Джеймс Олдридж - Охотник
— Это что, с вами пришла эта лайка? — спросила она Роя.
— Со мной, — виновато отозвался он.
— Она уже давно бродит здесь, в городе, — сказала миссис Эндрюс. — Должно быть, отбилась от кого-нибудь из индейцев.
Она ни слова не сказала Эндрюсу: она словно не замечала его, но и не замечая, принимала его присутствие как неизбежность, и беглый взгляд Энди подтвердил это. Тем самым Рой был как бы отстранен, и он в отчаянии поглядел на Джинни, чтобы в этом удостовериться! Он не решался взглянуть ей в лицо, но наблюдал за каждым движением миссис Эндрюс, за тем, как она сбрасывала ботики и снимала короткую серую армейскую куртку. Скинув эту неуклюжую оболочку, она стала той стройной и милой женщиной, какой он привык ее себе представлять, и тогда он смущенно посмотрел ей в лицо. Короткие вьющиеся волосы были подстрижены слишком коротко, и лицо у нее сильно осунулось, только это он и заметил в ее тонком лице, которое и всегда-то было угловатым и острым, но ничего другого он на ее лице не прочел.
— Так ты все торгуешь незаконным мехом? — услышал он голос Энди.
— Да, — твердо сказал Рой. — А Джинни сбывает то, что я наловлю. — Ему необходимо было как-то вовлечь в разговор Джинни.
— Она мне рассказывала. — Эндрюс смотрел на него с недоуменной досадой жирного медведя.
— Зачем ты вернулся, Энди? — раздраженно спросил Рой.
— Да не знаю, Рой. Надо же было когда-нибудь вернуться, вот и вернулся.
— Тебе не надо было возвращаться.
Эндрюс пожал плечами.
— Может быть. — Он начинал сердиться.
Рою хотелось, чтобы Джинни поддержала его, но она уже занялась приготовлением ужина. Она намеренно выключила себя из их разговора. Рой остался один.
— И что же, ты думаешь остаться в Сент-Эллене? — спросил он Энди, стремясь теперь как можно скорее все выяснить и покончить, сердясь на Джинни, идя напролом.
Это было уже слишком для Энди.
— Черт побери. Рой, — закричал он. — Что это с тобой сегодня? Что с тобой? — бушевал он. — Нет, вы подумайте! Я невесть сколько лет как ушел из города, сто раз мог умереть. Да, да! Джинни говорит, что ты и считал меня мертвым. И вот я возвращаюсь. Вот я тут. Прихожу повидать тебя. А ты сидишь, словно сыч над ежом. Что с тобою случилось, Рой? На что ты злишься? Ты что, не хотел меня видеть?
Рой едва перевел дыхание.
— Что со мной? — невпопад повторил он.
— Да! Что с тобой!
В этом негодующем вопле перед Роем воскрес его друг прежних дней. Груз лет был скинут, возраст забыт, оплывшая рожа была приукрашена воспоминанием; и Рой увидел, что это ведь все-таки Энди, Энди с холодным, безжизненным взглядом, но где-то в глубине — все тот же неугомонный озорник Энди.
— Ты просто застал меня врасплох, — сказал Рой, и губы его растянулись в улыбку.
— Ну да, врасплох, но я-то думал, что ты кинешься мне на шею. Старина Рой! Единственный человек, который должен был обрадоваться мне. Ты хуже, чем Джинни.
— А Джинни тебе обрадовалась? — забыв о всякой сдержанности, выпалил Рой.
Круглые глаза Эндрюса оглядели Роя с ног до головы.
— Так вот что тебя заботит? — Потом Энди откинул голову и захохотал так, что затрясся весь стол, звякнула кастрюля на полке и лампа мигнула. — Ах я дурак! И как это я не подумал! Джинни? — Эндрюс слегка повернулся, чтоб видеть жену, как будто он только что вспомнил о ней, и покачал головой. — Ах, Джинни! — сказал он. — Так в чем же дело? Разве Рой о тебе не заботится? Разве оба вы не совладельцы знаменитой меховой фирмы «Рой и компания»? — Он в полном восторге шлепнул по столу тяжелой ладонью.
Рой ушам не верил. Так вот она минута, которой он страшился целые десять лет! Так вот она обида, укор, обвинение: несколько язвительных слов, снисходительная усмешка.
— Околпачили Роя, — сказал Энди, и по его хохоту дальше можно было ожидать большего.
— Брось смеяться, — только и сказала ему Джин Эндрюс.
— Знаешь, Рой, — сказал Энди, снова обращаясь к другу. — Если бы у нее хватило силенок, она бы сгребла меня за шиворот и вытолкнула бы за дверь в первый же раз, как я сюда пожаловал месяц назад. Она тогда совсем взбесилась.
— Не тебе осуждать ее, — сказал Рой, все еще не веря себе и ничему не веря.
— Да я ее не осуждаю, — сказал Энди и потянулся, расправляя свои ручищи и растягивая грудь, как мехи. — Но чего ей беситься? Радоваться должна, что я от нее ушел вовремя. Верно, Джинни?
