Алина Знаменская - Вероника
Ника свою работу бросила, стала Коле помогать.
Воскресенья проходили под знаком Зои. Ника все понимала и старалась уйти в тень. На Зоины капризы не реагировать по возможности. Хотя Зоины претензии росли. В семь лет она уже не останавливалась на макаронах с сыром.
— Папа, а у меня такие кроссовки будут? — тыкала девочка пальчиком в телевизор.
— Железно! — весело отвечал Коля.
— Папа, а когда мы поедем в круиз?
— Вот фирму зарегистрирую — и в круиз, дочка!
Твой папка теперь бизнесмен!
Ника молчала. Она-то знала, что от регистрации фирмы и до круизов — ой какой длинный путь. Будет ли фирма приносить доход? И если будет, то когда? Туризм в стране затих, как и многое другое, а Коля упрямо хотел связывать свой бизнес только с туризмом. Ему казалось, что таким образом он остается в спорте и не предает идеалы. Ника старалась быть счастливой… У нее был Коля. Он жил с ней, чего же еще? Он засыпал рядом с ней, просыпался рядом, а когда они завтракали, его коленка под столом касалась ее коленки. По телефону его голос совершенно особенно окрашивал ее имя: Ни-ка… Богиня победы.
«У нас все будет хорошо», — думала она всякий раз, когда слышала, как он произносит ее имя. Все будет хорошо! Все будет…
Едва Коля зарегистрировал «Арго», первое, что он сделал, — повез дочь в круиз. Вот тогда Ника взорвалась. Как можно, не встав на ноги, только-только заявив о себе, промотать на ерунду целое состояние?!
— В фирму сейчас вкладывать и вкладывать! — кипятилась она. — Мы ничего не имеем, кроме долгов и кредита! Разве так делают?
— Ребенку необходима капля романтики, — возразил Коля, озарив ее одной из своих самых обворожительных улыбок.
Зоя получила свою каплю романтики, а Ника — очередную каплю дегтя в свою сомнительную бочку меда.
Ей пришлось засучить рукава и приняться за работу. Бизнес заглатывает человека целиком. Или — или.
Она это сразу поняла.
Потом Инга бросила Антона и переехала к очередному мужу в Питер. Новый муж Инги оказался человеком сугубо творческим и не без странностей. Он не любил детей. Тем более чужих, хотя своих у него тоже не было. Инга оставила сына Антону, а дочь — Коле. То бишь — Нике. И понеслось. Этот период остался в памяти у Веры кошмарным сном. Зоя занималась форменным вредительством. Ей нравилось доставать Нику. Однажды ей не понравился суп и она объявила голодовку, доведя их с Николаем до исступления. Ника весь день стряпала на кухне, пытаясь угодить племяннице, а Коля бегал по магазинам в поисках очередного деликатеса. Зоя лежала на диване и пялилась в потолок.
— Я не хочу, папочка… — вяло отзывалась девочка на мольбы отца. — Мне нехорошо, — стонала она.
Ника не верила ни одному ее слову. Была бы ее воля — у Зои на голове оказалась бы перевернутая кастрюля с тефтелями, которые та заказала, а есть не стала.
— Может, виноградика? — допытывался Коля, сидя на корточках перед диваном.
— Нет, папочка, спасибо…
— А банан? Смотри какой желтенький…
— Не хочется…
— А колбаски?
«Ремня ей всыпать хорошего!» — тихо негодовала Ника, но только скрипела зубами у себя на кухне.
— Я бы ананаса поела.., кусочек… — слабо возвестила Зоя, и Коля вскочил. Понесся за ананасом. Это сейчас ананасы на каждом углу. А тогда ему пришлось объехать пол-Москвы, чтобы достать эту мороженую шишку. Пока Коля добывал ананас, Ника смотрела телевизор, а Зоя лежала, отвернувшись к стене. Она ждала от тетки проповеди, а та молчала.
Наконец Зоя не выдержала;
— Разве вы не видите, что я спать хочу? Мне телевизор мешает!
Ника выключила телевизор и повернулась к Зое.
— Зоя, тебе не жаль отца?
Зоя молчала.
— На улице холодно, он будет сейчас мерзнуть, бегать из магазина в магазин… Ведь тебе не нужен ананас, ты просто вредничаешь.
В эту минуту вошел Коля, сияющий, счастливый.
С ананасом в руках. Он что-то нарочито громко напевал. Что-то пионерское или туристическое. Он прошел прямо на кухню, резать заморский чудо-фрукт.
Зоя повернулась и посмотрела Нике в глаза. Выражение глаз было точь-в-точь такое же, как у Юльки, когда Ника пыталась забрать ее у Мироновых. Проклятие. Почему она вызывает у детей такие чувства? Ну ладно — Зоя. Но Юлька-то, Юлька…
Коля принес разрезанный ананас и преподнес его Зое как принцессе. Ника уже знала, что произойдет Дальше. И угадала, не ошиблась. Зоя выпятила губки, слезищи в глазах затрепыхались совершенно живые, обильные.
— Сами и ешьте ваш ананас, а мне не надо! Раз я вас мучаю, раз я такая плохая, то мне от вас ничего не надо!
