Уорис Дири - Цветок пустыни
— Так, сделай глубокий вдох. А теперь скажи, что у тебя не ладится.
Я объяснила ему, что текст передачи мне мало чем помогает. Я к этому не привыкла. Я вообще плохо говорю.
— Тогда скажи, как тебе будет удобно. Давай, не стесняйся. Командуй, как тебе лучше.
Они все проявляли поразительное терпение и выдержку. Дон и его команда позволяли мне распоряжаться; я гробила все, что только можно, а они помогали мне выкарабкаться и начать сначала. Самое приятное, что я испытала на той передаче, — это сам процесс работы с таким коллективом и с Донной Саммер, которая подарила мне компакт-диск самых знаменитых своих хитов с автографом.
Потом мы с ребятами из Би-би-си перебрались в Нью-Йорк. Они специально поехали со мной вместе, чтобы заснять меня на натуре. Меня снимали, когда я прогуливалась под дождем по улицам Манхэттена с зонтиком над головой, одетая в черную комбинацию и плащ-дождевик. В другой раз оператор тихо устроился в углу квартиры в Гарлеме, снимая, как мы с подругами готовим обед. Нам было так весело, что про оператора мы даже забыли.
На следующем этапе съемок нам со всей группой надо было встретиться в Лондоне и лететь в Африку, где мне предстояло повидаться с родителями — в первый раз с тех пор, как я убежала из дому. Пока велись съемки в Лондоне, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, сотрудники Би-би-си в Африке старательно искали мою маму. Чтобы побыстрее отыскать семью, мы засели за карты, и я пыталась показать те районы, где мы обычно кочевали. Кроме того, я составила полный список племенных и родовых имен членов моей семьи, а эти имена не так-то легко понять жителю Запада. Уже три месяца сотрудники Би-би-си вели поиски, но безрезультатно.
Согласно нашему плану я должна была оставаться в Нью-Йорке и работать, пока не найдут маму. Вот тогда я полечу в Лондон, а оттуда мы все вместе отправимся в Африку и заснимем финал моей истории. Вскоре после того как Би-би-си взялась за поиски, мне позвонил Джерри и сообщил:
— Мы нашли вашу маму.
— Ой, как чудесно!
— Вернее, нам кажется, что мы ее нашли.
— Как это понимать? — спросила я. — Почему «кажется»?
— Значит, так. Мы нашли женщину и спросили, есть ли у нее дочь по имени Уорис. Она ответила: да, да, конечно, есть у нее такая дочь. Да, Уорис живет в Лондоне. Но никаких подробностей она не сообщила, поэтому наши сотрудники в Сомали не уверены. То ли эта женщина — мать какой-то другой Уорис, то ли еще что-то не так.
После дальнейших расспросов Би-би-си отвергла эту женщину, но ведь поиски только начались. Вдруг выяснилось, что пустыня кишит женщинами, которые утверждают, что они мои матери. У них у всех были дочки по имени Уорис, живущие в Лондоне. Это было тем более странно, что я не встречала ни единой живой души с таким именем, как у меня.
Я объяснила, что происходит.
— Понимаете, люди там очень бедные, и это доводит их до отчаяния. Они надеются, что если скажут: «Да, мы и есть ее семья», то, может быть, вы приедете в их деревушку, снимете фильм, а они получат за это хоть какие-то деньги или немного продуктов. Все эти женщины выдают себя за мою маму в надежде на этом заработать. Понятия не имею, как они собираются потом выпутываться, но уж они постараются!
К сожалению, у меня не было маминых фотографий, но у Джерри родилась другая мысль.
— Нужен какой-то секрет, который известен только твоей матери.
— Ну, мама часто называла меня Авдохол. Это значит «маленький рот».
— А она это помнит?
— Еще бы она не помнила!
С тех пор «Авдохол» стало чем-то вроде пароля. В беседе с корреспондентами Би-би-си женщины справлялись с первыми двумя-тремя вопросами, но на прозвище неизменно проваливались. До свидания! В конце концов однажды мне позвонили и сказали:
— Кажется, мы ее нашли. Эта женщина не помнит прозвища, но сказала, что ее дочь Уорис работала раньше у посла в Лондоне.
На следующий же день я помчалась из Нью-Йорка в Лондон, но съемочной группе требовалось еще несколько дней для подготовки. Сначала мы полетим в Аддис-Абебу, столицу Эфиопии, а там наймем небольшой самолет, который доставит нас на границу с Сомали. Путешествие весьма опасное. Из-за войны мы не сможем попасть непосредственно в Сомали, поэтому моей семье придется ради встречи с нами пересечь границу. Место, где предстоит приземлиться, находится прямо посреди пустыни. Взлетно-посадочной полосы нет — сплошные камни и заросли кустарника.
