Бернис Рубенс - Пять лет повиновения
Шла по пустынным улицам. Ни одного автобуса. Злоба не унималась. Каждый шаг только добавлял жару в пылавший костер. Когда достигла порога дома своей потенциальной свекрови, уже вся кипела от ненависти. У двери было три звонка. Надавила на все три одновременно. Никто не отозвался. Снова нажала все кнопки. Приникла к двери, вслушиваясь в тройное эхо. Неожиданно дверь открылась. Перед ней стояла ничего не подозревавшая женщина, по неосторожности в праздничный день открывшая дверь назойливому гостю.
— Брайан Воттс!!! — выкрикнула мисс Хоукинс, как будто вызывала подсудимого в суд. Ее лицо подергивалось от ненависти.
Обе женщины уже когда-то видели друг друга, но мисс Хоукинс абсолютно не интересовало их прошлое знакомство.
— Вы были на похоронах моего отца, — сказала женщина, открывшая дверь. Она узнала ту странную незваную гостью, явившуюся без приглашения и так же неожиданно убежавшую. Но это не вызвало в ней неприятных воспоминаний, даже напротив, настроило на дружелюбный лад. — Его звонок средний, но его нет дома.
— Откуда вы знаете, что его нет? — прорычала мисс Хоукинс.
— Потому что он не вышел на ваш звонок. Верно? — нахально ответила соседка. — Вы ведь звонили достаточно громко.
— Тогда мне надо видеть его мать, — потребовала мисс Хоукинс, как будто ей перечила и мешала войти экономка миссис Воттс.
— А она здесь больше не живет.
— А куда же она делась? — Голос мисс Хоукинс неожиданно потерял всю свою командную решительность и громкость. Если миссис Воттс нет, то мисс Хоукинс необходимо ее найти, чтобы получить нужную информацию. Следует быть вежливой.
— Она теперь в доме престарелых. В «Петунье». Шикарное заведение, не про нас.
— Вы знаете адрес? — спросила мисс Хоукинс и добавила: — Пожалуйста, — сожалея теперь о грубостях, которые уже успела наговорить. Ей очень нужна была помощь.
— Подождите, — ответила соседка и ушла вглубь прихожей.
Мисс Хоукинс обдумывала только что услышанное, и ее совсем не вдохновляла давняя, как оказалось, ложь Брайана. Женщина вернулась с карточкой в руках. Больше не было смысла задерживать ее. У мисс Хоукинс оставался последний вопрос, но она так боялась услышать ответ, что дождалась, пока дверь почти захлопнулась у нее перед носом.
— А давно она там, в этом доме? — успела вставить она в щель.
— Около трех месяцев. Она переехала туда сразу после Нового года.
Дверь захлопнулась. С той стороны двери, во всяком случае, добавить было нечего.
Мисс Хоукинс вцепилась в шарф, свернувшийся на дне большой корзины, — нужно было хоть чуточку успокоиться. В голове никак не укладывалось, для чего Брайану понадобилось так долго лгать ей. И уж тем более ей не пришло в голову связать затянувшееся вранье по поводу матери с его сегодняшним исчезновением. Он, конечно, объяснит все. Он, наверное, уже давно ждет ее у закрытых дверей или оставил записку. Ей немедленно следует вернуться домой. Немедленно. Как можно быстрее. Вдалеке увидела одинокий автобус, спускавшийся по Главной улице. Она бежала так быстро, как только могли ее ноги и, самое главное, насколько позволяла огромная корзина с шарфом. Успела. Автобус неспешно катил к ее дому. Старалась убедить себя в том, что Брайан или его записка обязательно ждут ее там. Вскоре все прояснится. Как она могла так не доверять ему? Как могла убежать из дому, не оставив никого? Так не ведут себя хорошие жены. Она будет просить прощения у Брайана за все, и за недоверие тоже. Автобус еле тащился. Так пусто кругом, и никакого движения, а он тормозит у каждого светофора и мешкает на каждой остановке. Напоследок у библиотеки водитель объявил об изменении маршрута. Автобус развернулся. Ничего, это хороший знак. Мисс Хоукинс выскочила на улицу. Все будет хорошо. Все устроится. Бежала вниз, напрямик к дому, интуитивно находя правильный путь в лабиринте маленьких улочек. Свободной рукой пригладила растрепавшиеся от быстрого бега волосы: как-никак, ее ждал жених. Совсем забыла о матери Брайана, но на последнем повороте к дому его грубая ложь неожиданно снова царапнула внутри. Гнев вернулся. Уже открывала калитку. Брайана не было. Спину обжег взгляд женщины из окна напротив. Мисс Хоукинс повернулась и смерила испепеляющим взглядом спешно укрывшуюся за занавеской любопытную — сплетница прикусит свой длинный язык.