— Зоинька, лапушка, кто же говорит, что ты плохая? — растерялся Коля.
— Вот она говорит! — взвизгнула Зоя, вытянув пальчик в Никином направлении. — И что я не ем не потому, что мне плохо, а что вредничаю! Ну и пусть, ну и умру, пусть совсем умру, радуйтесь тогда! — Она оттолкнула руку с ананасом, отвернулась к стене и зарыдала.
У Ники вдруг сердце сжалось, словно кто взял его грубым кулаком. Ей до боли стало жаль Зою. Она представила свою Юльку, такую же маленькую и одинокую. Ей нужна мать, поэтому она мучает всех вокруг и себя в первую очередь. Зоя скучает по Инге. А Юлька?
Помнит ли ее? Скучает ли?
Коля поставил ананас на журнальный столик и вышел, не глядя на Нику. Мимо, не удостоив ее даже взглядом, полным упрека.
— Зоя, я понимаю, что ты скучаешь по маме, — сказала Ника. — Но папе тоже нелегко, пойми.
— Уйдите, я не хочу с вами разговаривать! — закричала Зоя сквозь слезы. — Если бы не вы, папа жил бы с мамой! Она бы не уехала!
— Это не правда, — устало возразила Ника и поднялась. Она отправилась в душ. Коля сам найдет нужные слова. Ника просто не могла вынести ноты ненависти в голосе ребенка. В Зое она видела Юльку, и ей бывало невыразимо больно в такие минуты.
Когда Ника вернулась в спальню, Коля уже лежал в постели. Из гостиной не доносилось ни звука.
— Я ее уложил, — сообщил он.
Ника кивнула. Ей не хотелось говорить на эту тему.
— Ты, наверное, осуждаешь меня, — предположил Коля.
Ника пожала плечами:
— Нет, что ты…
— Постарайся понять. Все в мире у человека можно отнять. Жилье, деньги, даже фирму. Сегодня она есть, завтра — как и не было. Жена сегодня любит, завтра — разлюбила. А ребенок… Любовь ребенка — это навсегда. Она греет сердце. Это у меня никто не отнимет. Не знаю, понятно ли я говорю, испытывала ли ты что-то подобное… — Он продолжил было, но осекся — вспомнил про Юльку. — Прости, — поспешно добавил он.
Но слово не воробей. Вылетело и сделало свое дело.
Ника получила свой комок в горле и почувствовала приближение слез. Хорошо, что было темно. Дверь в коридор была открыта, и они увидели светлый силуэт, мелькнувший в проеме. В следующую секунду что-то звякнуло на кухне. Ника догадалась: крышка с кастрюли. Коля тихо засмеялся. Он уже забыл, что только что невольно расстроил Нику. Его радовало другое — Зоя на кухне потихоньку уплетала остывшие тефтели…
* * *Вера уже почти провалилась в сон, когда закряхтела Ксюшка. Девочка вначале поскрипела, как бы пробуя голос, а потом захныкала требовательно, не стесняясь.
— Тш-шшш… — Вера поднялась, прогоняя сон, и взяла девочку на руки. Пощупала памперс. Пора сменить. — Тихо, Ксюша, — приговаривала Вера, делая непривычное для себя дело — А курлы-курлы-курлы, улетели журавли…
Девочка удивленно прислушалась. Оказавшись снова во всем сухом, она притихла, будто раздумывая — пищать дальше или погодить? Вера положила Ксюшкину голову себе на руку, вспоминая, как это делала Антонина, и запела то, что пришло на память. Но песни не слишком устраивали младенца. Девочка барахталась у Веры на руках, шарила ручкой. Нащупав пальчиком Верину грудь, она стала требовательно щипать ее и царапать. Вера достала бутылочку с молоком и сунула соску. Ксюшка жадно зачмокала, продолжая помогать себе рукой. Наевшись, она уснула, ручка разжалась и замерла. А Вера почему-то не торопилась вернуть ее в постель. Все держала на руках и смотрела, будто видела впервые. Едва она устроила девочку в летней коляске между полками, запиликал телефон.
«Приспичило кому-то среди ночи!» — мысленно проворчала Вера, шаря под подушкой. Следующей была мысль о фирме: вдруг что случилось? И потом уже — о Зое. Может, опомнилась, ищет дочь?
Но она ошиблась: покрытое пылью, плавно произнесенное «Ни-ка» заставило вздрогнуть. Веру бросило в жар. Это Коля.
— Ника, дорогая, я так рад, что…
— Ты? — охрипшим голосом переспросила она.
— Узнала? Конечно, я. Я рад, что у тебя все хорошо, ты молодец Сохранила нашу фирму.
— Это моя фирма, — напомнила Вера, шаря по столику в поиске сигарет. — Если ты забыл, то я напомню: ты оставил мне одни долги и кредиторов, которые два года пасли меня, дышали в затылок!
— Боже, как я рад, что нашел тебя! — перебил ее Коля. — И что тебя не сломала жизнь. Ты — сильная женщина. Почему же ты не спросишь меня, как я жил эти годы?