— Перестань махать руками, — сказала ему Джинни, — а то опрокинешь на себя муку, и прекрати эти разговоры.
— А ты все сердишься на меня, Рой? — спросил Энди, беспокойно топчась у плиты.
Рой больше не сердился, он наконец понял и принял как должное, что Энди ни капельки не волнует создавшееся положение. Ну ни капельки! Энди, несомненно, все знал, но его это словно и не касалось. Его беглая шутка была вызвана тем, что их отношения его позабавили, но за этим не было ни одобрения, ни осуждения, а тем более приговора. Энди рассматривал это точно так же, как Рой рассматривал естественный процесс лесной жизни. Это поразило Роя, — сначала появилось чувство облегчения, а потом и тревога. Ему понятна была аморальность в природе, но в применении к самому себе она была ему неприятна. В этом было что-то равнодушное, и, глядя на выцветшие глаза друга, он видел в них нечто холодное и бесчеловечное. И верно: этот парень — прирожденный бродяга! Немудрено, что в нем нет ни гнева, ни осуждения: Энди Эндрюсу решительно на все наплевать.
— Нет, я на тебя не сержусь, — сказал Рой, смущенный, но несколько успокоенный. — А что ты поделывал все эти годы?
— Из одной заварухи в другую, — сказал Энди, — все больше в армии.
— Не пойму, чего тебе далась армия, — сказал Рой.
— Да, сначала трудно было, но потом началась война. Вот это была война, Рой! — Видимо, даже мысль об этом была ему приятна, даже глаза на минуту загорелись, и он предался воспоминаниям.
— Ты все еще в армии?
— Нет. Вот уже несколько месяцев, как ушел.
— Совсем? — Рою не терпелось кончить.
— Да, как будто, если только опять не проголодаюсь, — Энди намекал на свою тучность, он похлопал себя по животу и захохотал. — Слышал я, ты был в заповеднике с Сохатым, — сказал он.
Джинни взглянула на него.
— Осторожней, — сказала она, — могут услышать.
— А как поживают эти бродяги. Сохатый с Зелом? — спросил Энди, пропустив мимо ушей предостережение Джинни, но приглядываясь к ней, когда она, подойдя к плите, поставила на огонь кофейник.
Рой тоже следил за Джинни. Ему хотелось встать и самому заварить кофе, но он принудил себя сидеть на месте.
— Ничего, живут. Они ушли на север, спасаясь от патрулей.
— А ты почему вернулся? — спросил Энди.
Рой пожал плечами.
— Да вот рискнул, — неопределенно сказал он.
— Тебя здесь ничего не привязывает, Рой? — снова заревел Энди.
Рой не ответил.
— Ты уверен, что тебя здесь ничего не привязывает?
— Да что меня может привязывать? — нетерпеливо огрызнулся Рой.
Энди был в восторге.
— Не знаю, Рой. Только ты выглядишь семьянином; знаешь, озабоченный такой, весь сгорбленный, совсем как этот кроха Зел. Так не годится…
Рою это не нравилось, и он все меньше был расположен отвечать на это грубое подшучивание. Энди был все тот же, но Рой знал, что сам он уже больше не прежний Рой; и это его еще сильнее приводило в смятение. Он уже утерял первоначальный план и цель этой встречи — стихийный напор гиганта Энди смел все в одну невообразимую кучу. Может, поэтому-то Джинни и решила не вмешиваться. А в Энди не за что было зацепиться. Рой просто не знал, как к нему подойти.
— Рой, — разглагольствовал между тем Энди, — тебе бы надо встряхнуться, смотать удочки и податься в Штаты. Ты тут совсем мохом оброс. Сидишь так, словно и подниматься с места не собираешься. Полно, Рой, пойдем и отряхнем с наших ног прах места сего. А ну, Рой!
Услышав этот горячий призыв, Джинни перестала собирать на стол и взглянула на обоих мужчин; но они в эту минуту не помнили о Джинни. Сохранилось еще былое очарование в этих дружеских словах, и все же Рой не вполне понимал намерение Энди.
— Не садись у домашнего очага, Рой, обожжешься, — настойчиво твердил Энди.
Только теперь Рой понял: ведь Энди пытается спасти его, спасти его от Джинни. Семейная жизнь, дом, заботы, словом, все то, что воплощено было в Джинни, от всего этого Энди указывал Рою путь спасения. Это было проявлением такого дружелюбия Энди по отношению к Рою и такого равнодушия по отношению к Джинни, что Рой расхохотался, глядя на Энди, как он хохотал бы, слушая бред полоумного Джекки Пратта.
— Ты и на самом деле бродяга! — не выдержал Рой. — Тебе только бы слоняться по свету, только бы лезть на рожон.
— Ну и что ж? Так и есть, Рой! Значит, пойдем?
Рой покачал головой и снова захохотал:
— Нет, спасибо!
— А ну тебя, Рой. Присохнут у тебя штаны к этому креслу. Пойдем отсюда. Пойдем в бар и выпьем. — Энди был уже в дверях. Рой встал. Джинни поставила коптилку на камин и, не опуская руки, смотрела вполоборота: не на Энди, на Роя. — Идем, Рой! — звал Энди.
