Игорь Ефимов - Архивы Страшного суда

Самого зала вы, впрочем, не видите, а идете по кольцевому коридору мимо дверей в кабинки, которые окружают его, как кукурузные зерна — початок. Видимо, мешанина моих религиозных взглядов привела консультанта в растерянность, потому что он на всякий случай направил меня в кабинку без всякого церковного реквизита. Стены расписаны под звездное небо, там и здесь кометы закручивают хвост в форме вопросительного знака (дескать, кто же нас сотворил? кто, а?). А у других (мне потом рассказывали) было все, чего их душа желала. Кому — иконы с лампадами, кому — семисвечник, кому — раскрытый Коран, кому — крест и фуга Баха из стереокомбайна.

В моей тоже тихо наигрывала какая-то музыка — то ли Брубек, то ли из «Джизус Крайст — суперстар», то ли еще что из любимого репертуара второго этажа нью-йоркской богемы. И вот под эти тихие синкопы я, с овечьей покорностью, но обмирая от страха, сунула руку в черную дыру в стене. Именно этого требовал первый пункт инструкции, висящей над дырой. Там была даже картинка, поясняющая, что будет происходить дальше: как надувные браслеты слегка зажимают руку у локтя и у кисти (точно — зажали); как на вашу ладонь, торчащую внутри, в круглом зале, наклеивают специальные датчики (было холодно и щекотно); как затем рука, вернее, предплечье — от локтя до кисти — остается в темном простенке, где и должен свершиться главный чудо-фокус: специальным шаманско-сибирским заговором вашу кровь уговорят подготовиться к долгому-долгому хранению, запастись всем необходимым для путешествия во времени.

Вы не слышите самого заговора (а то, чего доброго, украдете секрет).

Если бы и слышали, не поняли бы ни слова, ибо это по большей части сочетания звуков, особым образом выпеваемых (так говорят их брошюры).

У вас нет никакой возможности проверить научно подлинность проводившихся экспериментов («Подзащитные» уверяют, что они проводились самым тщательным образом).

У вас нет сил отогнать сомнение — а не трюк ли все это?

Но при всем при том вы начинаете чувствовать, как что-то меняется в вас.

Кровь словно бы тяжелеет, начинает течь медленнее. Сердце работает, как перегруженный бензовоз, идущий на обгон, дыхание ускоряется. Легкое головокружение не похоже ни на какой из известных мне видов опьянения (а уж поверьте, я знаю их немало). Чем-то оно напоминает то состояние на грани засыпания, когда после трехчасовой бессонницы вы вглядываетесь в лошадей, входящих в лифт, и с надеждой говорите себе, что, возможно, сон уже близок.

Дальше произошло самое невероятное: я не почувствовала укола. Может быть, они применяют какую-нибудь местную анестезию, а может быть, шаманский заговор вогнал меня в полусон. Так или иначе, я не заметила того момента, когда дорогие мои трансценденты в своих перегруженных запасами эритроцитах и тромбоцитах отправились в бесконечно далекое путешествие во времени-пространстве. Удастся ли им достичь цели и выстроить меня — такую неповторимую! — заново?

Садясь в машину, я не удержалась: отодрала пластырь с пальца и долго рассматривала крошечную темную точку — этот шлюз, через который произошел «запуск», этот мой «мыс Кеннеди», мой «Байконур».

О да, потом я расписывала свою поездку с большой иронией и на нескольких вечеринках сумела блеснуть этой историей и собрать вокруг себя изрядную толпу минут на пятнадцать. Но если говорить честно, «сдача дела» не прошла для меня бесследно. В чем-то я изменилась. И друзья, и родные, кажется, начинают замечать это. Всевозможные «а вдруг», «а если» то тут то там пробивают бронированный колпак моего скепсиса, и сердце начинает биться так же тяжело и напряженно, как в той комнатке-кабине перед круглой черной дырой в стене.

Ведь действительно: кто может знать, что ждет нас там, далеко-далеко впереди?!

— В проповеди отца Аверьяна нам обещана после воскресения встреча с самыми дорогими существами.

— Да, это так.

— Самое близкое мне существо ждет в машине, и я готова уплатить и за его каплю крови тоже.

— Очень хорошо.

— Но я несколько тревожусь за исход его дела. Как раз сегодня, должно быть от волнения, когда мы остановились перекусить в придорожном «Макдональдс», оно облаяло очень почтенную леди и искусало весьма породистую таксу.

