны, вторую половину получить.
– Ну, так и получите. Итого шестьдесят тонн поднимете за раз. Ну?
Я уже был уверен, что спасся. Так и случилось. В офисе, в моем кабинете были спрятаны как раз ровно пятьдесят тысяч на текущие расходы. Собственно, поэтому я и назвал именно эту сумму. Я знал, что эти двое не откажутся. Вместе с таксистом, державшим меня «на мушке» под перекинутым через руку пиджаком, мы ухитрились убедить охранника впустить нас в такой поздний час.
– Человек близкий в непонятку попал, – отдавая дань компании, в которой очутился явно против своей воли, сообщил я ночному стражу департамента, – надо в кабинете взять кой-чего.
– А этот? – Охранник с неприязнью разглядывал таксиста.
– Это моя охрана, – быстро сказал я, и мы прошли в здание департамента.
Я открыл сейф и сказал таксисту, чтоб забирал все. Я видел ошалевшие от фарта глаза своего несостоявшегося убийцы, и вот что удивительно! – я не испытывал к нему ненависти. И стокгольмским синдромом я бы свои ощущения тоже не называл. Просто я был благодарен за то, что эти двое согласились оставить мне мое самое дорогое: мою жизнь в обмен на ничего не значащие в таком случае бумажки.
4
Блудов, ожидая вестей, психовал, давился сигаретным дымом. Он ждал на улице, возле своего дома, укрывшись в подворотне. У бандосов был мобильный телефон (как я уже говорил – дорогая диковина для того времени), они вызвонили Блудова с дороги, сказали, чтобы он встречал их. Праворукая «японка» была угнана в Ростове, липовые документы ее были хороши, в Москве на нее поставили номера от заброшенного самосвала: постовые менты на автомобиль реагировать особенно не желали. Когда мы прибыли на место, я прятался сзади, за спинками сидений. Наконец остановились, и я выпрямился, осмотрелся. Это был длинный сталинский дом на севере Москвы, где-то в районе «Сокола». Блудов шел к машине на свинцовых ногах, издалека видно было, как он боится. Таксист вышел к нему навстречу, и Блудов замер; он рассчитывал, что будет иначе, что он просто протянет деньги в опущенное оконце, услышит еще раз благую весть о моей кончине и только. Но ничего похожего в тот вечер Коля не услышал. Вместо этого он получил тычок стволом в ребра и приказ «вести в хату». Он было пытался взбрыкнуть («пацаны, да вы че, это ж не по понятиям»), но увидел меня и сник. Я ни слова не сказал ему, я вообще старался не смотреть ему в лицо, лишь попав в его квартиру, уже кичливо обставленную самой дорогой мебелью, я спросил, где бабло и договора.
