Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2008)
Аня. Не бери в голову, мам. Она пугает. Куда они там все без него? Он же один работает. Они его не отпустят — и не мечтай.
Мама (успокоенно). Да? Ну, я тоже так считаю. Но страшно стало — только такой вот реалистической любви мне и не хватало на старости лет!
Аня. Хорошо посидели?
Мама. Шампанское принес. Торт.
Аня. Тебе шампанское нельзя. Сосуды! Только если водки чуть-чуть!
Мама. Ну ладно, чуть-чуть-то…
Надя (в зал) . По статистике в скандинавских странах разведенный мужчина через несколько месяцев женится, а разведенная женщина максимум через год опять выходит замуж. А у нас годами проблема не решается. Знаете почему? У нас требования друг к другу завышенные. Мы не реальностью живем, а идеалами.
Аня и Шурка идут пешком к себе домой.
Шурка. А я думала — опять у бабушки на ночь останусь. Совсем заброшенный ребенок!
Аня. Это она так говорит?
Шурка (понимает, что выдала бабушку). Это я сама придумала.
Надя (в зал) . Аня останавливается возле магазина женской одежды.
Аня. Зайдем?
Шурка. Только недолго. А то мне скучно станет.
Надя (в зал) . Аня примеряет платье в кабинке. Шурка поправляет на ней складочки, внимательно оценивает. Возле кабинки за шторкой стоят две продавщицы. Аня слышит их разговор.
Первая продавщица. Ноет и ноет — хочу любви! Хочу замуж! Ну, жизни нет — общаться с ней невозможно. Танька нашла ей сваху. Та-— разные варианты — то, другое! Никак! И тут вдруг недавно — нате вам! Нашла, говорит! Светится, как лампочка в сто ватт. Женатый мужик. Просил себе женщину для встреч раз в неделю на ее территории. Ну, вот уже второй месяц — веселая ходит, счастливая! Типа — оно!
Вторая продавщица. Так, может, любовь?
Первая продавщица. Какая любовь, если у нее установка — чтобы мужик был занятой, ни на что не претендовал. Не нужна ей никакая любовь! Любовь — это пахота! А тут встретились на два часа, хорошее настроение себе обеспечили, разбежались, никто никому не должен!
Надя. Аня и Шурка выходят из дверей лифта на своем этаже. Из соседней квартиры выходит Мужчина, спешит к лифту, пока он не уехал. Кивает Ане, мол, здравствуйте. Она тоже кивает. Мужчина уезжает в лифте.
Аня и Шурка приходят домой. Шурка бросается примерять ролики. Аня проверяет автоответчик.
Автоответчик (голосом Мамы) . Не забудь на ночь заварить ей пустырник. Вы где? Почему вы так долго идете? (Голосом Кирилла.) Шурик, привет! Мама уже отдала тебе ролики? (Голосом Актрисы.) Аня, это Зелинская. Вставь еще, пожалуйста: главным событием прошлого сезона для меня стала Корделия. А то режиссер обидится, что я забыла упомянуть. Целую. Пока.
Надя (в зал) . В дверь звонят. Аня открывает, в квартиру входит Соседка — худенькая женщина лет двадцати пяти в домашнем халате и тапочках, с грустным лицом.
Соседка. Можно, я с тобой покурю?
Аня. Я Шурку забрала. При ней нельзя.
Соседка. Ну, просто посижу.
Аня. Что-то не так? Мы твоего Виталика встретили, когда из лифта выходили. Какой-то он был невеселый. Поссорились?
Соседка. Не понимаю.
Надя (в зал) . Аня и Соседка проходят во время разговора на кухню. Аня накрывает на стол, ставит разогревать чайник. Соседка садится. В комнате слышен включенный Шуркой телевизор.
Соседка. Я, наверное, совсем дебилка.
Аня. Перестань.
Соседка. Ты умеешь… это… ну, оральным способом? У тебя хорошо получается?
Аня (помолчав). Ну, никто не жаловался…
Соседка. А я сегодня ему первый раз попробовала.
Аня. И?
Соседка. Он сразу стал одеваться. Все, говорит, мне пора. Я говорю-— я что-то не так делаю? Научи меня. Я буду все делать. А он говорит-— этому не научишь.
Аня. Почему? Всему можно научить.