Пока группа Би-би-си готовилась к отъезду, я жила в лондонском отеле. Ко мне в гости пришел Найджел. Я старалась поддерживать с ним дружбу — из-за своего двусмысленного положения. К тому времени я выплачивала ипотеку за его дом в Челтнеме, поскольку у Найджела не было работы. Впрочем, он и не собирался ее искать. Я нашла было ему работу у своих знакомых из «Гринпис», но он вел себя как придурок, и через три недели они его уволили, да еще сказали, чтобы он больше и близко там не появлялся. Как только Найджел узнал о съемках документального фильма, он стал надоедать мне просьбами поехать в Африку вместе с нами.
— Я хочу поехать туда. Я хочу удостовериться, что с тобой ничего не случится.
— НЕТ! — отрезала я. — Ты никуда не поедешь. Интересно, как я должна буду представить тебе своей маме? Что я ей скажу?
— Но я ведь твой муж!
— Никакой ты не муж! Даже и не думай! Договорились? Забудь и никогда не вспоминай об этом.
Одно я знала наверняка: это не тот человек, с которым я хотела бы познакомить маму. И уж ни в коем случае не как с мужем.
Еще когда мы только планировали с Би-би-си предстоящую работу, Найджел стал настаивать на том, чтобы всюду ездить со мной. Очень скоро Джерри был сыт им по горло. Мы, как правило, вместе обедали, и Джерри по телефону заранее просил:
— Его сегодня не будет с тобой, договорились? Я прошу, Уорис, пусть он в эти дела не вмешивается.
Теперь, когда я приехала в Лондон, Найджел явился ко мне в отель и возобновил попытки договориться о поездке в Африку. Когда я ответила отказом, он похитил мой паспорт. Он знал, что отъезд состоится буквально на днях. И я никак не могла убедить его вернуть мне документ. Наконец в полном отчаянии я встретилась с Джерри и сказала:
— Слушай, ты не поверишь, но он забрал у меня паспорт и не отдает!
Джерри обхватил голову руками и закрыл глаза.
— Боже, он уже у меня в печенках сидит! Он так достал меня, Уорис, я по горло сыт этим ублюдком. С меня хватит!
Джерри и его коллеги по Би-би-си попытались урезонить Найджела.
— Послушайте, вы же взрослый человек, хватит ребячиться! Съемки подходят к концу, не можете же вы все испортить. Нам необходимо, чтобы развязка всей истории наступила в Африке, — значит, нам надо отвезти Уорис туда. Так что, бога ради, уж будьте любезны…
Но Найджела это не трогало. Он уехал в Челтнем с моим паспортом.
Чтобы уговорить его, я в одиночку совершила двухчасовую поездку в Челтнем. Он снова и снова отказывал мне, если только его не возьмут с нами в Африку. Это был тупик. Пятнадцать лет я молилась, чтобы мне удалось снова свидеться с мамой, а теперь из-за Найджела ничего у меня не выйдет. Нет сомнений, что он будет твердо стоять на своем. Если я не возьму его с собой, то не смогу повидаться с мамой — без паспорта меня никуда не пустят.
— Найджел, но ты же не можешь повсюду таскаться за нами и надоедать всем! Неужели ты не понимаешь? У меня наконец-то появилась возможность увидеться с мамой, первый раз за пятнадцать лет!
Но он был страшно расстроен тем, что мы едем в Африку, а он оказывался совершенно ни при чем.
— Клянусь, ты ко мне чертовски несправедливо относишься! — воскликнул он.
В конечном итоге мне удалось уговорить его вернуть паспорт. Взамен я пообещала, что мы поедем в Африку когда-нибудь в другой раз, уже после съемок фильма, только мы вдвоем. С моей стороны это был дешевый трюк, и гордиться мне нечем: я-то прекрасно понимала, что никогда не выполню этого обещания. Но когда имеешь дело с Найджелом, серьезный, разумный, «взрослый» подход ни к чему не ведет.
Легкий двухмоторный самолет приземлился в Галади[25], небольшом эфиопском селении, куда стекались сомалийские беженцы, искавшие спасения от бушевавшей в Сомали войны. Резко подпрыгивая и кренясь, самолет покатил по рыжей почве пустыни, густо усеянной камнями. Должно быть, хвост пыли был виден издалека, потому что к нам сразу сбежались все жители деревни. Ничего подобного они никогда прежде не видали. Мы все — съемочная группа Би-би-си и я — выбрались из самолета, и я попыталась объясниться с окружившими нас жителями по-сомалийски. Это оказалось нелегким делом: там были и эфиопы, и сомалийцы, но говорившие на другом диалекте. Через несколько минут я сдалась.
Вдохнула раскаленный воздух, почуяла запах горячего песка — и вдруг далекое, забытое детство ярко ожило в моей памяти. Столько всего вспомнилось, до мельчайших подробностей! Я припустила бегом.