— Скажите, неделю назад не приезжала к вам такая рыжеватая дама с бородавкой в углу рта?… Ах, вы храните в тайне… Ну а могу я что-то сделать, чтобы попасть на Страшный суд раньше нее и дать показания первым?… Ах, не в вашей компетенции… А скажите, учитываются там показания близких родственников? Например, бывшей жены, у которой маниакальная идея: что бывший муж регулярно пытается сбить ее автомобилем?

— Нет, это не жизнеописание. И каплю крови мне тоже сдавать не нужно. Я просто хочу выяснить, сколько будет стоить оставить у вас в Архиве вот это заверенное нотариусом заявление в две строчки: «Никогда, ни при каких обстоятельствах прошу меня не воскрешать. Кто воскресит — пожалеет».

Новая и очень доходная отрасль кинопромышленности может развиться в ближайшем году. Связана она с деятельностью «Подзащитных Христовых». Дело в том, что некоторые паломники не удовлетворяются своим словесным жизнеописанием. Обеспокоенные тем, что облик их после воскресения будет как-то искажен, они прикладывают к магнитофонной ленте еще и ролик любительского фильма о себе. Те, кто побогаче, заказывают эту работу профессионалам. Для начинающих режиссеров и операторов этот рынок может оказаться таким же мощным подспорьем, как для студентов — бебиситерство и машинопись. Фабрики киноматериалов начали уже разрабатывать кинопленку, которая должна будет храниться 200, 400, 600 лет. (Все претензии к плохому качеству принимаются уже после Страшного суда.)

Вождь мирового пролетариата метко окрестил главного прислужника эксплуататорских классов — религию, — назвав ее «опиумом для народа». Но новая разновидность, обосновавшаяся недавно в Нью-Хэмпшире, по своему бесстыдству и жадности настолько превзошла все известные до сих пор, что ее следовало бы уже назвать «чистым кокаином». Мало того что она выкачивает деньги из карманов доверчивых простаков, мало того что отвлекает массы от главного дела — от классовой борьбы, она еще изощряется в клевете, по своей изощренности превосходящей даже изощренную радиостанцию «Голос Америки».

В связи со слухами, распространяемыми недобитыми троцкистами (найдутся и на вас ледорубы) и наймитами капитала (полные списки уже сданы в КГБ), мы имеем заявить следующее:

а) что сотрудник советской миссии при ООН Дигтяреув никогда не переступал порога зловещего Архива;

б) что он был отозван в Москву для лечения, а не по каким-то другим причинам;

в) что прогрессивная организация «Красные черные» проявила политическую близорукость, заявляя публично, будто камрад Дигтяреув истратил в Архиве деньги, которые он вез им, «Красным черным», для революционной работы.

В течение последнего полугода во многие юридические фирмы и адвокатские конторы начали поступать запросы от людей, интересующихся процедурой Страшного суда. Типичные вопросы:

— есть ли адвокаты, готовые уже сейчас взять на себя защиту? ведение дела?

— где можно ознакомиться с основным Сводом законов?

— так как выяснилось, что Суд будет осуществляться людьми, есть ли какие-то возможности отвода присяжных?

— будут ли возможны апелляции?

— каковы шансы на отмену приговора из-за процессуальных нарушений?

Хотя поначалу все это служило лишь темой анекдотов, напор интересующихся нарастал так заметно, что на сегодняшний день уже три крупные юридические фирмы открыли отделы консультаций по проблемам Страшного суда. Более того, один профессор юриспруденции в иезуитском колледже объявил курс «Юридические аспекты Библии», на который сразу записалось около двухсот студентов.

К сенсационному результату пришло наше Бюро, исследующее темпы роста различных фирм и размеры прибыли на вложенный капитал. Выяснилось, что за истекший год и по тому и по другому показателю на первое место вышла не какая-нибудь нефтяная компания, не сеть ресторанов, не компьютерный гигант, а религиозная секта «Подзащитных Христовых», недавно обосновавшаяся в США. Хотя эта организация не выпускает акций, не сообщает о своих финансовых делах, не публикует отчетов, оказалось нетрудным подсчитать число паломников, прошедших процедуру «сдачи дела жизни» в Архив как в самой штаб-квартире в Нью-Хемпшире, так и во всех тридцати четырех филиалах, открытых сейчас в других штатах. От ста до ста двадцати тысяч человек пожелали заплатить по три-четыре тысячи долларов за то, чтобы дело их было представлено на Страшный суд одним из первых. Таким образом, доход Архива (с учетом всех вспомогательных служб — мотелей, ресторанов, печатных изданий) был близким к полумиллиарду долларов, а расходы не могли превысить одной трети этой суммы. Итого, за год триста процентов от вложенного капитала.