Соседка. Мне тоже так кажется. Я, в принципе, хорошо все усваиваю. Мне тренер по вождению говорил. А Виталик говорит: это как природа — или есть, или нет. Я говорю: ты просто не хочешь. А он говорит: ты просто тупишь. Я говорю: ну, пожалуйста, не уходи так. В смысле — поссорившись. А он говорит: я с тобой не ссорился. (Плачет.)
Аня. Ну, Галь, перестань.
Соседка. Он говорит: ты никогда не научишься это делать. Я говорю: ну почему? А он говорит: ты у меня спрашиваешь? Я не знаю. И никогда не пытайся это пробовать.
Аня. Это не самое главное в жизни.
Соседка. Я тоже примерно так сказала, а он говорит: да, это не главное. Главное, что ты меня не чувствуешь.
Аня. Что это значит — не чувствуешь?
Соседка. Ну, нестыковка, и все.
Аня. И ушел?
Соседка. Я спросила еще — вот дура! — ты, говорю, совсем уходишь? А он: я не знаю. Но ведь у меня с другими-то получалось, Ань. Другие-то не жаловались, даже наоборот! Не могу же я ему сказать: всем нравится, а тебе не нравится!
Аня. Не можешь.
Соседка. Ну вот… значит, просто не любит? Да? Да?
Надя (в зал) . Аня молчит, поскольку за плохие новости в старину убивали. Подтверждать это не очень хочется, а другого ответа нет. В кухню въезжает Шурка на роликах.
Шурка. Тетя Галя, у меня ролики… Вы чего плачете?
Соседка. Ладно, пошла я.
Надя (в зал) . Встает. Проходит мимо Шурки, треплет ее по голове. Свистит чайник.
Аня укладывает Шурку спать, сидит рядом с ней на кровати. Шурка допивает пустырник, Аня берет чашку, ставит на тумбочку. Шурка укладывается поудобней. Глаза у нее уже слипаются.
Аня. Шур, а если бы мы уехали жить в совсем другую страну?
Шурка. В совсем другую?
Аня. Да. Тебе бы не жалко было бросать своих подружек, бабушку?..
Шурка. А ты была бы со мной?
Аня. Конечно.
Шурка. Ну и хорошо.
Аня. Но ты ведь их тоже любишь.
Шурка. Я тебя больше всех люблю.
Надя (в зал) . Шурка засыпает. Аня долго смотрит на нее.
Аня (одними губами). Ну и хорошо?
Надя (в зал) . Аня ночью на кухне звонит мне.
Надя. Алё?
Аня. Ты там как? Не плачешь?
Надя. Пока нет. Еще, знаешь, тишина такая внутри. Как парализация. Но потом прорвет — заплачу. Будет легче.
Аня. Сережа не звонит!
Надя. А ты решила?
Аня. Нет еще.
Надя. Наверное, чувствует, что не решила. Решишь — сама позвонишь. Это ж понятно.
Аня. Он всегда сам звонил. Особенно если сказал, что позвонит.
Надя. А теперь ты позвони. В любом случае позвони — и да, и нет.
Аня. Я Шурку спросила. Ей все равно, где жить, лишь бы я была.
Надя. Ну и?
Аня. Понимаешь, может быть, так вот и надо любить? Как ребенок. Абсолютно. Главное, чтобы был человек, в котором — все. А остальное не важно.
Надя. Мы ведь все-таки не дети, Ань. Нам кроме любви еще много чего надо.
Аня. Поэтому мы и несчастливы.
Надя. Значит, поедешь?
Аня. Не знаю.
Надя (в зал) . Аня кладет трубку… Аня ходит по кухне, потом не выдерживает и набирает номер. Длинные гудки. Наконец голос Сергея.
Сергей. Алё…
Аня. Алё…
Сергей. Я соскучился.
Аня. Я тоже.
Сергей. Я, вообще-то, подъезжаю к твоему дому.
Аня. А я… Шурку к маме не отдала.
Сергей. Ну и что? Пусть привыкает, что мы теперь втроем. Проснется утром — сядем завтракать… Я паркуюсь.
Надя. В трубке гудки. Аня кладет трубку, стоит. Смотрит в никуда. По лицу блуждает улыбка. Я тоже сижу на кухне, гляжу в никуда. И улыбки на лице нет. И телефон наконец звонит. Звонит, как обычно, в четверг, чтобы уточнить — все ли в силе в пятницу.
Леша. Привет.
Надя. Привет.
Леша. Я, знаешь, завтра не смогу прийти.
