Евгений Будинас - Перловый суп

— Смотри, что сейчас будет, — сказал Будинас, беря у секретарши телефонную трубку. — Так что вы там продаете?

На том конце провода продавали офисную мебель.

Это было время, когда молодые торговцы открыли для себя, как можно раскручивать товар, не вкладывая ни копейки в рекламу. По ночам они насиловали факсы предложениями польской косметики, финских унитазов — ну да, и мебели тоже! А днем проверяли по телефону, не сработали ли случаем ночные предложения. Через годы все это назовут «телемаркетингом», а тогда, приходя поутру на работу и видя змеящуюся на полу ленту факса, хотелось отыскать уродов и скормить им потраченную понапрасну дорогую бумагу.

— Это вы посылали факс? — вежливо спросил Будинас. — Что у вас за мебель?

— Венгерская, — радостно откликнулся телефон, переключенный на громкую связь. Судя по тону, продавцу редко задавали дополнительные вопросы.

— А что в комплекте? — продолжил допытываться Будинас.

— Роскошный стол руководителя с бюро на десять человек, — выдохнул торговец. — Столы для менеджеров первого звена с утолщенной столешницей и двумя тумбами, столы для работников с одной тумбой, стулья в двух вариантах... Гардероб, книжные шкафы или полки на выбор...

— Записывать готовы? — Будинас выпустил густой клуб дыма в потолок.

На том конце провода что-то упало. Мне показалось, что сам продавец.

— Готов, — донесся сдавленный голос.

Будинас сообщил, что покупает все, что только есть — и шкафы, и столы, и стулья в двух видах, и гардероб! Торговец не мог поверить свалившемуся на него счастью, и на всякий случай сумму покупки повторил дважды.

— Как срочно вам нужна мебель? — проблеял он в завершение разговора.

— Сегодня и нужна, — с непонятной грустью в голосе ответил Будинас и назвал адрес.

Я с трудом дождался, когда он положит трубку, чтобы спросить, куда он собирается все это ставить: «Полифакт» ютился в нескольких небольших комнатах, арендованных у «Водоканала».

— А ты всерьез думаешь, что нам что-нибудь привезут? — спросил Будинас с улыбкой.

— Почему нет? — удивился я.

— Если эти столы со стульями вообще существуют, то из Венгрии их еще не вывозили.

— А что, если ты ошибаешься?

— Тогда считай, что я ничего не знаю о стране, в которой живу.

Страну — что СССР, что «незалежную» Беларусь — Будинас знал лучше многих. Офисный гарнитур нам, конечно, не привезли — ни в тот день, ни потом. Но вот что интересно: факсы с рекламой венгерской мебели шли еще несколько месяцев!

По возвращению из Штатов я ожидал скандала, но все обошлось. Будинас с головой ушел в куда менее утопический с точки зрения зарабатывания денег проект. В феврале 1991 года он задал мне неожиданный вопрос. У него часто вопросы получались неожиданными.

— Ты кино любишь? — спросил он, на мгновение оторвавшись от распекания кого-то из снабженцев.

— Смотря какое, — ответил я осторожно, стараясь понять, чего он от меня хочет.

— Какое снимете, такое и будет. Тут у нас вот что намечается...

По всем приметам в том году у нас намечался развал Советского Союза. Этого события ждали все — и внутри страны, и снаружи. Но больше прочих, западные телевизионщики. Они как стервятники кружили в ожидании последних конвульсий великой державы. После долгих размышлений Будинас решил продать разваливавшуюся родину австрийскому телевидению и непосредственно жившему в Вене писателю Стреляному, который задумал снять фильм о том, как это происходит на Украине. За обеспечение съемок — от организации интервью до кормления участников — должен был отвечать я.

Описание месячного путешествия по Украине с писателем Стреляным и четырьмя сумасшедшими австрийцами, требовавшими то полетов на воздушном шаре, то съемок в ремонтных доках для подводных лодок, заслуживает отдельной — даже не главы! — книги. Но к Будинасу это произведение имело бы совсем небольшое касательство. По сути, одним-единственным эпизодом.

Во Львов, где была назначена встреча со съемочной группой, я прибыл заранее. Заехал по очереди в горком партии и штаб «Руха» — там на следующий день были назначены интервью, потом созвонился с боевиками УНА-УНСО, которые должны были рассказать, как ненавидят «москалей», после чего довольный собой направился в гостиницу. В гостинице меня ждал неприятный сюрприз; в номере был Будинас, с которым я за день до этого попрощался в Минске. Он распекал на чем свет стоит «отряженных» со мной водителя и переводчицу. Все в нашей подготовке вызывало его возмущение. Надо сказать, возмущение у него никогда не бывало тихим — всегда яростным; он моментально срывался на крик, крик превращался в ор...

