Роберт Стоун - Дамасские ворота

— Четко излагаете, — ответил Лукас.

— В гематрии словосочетание «святой змий» имеет то же численное значение, что «машиах», то есть «мессия». В имени Де Куффа та же гематрия — Разиэль растолковал это ему, может, не столько ради себя, сколько ради каждого машиаха прошлого и настоящего. Вечная спасительная сила. Не только Иисус. Не одна душа. Многие.

— Надо мне изучить все эти дела, — сказал Лукас.

— Я так не думаю. Возможно, вам стоит заняться медитацией. А может, не стоит. Во всяком случае, это то, с чем вы здесь имеете дело.

— Непохоже, что это уйдет.

— Не раньше, чем уйдут евреи. Или Бог уйдет еще дальше и отмахнется от их затей и от самих затейников с их попытками вернуть его. Так что, — сказал Оберман, — даже если это ни к чему не приведет, это будет что-то.

— Похоже, нас ждет катастрофа.

— Вселенная движется от катастрофы к катастрофе. Это прозрение, которым марксисты были обязаны Вагнеру, а Вагнер — физике.

— Тогда скажите мне, откуда все это взялось?

— Что наверху? Что внизу? Что было в прошлом? Что будет в будущем? — Оберман искоса вопросительно посмотрел на Лукаса. — Тому, кто задает подобные вопросы, лучше было не родиться на свет. Так говорят великие мудрецы.

— Так как же мы все-таки это себе представляем?

— Человек создан по подобию, — сказал Оберман. — Он понимает то, что имеет с ним сходство. Формы, которые он видит, обусловлены его природой. — Оберман внимательно посмотрел на Лукаса. — Вы не передумали? Не пропало еще намерение писать книгу?

— Нет, не пропало.

Лукас расплатился, как привык, и они зашагали в сторону Яффской дороги.

— Вам известно, — спросил он, — что Де Куфф каждое воскресенье проповедует в Мусульманском квартале?

— Перед церковью Святой Анны? В купальне Вифезда?

— Полагаю, да. Мы нашли его там рядом.

На лице Обермана появилось удовлетворенное выражение.

— Это обычное место сборищ. Храм Эскулапа. Змеи. К тому же Пруд Израильский[231].

Он положил руку на плечо Лукасу, сворачивая к Яффской дороге и остановке автобуса в Кфар-Хешель, новый пригород за Зеленой линией.

— Слушайте, мы с вами сделаем что-то полезное. Что-то стоящее. Между прочим, я послал вам кое-какие книги, каких вы, скорее всего, не найдете ни у «Стеймацки»[232], ни в университетской библиотеке. Сделайте одолжение, будьте аккуратны.

Взволнованный Лукас поспешил домой. Это было уже что-то стоящее, не какой-то пустяк. В отвратительной каморке консьержа его ждала увесистая посылка от Обермана.

— Боже! — воскликнул консьерж, словно ему пришлось что-то куда-то тащить, что было маловероятно. — Что у вас там?

— Брильянты, — сказал Лукас.

Весь день до вечера он сидел на узкой террасе, на которую выходила кухня, жевал кат, которым угостила его Нуала, и читал материалы, присланные Оберманом. Иерусалим в них производил впечатление безумного съезда чудиков. Тут были гои наподобие Вилли Ладлэма, религиозные подстрекатели, чьи страстные безумные идеи о мироздании заполняли полицейские досье толще, чем Евангелия от Марка и Матфея, вместе взятые. Тут были Стражи Прекрасных Ворот, которые намеревались восстанавливать Храм, продав мемориальные пристройки богатым американцам, и Носители каиновой печати — немецкие хиппи, сдвинувшиеся на идее искупления, походившего на месть нацистов самим себе. Были и смотрители Галилейского Дома, с которыми Лукас был уже знаком, и Потерянные-и-Обретенные Темнокожие Восточные Дети Сиона, большинство которых прибыли из Бейкерсфилда, штат Калифорния.

Одни вдохновлялись идеей восстановления Храма по образу египетских пирамид, другие — Подлинного Гроба Господня или Копья. Были тут поклонявшиеся Пирамиде члены орегонской секты Молчаливых Искателей Дуба и Лозы и стайка панамцев, называвших себя Самыми Непорочными Атлетами Святого Грааля.

Были и просто индивиды, мужчины и женщины, считавшие себя Франциском Ассизским, или Терезой Авильской, или Петром Отшельником[233]. Но среди евреев, в общей массе консервативных, не было ни одного, подобного Де Куффу или Разиэлю.

Материала было солидное количество. На другой день Лукас рано утром позвонил старинной приятельнице в нью-йоркском издательстве, рассчитывая соблазнить идеей книги разговаривая с ней, он дивился себе, как разливается соловьем, самоуверенно и восторженно, подобно пророку Илие на горе Кармель перед четырьмя с половиной сотнями жрецов Ваала, будто ничего так не жаждет, как написать эту книгу.