Открыла входную дверь. Почтовый ящик пуст. Записки нет. Вынула шарф из корзины, хотя он был готов к продолжению прогулки, потому что ждать Брайана в пустой квартире у нее не было сил. Посмотрела на часы. Шесть вечера. Надежда почти умерла. Ее трясло. Пошла в гостиную и стояла там, будто застыв в ледяной пустоте. Все тело билось в конвульсиях. Похоже на припадок какой-то болезни. Лечь боялась: вдруг потом не хватит сил подняться? Вцепилась в дверную ручку. Холодный пот покрыл все ее тело. Била дрожь, но это ее не испугало. Все, что чувствовало теперь ее бедное тело, были злоба и ненависть. Внутри этой злобы билось от нестерпимой боли израненное и истерзанное сердце. Посмотрела на свою руку, в ярости сжимавшую дверную ручку: суставы пальцев побелели и, казалось, окостенели навечно. Тонкая струйка слюны стекала по подбородку. Тело будто истекало гневом. Испугалась. Страх расцепил закостеневшую руку-клешню и отправил мисс Хоукинс на кухню, к дневнику. К приказу, впервые не выполненному за долгие годы ее приговора. Мисс Хоукинс впервые не заслужила победной галочки повиновения, и это было окончательным поражением. С коротким и отчаянным криком резко перечеркнула записанный приказ. Она никогда не писала его! Его никогда не было здесь. Она никогда не думала возвращать свои деньги. Никогда. Она совсем другое имела в виду. И отчетливо написала это другое.
Слово из пяти заглавных букв легко выпрыгнуло из ее ручки и легло на страницу, как будто кровь по капельке вылилась из раны. Она и правда словно истекала кровью, так глубоко и безнадежно была изранена и горела болью. Ручка выпала из вдруг онемевшей и обессилевшей руки, по подбородку снова стекала слюна, налитые кровью глаза прочли приказ: «УБИТЬ». Схватила корзину и бросилась вон из дому.
Взяла пенсию за две недели вперед — таков был обычный порядок предпраздничных выплат. Этих денег только-только хватило бы на житье, но она чувствовала, что они ей больше не понадобятся. Ярость гнала ее в «Петунью».
На углу поймала такси. Села, устроившись на мягком сиденье сзади, как и было предписано правилами. Впервые за последнее время можно было откинуться на надежную спинку кресла, но за всю жизнь она так и не научилась ездить в такси, к тому же злость, закручивавшая в тугой клубок все внутренности, не давала ей расслабиться. Сидела сжавшись на краешке сиденья, обливаясь холодным потом и без конца вытирая слюну с подбородка. Смотрела в окно бессмысленным, невидящим взглядом. Такси неслось по пустому городу, будто пытаясь угнаться за стремительно росшей внутри неистовой яростью. Машина остановилась у ворот «Петуньи». Ноги еле держали и почти не чувствовали под собой земли. Тело раскачивалось из стороны в сторону. Сделала еще одно усилие. Вошла в ворота.
Садовник пропалывал цветники. Приблизившись к нему и не останавливаясь, прокричала:
— Миссис Воттс?
— Дальше, в пристройке, — ответил он, не поднимая головы от тяпки, только махнув рукой в нужном направлении. Чуть прибавила шаг и прошла прямо по газонам.
Дверь в пристройку открыта. Вокруг никого. Не мешкая пошла по длинному коридору, выкрикивая:
— Миссис Воттс?
Никто не отозвался. Повернула и пошла по противоположной стороне прямоугольного коридора, продолжая заунывно звать. Впереди открылась одна из дверей. Оттуда высунулась голова пожилой женщины. Обрадованная неожиданному посетителю, она радостно улыбалась и ждала, пока мисс Хоукинс подойдет к ней поближе.
— Вы кого-то ищете? — спросила она, хотя здесь вряд ли можно было увидеть праздно слонявшегося прохожего.
— Миссис Воттс, — ясно и четко повторила мисс Хоукинс.
— Ее нет, я точно знаю. Думаю, она еще не вернулась. Но сейчас посмотрю. Может, вы пока подождете в моей комнате?
Мисс Хоукинс совершенно не была готова к обмену любезностями, но ей нужно было немного отдохнуть и ослабить напряжение дрожавших конечностей. Остановиться хоть ненадолго требовал и ее мокрый от слюны подбородок. Вошла в открытую дверь и села в предложенное кресло.
— Я сейчас вернусь. Туда и обратно, — улыбалась миссис Винтерс.
Она отсутствовала совсем недолго, но вполне достаточно для того, чтобы мисс Хоукинс успела заметить большую групповую фотографию в раме на столике. Достаточно, чтобы увидеть бледные, несчастливые лица, достаточно, чтобы смутные воспоминания и догадки зашевелились в спутавшемся сознании. Миссис Винтерс уже стояла в дверях.