Я и до сих пор благодарен Будинасу за сцену, свидетелем которой стал. Не будь ее, вряд ли бы мне удалось оторваться от его опеки! Когда я вошел, мои помощники понуро сидели на стульях посреди комнаты, а Будинас доводил себя до последней стадии кипения: он потрясал кулаками над головами несчастных и кричал так, что слышно было на улице. При виде этого безобразия внутри у меня что-то щелкнуло, и я тоже заорал. На мгновенье в комнате стало тихо. Этого оказалось достаточно, чтобы я успел вставить единственно правильную фразу.

— Рейс в Минск через три часа, — сказал я, стараясь держаться как можно более спокойно. — Не улетишь ты, улечу я.

И все. Дальше я молчал, Будинас же еще с полчаса чертыхался и грозил всевозможными карами. А потом как-то вдруг собрался и улетел — возиться с австрийцами ему явно не хотелось.

Через месяц, когда съемки документального фильма «Украина» были закончены, я вернулся в Минск с благодарственным письмом от сумасшедших австрийцев. Отдавая обещанные за работу деньги, Будинас не удержался и заметил:

— Надо бы тебя за Львов оштрафовать...

Я напрягся.

— ... но, с другой стороны, как еще ты мог доказать свою самостоятельность?

В особенности, имея дело с тобой, — буркнул я, забирая гонорар.

Прошло еще несколько месяцев, и мы с Будинасом отправились в Вену на просмотр нашего фильма. Вена была прекрасна. Фильм оказался куда хуже, но мне это по большому счету было уже все равно. Я бродил по пешеходной Ам Грабен и останавливался возле игравших через каждые десять метров музыкантов. Ни до, ни после того мне не доводилось слушать уличную арфу, а на Ам Грабен их было несколько!

Возвращаясь вечером в квартиру, куда меня поселили на время командировки, я еще из подъезда услышал неумолкающий телефонный звонок.

— Где тебя черти носят? — недовольно спросил Будинас, когда я поднял трубку.

— А тебе чего не спится? — в тон ему ответил я.

— Тут я тебе машину присмотрел, — сказал он и замолчал, ожидая моей реакции.

— Что за машину? — вяло откликнулся я. Машины меня не интересовали, у меня даже водительских прав не было.

— «Жука»... Прекрасного, как солнце на закате! Как пол-солнца... Круглый такой, рыжий! — Будинас говорил напористо, с присущим ему энтузиазмом, особенно когда чего-то хотел добиться.

— Как пол-луны, — поправил я, взглянув на часы, и пожелал спокойной ночи.

На том мы и расстались.

Около семи утра меня разбудил звонок. Я поднял трубку, но звонили в дверь. Мысленно выругавшись, я отправился открывать. Передо мной стоял Будинас и улыбался так широко и победительно, как только он один и мог.

— Ты еще не готов?! — воскликнул он. — Площадка работает с семи.

Я был готов — убить его! Не раз случалось, что, позвонив Будинасу часов в одиннадцать вечера, я нарывался на скандал. Он был «жаворонком» и обычно ложился спать задолго до полуночи. Но я-то — «сова»! И сейчас была моя очередь скандалить. Я орал, что он сошел с ума, что хочу спать, что мне не нужна машина...

Все было напрасно! Когда Будинас вбивал себе что-то в голову, он шел напролом, и я не знал другой такой головы, которая могла бы его остановить.

— Слушай, у меня нет денег! — обратился я к последнему и, как мне казалось, самому серьезному аргументу.

На это Будинас полез в карман и, отсчитав пятнадцать стодолларовых бумажек, спокойно сказал: «Отдашь со следующего фильма. Поехали!»

Через три часа оранжевый «жук», и впрямь похожий на полузакатившееся солнце, стоял, прижавшись к моей ноге, и ждал моей команды. Куда-то исчезнувший Будинас вскоре вернулся вдвоем с писателем Стреляным.

— Смотри, какого я тебе шофера привел! — бросил он на ходу. — Требуй, чтобы довез до подъезда.

Стреляный сел за руль, и мы поехали. Водителем, надо сказать, он был никудышным, и двигались мы изнуряюще медленно. Зато времени для разговоров хватило с лихвой.

— А зачем вам в Минск? — спросил я, когда переговорили и о фильме, и о жизни в Австрии, и о грядущем развале Советского Союза.