— Звучит очень, очень заманчиво, — сказала приятельница, чей голос год от году сам звучал все более похоже на Бостонский атенеум[234]. — Уверена, я сумею продать ее.

— Хорошо, — сказал Лукас, — тогда будем держать связь.

Все может быть легче легкого, подумалось ему. С его какими ни на есть литературными навыками и умением играть на американской впечатлительности ничего не стоит обработать бесценные обермановские материалы о чокнутых богоборцах, добавив то, что раскопает сам.

24

На другой день, проснувшись до света, он принялся за выписки из обермановских материалов. Затем выпил кофе с булочкой и, как обычно после завтрака, пошел прогуляться неподалеку: вдоль железнодорожных путей среди олеандровых и тамариндовых садов.

Вернувшись, сварил кофе по-турецки и раскрыл газету. Он не сразу обратил внимание на заметку на четвертой полосе, в самом низу:

Башня ранневизантийского акведука, расположенная между Стаффордским госпиталем и Баб-аль-Захра, или воротами Ирода, в Старом городе стала местом необычного несчастного случая, происшедшего утром в четверг. Человек, в котором опознали преподобного Теодора Эрла Эриксена, священника американской Независимой евангелической церкви, разбился насмерть, предположительно упав с парапета башни, несмотря на ограждение высотой по грудь на стене со стороны Старого города. Тело мистера Эриксена было обнаружено на расстоянии многих футов от основания стены, у комплекса купальни Вифезда, близ ворот Ирода, места, часто посещаемого христианами и последователями «Нью-эйдж», приезжающими в Старый город. Местные жители сообщили, что в разное время ночи видели человека на парапете. Охрана соседнего медресе, обеспокоенная возможностью появления вора на крыше, несколько раз проверяла крыши и прилегающую башню, но никого не нашла.

Тридцатишестилетний мистер Эриксен, прибывший из города Супериор, штат Висконсин, жил в Иерусалиме три года и был сотрудником центра по изучению христианства Галилейский Дом в Новом Катамоне. Он оставил жену, миссис Линду Эриксен, тоже из Супериора, которая работала на ту же организацию.

Полиция проводит расследование смерти, на коронерское следствие отведено две недели. Тем временем министерство туризма заявило, что памятные места вокруг акведука безопасны для посещения, и не планирует устанавливать какие-либо новые ограждения в связи с трагедией. Представитель министерства мистер Хаим Барак сказал сегодня, что, если туристы желают посетить стены, безопаснее будет делать это в дневное время и в составе групп.

Лукас не стал снова выходить из дому, а вместо этого позвонил Оберману.

— Да, я видел заметку, — сказал доктор. — Он чувствовал себя преданным.

— Именно так, — согласился Лукас. — Как вы сказали, слишком близко подошел к свету.

— Это я поэтично выразился. Все это очень тревожно.

— Думаете, грабители или что-то в этом роде?

— Он упал не случайно. Его или вынудили прыгнуть, или столкнули.

Когда первое беспокойство прошло, Лукас вернулся к книгам, которые купил в «Стеймацки» и нашел на английских стеллажах библиотеки Еврейского университета для занятий на тамошнем курсе.

Так что у него имелись Адольф Франк[235], книга Гершома Шолема[236] о космологии Исаака Лурии, перевод «Зогара», сделанный Дэниелем Маттом[237], и еще с десяток томов. Некоторые религиозные, некоторые нет, некоторые старинных авторов, некоторые современных. Большинство написано евреями, какие-то христианами, включая парочку испанских христиан, толкователей каббалы и труда Пико делла Мирандолы[238]. Он листал их несколько недель, но по-настоящему так и не прочел.

Лукас, собиравший сведения о всяческих заумных учениях, обнаружил несколько вещей, которых не знал прежде. Занимаясь у Адлера, он смог понять, каким образом Саббатай Цви и Якоб Франк вывели собственное божественное происхождение при помощи святого змия; оба включили уробороса в свои подписи.

Он также узнал, что, добавив букву «шин» к тетраграмматону[239], можно превратить имя Бога в имя Иисуса. Что сефардский каббалист Авраам Абулафия увидел в себе мессию и, посетив папу, поставил о том в известность его святейшество и вышел из Ватикана живым. Что большое число монахов монастыря Сан-Иероннмо в Кастилии были схвачены инквизицией за устроение седера[240] в юбилейный, 1500 год. И что почти все великие испанские мистики были еврейского происхождения, включая святую Терезу Авильскую, святого Хуана де ла Круса[241] и Луиса де Леона[242].